Принцип неопределенности
Шрифт:
— Тогда почему ты не ушла от него, раз он тебя не любит и даже не скрывает своих измен?
— А я разве упомянула, что он когда-то меня любил? Если тебя это успокоит, то можешь быть спокойна — тебя Никита любит. Только ты почему-то забываешь о другом. Пусть он ко мне равнодушен, но я его люблю.
— Конечно, ты так его любишь, что шантажом заманила в брак! — Ее искренность бьет меня сильнее, чем оскорбления и угрозы. Потому что Регина снова говорит правду. У нее действительно к нему чувства, и это точно не желание иметь мужа известного певца.
— Потому и заманила, что по-другому не выходило. Мы с ним встречались. Я сошла с ума
— Не верю. Никита не такой, он никогда бы не стал использовать девушку ради выгоды. — Ее слова меня разозлили. Терпеть не могу, когда человек не умеет признавать свои ошибки и готов оправдывать себя за чужой счет.
— О да! Честный, искренний, верный и готовый на все ради возлюбленной. Не человек, а рыцарь на белом коне. — Регина небрежно вытягивает длинные ноги и мне приходится отодвинуться назад. — Интересно, он знает, что ты считаешь его практически святым?
— Ниши отношения тебя не касаются. — Злость в моем голосе смог бы почувствовать даже ребенок, а уж взрослый человек и подавно. Я не хочу, чтобы она поняла, насколько меня задевают ее слова, но всухую проигрываю в этой войне. — Говори, что тебе нужно, и проваливай. Мне еще нужно подготовиться к приходу любимого человека.
Мелочно, но я хотела сделать Бертц так же больно, как и она мне. Правда, не уверена, что у меня получилось. Слишком непроницаемым было ее лицо. Да и вся она напоминала прекрасную, но холодную мраморную статую.
— Это я пришла спросить у тебя, что ты хочешь? Рассчитываешь на то, что я спокойно соглашусь на развод и он быстренько женится на тебе? Думаешь, что вы будете наслаждаться любовью и богатством, пока я задыхаюсь от боли? Знаешь, а давай.
Регина грациозно встала с дивана и расправила несуществующие складки на юбке. Я не верила в ее благородное желание отпустить любимого мужа к другой женщине, поэтому напряглась, ожидая подвоха.
— Только учти, что после этого его выкинут из группы, как нашкодившего кота. Ему придется по контракту выполнить продюсерскому центру серьезную неустойку, хотя и не такую большую, как в случае разрыва договора с его стороны. А потом он лишится всего — песен, имени и возможности профессионально петь, в принципе. Вы будете жить в этой халупе, и даже будете счастливы. Полгода, если повезет, то и год. А потом он тебя возненавидит.
Бертц криво усмехнулась и направилась в сторону выхода, по привычке покачивая бедрами. Это была явная провокация, я не должна вестись на такой глупый развод, но слова сами срываются с моих губ.
— Бред! Ты просто хочешь нас поссорить.
Она замирает на пару секунд, прежде чем повернуться и посмотреть мне в глаза. В ее взгляде неприкрытое злорадство и ненависть, и я понимаю, что то, что она сейчас скажет, мне не понравится.
— У Никиты потрясающий голос и невероятный талант. Музыка для него, как крылья для птицы, без нее его просто не будет. Она всегда была третьей в нашем браке, всегда на первом месте. А после того, как папа разорвет с ним контракт, Никиту не пустят петь даже в самую захудалую рюмочную. Поверь, моей семье хватит на это влияния. Ни один продюсер, ни одна концертная площадка не захочет иметь дело с опальным Михеевым. И однажды ночью, лежа без сна и отчаянно тоскуя по сцене, он посмотрит на тебя и поймет, кто сломал его крылья и обрек на жалкое существование. Вот тогда он тебя возненавидит,
Регина ушла непобежденной королевой, оставив за собой шлейф терпкого полынного запаха, а я не нашла сил встать с кресла и ее проводить. Ее прощальные слова проникли в мою кровь ядом и уже растеклись по венам. Почему он не говорил мне о подобном исходе, ни разу не намекнув, что у него самого будут проблемы. Да, я понимала, что со мной будет, если останусь вечной любовницей в тени блистательной жизни, но почему мне и в голову не пришло задуматься об обратной стороне медали? А что будет с ним, если он разведется?
Глава 30. Никита
Наконец, настал день икс. Последние несколько дней нервы у всех зашкаливали. Особенно грустной и задумчивой была Солнце. Порой она так печально на меня смотрела, что мне становилось не по себе. Однако на все мои расспросы она отвечала, что все хорошо, а потом так нежно улыбалась и целовала меня, что все сомнения вылетали из моей головы.
Тимур тоже был на взводе. Однажды я даже услышал, как он орет по телефону на Ами, требуя, чтобы она отказалась от этой опасной затеи. Однако она оказалась непоколебимой в своем желании помочь подруге и стойко игнорировала его наезды.
Одно радовало — Ян перестал на меня смотреть так, словно готов кастрировать меня голыми руками, а потом скормить мне мой же член. Думаю, что Ульяна с ним поговорила, но спрашивать подробности беседы у меня не было желания.
И только Милана порхала довольной райской птичкой, списывая наше напряжение на волнение перед премией. Нас лишь настораживало, что к ней прилипла Карина и старательно набивалась в подруги. От Полонского мы узнали, что даже за нарядами на красную дорожку они отправились вместе и провели почти весь день вдвоем. Я попытался высказать свои подозрения, но Ян возразил, что пока Мила чем-то увлеклась можно спокойно заниматься планирование нашей операции. Иначе она вцепится в нас и вынудит рассказать, чем это мы занимаемся. А потом белокурый ураган будет не остановить.
Регина тоже притихла, словно выжидая чего-то. Она заперлась в квартире и даже доставку платьев заказала на дом. Странно, что в этот раз это обошлось без присутствия ее стервозной сестрицы.
Но несмотря на все внутренние разногласия, ехать на премию нам придется всем вместе, изображая большую дружную семью. Лимузин уже прибыл, и мы нервно топтались внизу, ожидая, когда спустятся дамы. Бертцу с чего-то пришло в голову одеть нас в одном стиле, небрежно-классические костюмы с жилетками разных цветов: у меня сапфирово-синяя, изумрудная зелень для Яна и насыщенно-фиолетовая Тимура. Хотя в прошлые годы нам разрешалось выбирать одежду самостоятельно, в этом мы были для тестя просто ростовыми куклами.
Первая спустилась Карина в широких прямых брюках и корсетном топе. Она обвела нас строгим взглядом, лишь чуть дольше обычного задержав внимание на Яне, а потом подошла к отцу и начала показывать ему что-то на планшете. Тот довольно улыбнулся и одобрительно потрепал дочурку по щеке.
Затем смущенно извиняясь вышла на высоченных шпильках Мила. Ее серебряное платье на тонких лямочках, украшенное рядами бахромы, напоминало о ревущих двадцатых. Полонский восторженно залип, практически капая слюной на мраморный пол. Он не слышал ее извинений и готов был тащить возлюбленную в ближайший уголок, чтобы получить свой десерт.