Шрифт:
Глава 1. КОШАЧИЙ БРЕД
Большой белый кот, Шелег, с виду ничем не отличался от среднестатистического кота. У него были четыре когтистые лапы, два жёлтых глаза, один хвост и одна голова. Он, как и полагается коту, умывался по утрам, протирая тыльной стороной лапы мордочку, трубой вытягивал хвост и выгибал спину в предчувствии хорошего,
– В чём причина дематериализации животного? – спросил ветеринар, бегло взглянув на Шелега:
– Чего, чего? – спросил Заждан. – Мы прививку против бешенства уже делали, мы его убить принесли, гуманно.
– Так я и спросил, – в чём причина гуманной экзекуции?
– Он опасен для младенца.
– Царапает? – поинтересовался ветеринар.
– Нет, сказки рассказывает. Представьте, доктор, сидит на люльке и рассказывает.
– Кто рассказывает?
– Не я же. Он, – Заждан пальцем показал на Шелега.
Шелег, тем временем, безучастно бродил между пузырьками с усыпляющими ядами и бормотал:
– Введут внутривенно, и усну, усну навсегда, – это у них называется гуманная смерть. Тиопентал, панкурониум в смеси с хлоридом калия остановят сердце белого кота.
– Вы слышите, что он говорит? – спросил Заждан.
– Очень даже правильно говорит, у нас не каждый санитар может его знаниями похвастаться! – ветеринар смахнул с халата клочок прилипшей шерсти. – Кстати, почему у вас такое странное имя, Заждан? Была у меня пациентка бабуин-девочка, её Сушкой звали, забавно, правда? А чтобы Заждан… странная кличка.
– Моя мать начала ждать меня за два года до моего фактического появления на свет, понятно теперь? Пойдем, Забава, здесь нас не обслужат, – обиженно проворчал Заждан, – Сушка, девочка-бабуин…
Супруги вышли из кабинета, за ними понуро плёлся по недоразумению оставленный жить Шелег.
– Ничего не доделают до конца, терминальный виток эволюции, тупик. Взяли палку в лапу и принялись калечить приматов, массовое уничтожение себе подобных. И не труд вовсе, а палка сделала из обезьяны человека. Тупик, засыхающая ветвь, тиопентал, панкурониум….
В детской заплакал Малыш. Кот вскочил на спинку кроватки и замурлыкал:
– Ядерная катастрофа планеты неизбежна. Не вызывает сомнений, однако, что генетически устойчивые к радиации особи выживут и станут праотцами и праматерями новой постядерной формации.
Ребёнок перестал плакать.
– Репарация – способность клеток исправлять разрывы в молекулах ДНК, вызванные повышенной радиацией. Именно она, возродит биосферу, на планете вновь запоют птицы, зарычат хищные звери. Р–р–р–р–р–р! – заорал он с кошачьим акцентом, дугой выгнув спину.
– Ты слышишь, что он ему рассказывает? – спросил Заждан у Забавы.
– Пусть рассказывает, может, ребёнок слова различать научится, – ответила женщина.
– Это не слова, а бред кошачий, – возразил Заждан и пошёл досматривать футбол.
– Сам бы с сыном поговорил, а то один футбол на уме.
– А о чём с ним говорить? Он даже названий команд не знает. Я состариться успею, пока он истинным ценителем станет. Раньше рожать надо было – вместе бы уже болели. –Заждан махнул рукой и вышел из комнаты.
Он мог часами безмолвно следить за перемещением по экрану пронумерованных фигурок и потешно шевелить губами. Шелег не говорить не мог:
– …и тогда на берег выбросило огромную рыбу, – вещал кот, распушив хвост, –рыба была огромная-преогромная – ты такой никогда не видел.
Малыш даже во сне не видел рыб. Ему снились огромные цветастые шары. Они сливались, расползались, принимали причудливые формы, а потом вдруг исчезали.
– Рыбы в отличие от нас, млекопитающих, не могут дышать не в воде. Поэтому Рыба стала задыхаться на воздухе и принялась конвульсивно бить хвостом о песок, и тогда, тогда началась страшная песчаная буря. Песок несло ветром, в нём тонули люди, поезда, города, целые материки.
Малыш вертел зрачками, Забава придвинулась к Шелегу и с интересом слушала про рыбу.
«Надо успеть отпрыгнуть от кроватки, когда он войдёт. А то, решит, что я сошла с ума» – подумала женщина.
Мыш, тем временем планомерно расширял дырку в центре сырной головки. Он знал, что если грызть от края по направлению к центру, то сыр быстро заканчивается и поэтому грыз по периметру.
– Какой глупец сказал, что масса предмета не зависит от способа его потребления? Недальновидный и тёмный человек, – рассуждал резчик по сыру.
– Грызешь философский камень? – пошутил таракан по кличке Творог. Кличку он получил из-за любви к молочным продуктам. Таракан не замечал на полу хлебные крошки, яблочные огрызки, изюмины, но, если обнаруживал сырный обрезок, кусок творожного пирога или сердцевину ватрушки, его радость не знала границ.
– Чем умничать, ответил бы лучше на один давно мучающий меня вопрос, – обратился он к Мышу.
– Опять про закон сохранения материи и энергии? – предположил Мыш. – Так это проще простого. Масса предмета зависит от способа его утилизации.
– Да нет, не про массу. Я хочу понять, кто появился раньше в эволюционном развитии – мыши или тараканы.
– Конечно, мыши. Млекопитающие – прародители всего живого на земле. Кстати, сыр на халяву не хочешь? Не хочешь и не надо, – продолжил Мыш, не дожидаясь ответа, – я два раза не предлагаю.
– Я не успел ответить, – грустно сказал таракан.
– Кто не успел, тому не повезло. Континуум чередующихся событий противоположной направленности. Не повезло сейчас, повезёт в другой раз.