Принцип Новикова. Вот это я попал
Шрифт:
— Сомневаюсь, что здесь может случиться что-то, направленное на причинение мне вреда, — я передернул плечами. — А почему не встречают... Вот на этот вопрос ответить и сложно и, наверное, не очень.
— Но полноценно, Петр Алексеевич, ты не уверен, что для тебя здесь полностью безопасно? — Михайлов смотрел, сурово сдвинув брови.
— Скажем так, я подозреваю несколько другие планы в моем отношение, и они связаны скорее с потворствами моих пороков, коих во мне предостаточно, но не могу полностью исключать все остальное.
— Может быть, вернемся в Москву? — я почти целую минуту обдумывал это вполне разумное предложение.
— И оставим всех потенциальных заговорщиков вместе продумывать свои коварные планы? Вон, глянь, видишь, это Адель, кобыла Елизаветы, мною подаренная на тезоименитство. Поверь, в Москве никого не осталось, все здесь, собрались
— Нам, скорее всего, не найдется места во дворце, но не переживай, мы в конюшне разместимся, не впервой. А твои покои по очереди будем стеречь, — Михайлов, нахмурившись еще больше, подошел к своему коню и вскочил в седло. — Трогаем, — он махнул рукой и наш небольшой отряд тронулся, при этом меня запихали почти в самый центр, чуть впереди кареты, в которой трясся со своим инструментом Бидлоо. Митька сидел рядом с кучером на козлах.
Зачем я сюда приехал? Решил подергать судьбу за косы? Ну, не без этого. Чем ближе приближался январь, тем сильнее мне хотелось сотворить нечто безрассудное, что-нибудь на грани, в русскую рулетку поиграть с кремневым пистолетом, или еще что-то такое же самоубийственное, лишь бы перестали трястись руки и в голове появились хоть какие-то иные мысли, кроме полнейшего фатализма. А еще, я хочу переговорить с Екатериной Долгоруковой, потому что в моей больной голове в то время как я собирался сюда, родился безумный, но хоть какой-то план. Нужно только с княжной поговорить, оценить степень ее влюбленности в того секретаря австрийского посольства, которого ей вроде бы в женихи прочили. От того насколько она в него влюблена и будут зависеть мои дальнейшие действия.
Ждать, когда подъедет долгожданный государь, гости не стали. Это было настолько ожидаемо, что, пожалуй, даже смешно. Когда я зашел, все уже сидели за столом, ели, пили и громко разговаривали. Но стоило мне появиться в дверях столовой, как все разговоры стихли. Я обвел собравшихся тяжелым взглядом, запоминая каждого, кто сейчас сидел за этим проклятым столом.
Ушаков не так давно в порыве тренировок умудрился перехватить письмо леди Уорд своей подруге, снять с него копию и принести мне почитать. Занятное чтиво, я даже местами посмеялся. В этом письме Джейн очень подробно описывала свою жизнь в дремучей России, ее новых знакомых и... меня. Мадам явно не лишена литературного таланта, поэтому читать ее письмо было увлекательно и интересно. Так вот, я, оказывается, высокий, крепкий юноша с хорошо развитым телом, очень сильный и выносливый. Интересно, когда это она мое тело успела рассмотреть, да еще и выносливость проверить? Или это литературный оборот, ну там, для создания интриги, чтобы подруга тоже погадала, откуда Джейн особенности тела и пределы выносливости Российского императора знакомы? Но, не суть. Далее шло описание моей физиономии. С точки зрения женщин я — очень красив, но моя кожа весьма загорела, и это вульгарно, хотя и не лишено привлекательности, потому что мои светлые голубые глаза становятся жутко выразительными. Там так и написано — «жутко выразительные». А еще, я париков не ношу — это вообще кощунство какое-то: волосы чистые, свои, хорошо расчесаны и ухожены, в общем, истинный кошмар. И все бы ничего, если бы не одно «но». Я — очень красив, но совершенно не мил. Мой взгляд бывает настолько тяжелым, что внушает трепет, и красота меркнет, делая меня властным и даже ничуть не симпатичным. Вот как хочешь, так и представляй императора Петра, неизвестная подруга Джейн Уорд. Одно было подмечено чрезвычайно точно, мой взгляд ни каждый был способен выдержать, я это уже несколько раз отмечал. А вот Де Лириа, например, написал королю Испании, что, «похоже, у волчонка начали прорезываться клыки, и не всем власть имущим это по душе». Волчонок — это, судя по логике, я. Недурственное развлечение нашел себе Андрей Иванович — диппочту читать, причем незаметно. Каким образом он снова письма запечатывал, лично для меня было загадкой, но ровно до тех пор, пока я не увидел, как этот жук горячим воском оттиск с моей печати снимает, чтобы копию этой самой печати сделать, не иначе.
В столовой в это время наступила такая тишина, что пролетевшая рядом со мной муха, слышалась, как вертолет, заходящий по посадку. У кого-то сдали нервы, послышался стук упавшей ложки и звон посуды, надеюсь, тарелка не треснула, иначе как бедолага будет есть на разбитом фарфоре? А вообще, это я удачно зашел. Репнин с Юдиным с самого порога блокировали дворецкого, который не успел доскакать до столовой вперед меня, и предупредить гостей и хозяев, что император пожаловал, прячьте жратву с тарелок и делайте постные мины. Так что я свалился жующему бомонду как снег за шиворот.
Слегка наклонив голову, я продолжал пристально осматривать каждого из сидящих за столом. Эти бараны продолжали сидеть, не шевелясь. Я нахмурился. Первой сообразила, что нужно делать Лизка, как особо важная персона, сидевшая на противоположном конце стола, прямо напротив хозяина этого шабаша. Подскочив так, что опрокинула стул, она присела передо мной в глубоком реверансе и произнесла глубоким голосом с легкой хрипотцой, от которого должно быть ни у одного мужика... хм... душа зашевелилась.
— Государь мой, Петр Алексеевич.
— Встань, Лиза, ну что же ты вскочила, негоже женщине из-за стола выпрыгивать перед мужчиной, — сделав несколько шагов в ее сторону, я поднял тетку, приобняв за плечи. Все-таки Елизавета весьма соблазнительна. А еще она знает это и умеет пользоваться. Если выживу, обязательно ее замуж выдам. Подхватив стул, я поставил его на место и помог ей сесть. Лишь затем обернулся к покрасневшему непонятно от чего, от злости, или смущения Долгорукому. — Алексей Григорьевич, неужто не получал ты мое письмо, в коем я обещался приехать, навестить тебя?
— Я думал, что ты, государь, Петр Алексеевич, как обычно, много пообещаешь, но обещания так и не сдержишь, — Долгорукий подскочил и принялся освобождать свое место за столом. Ах ты... я почувствовал, как начинаю закипать от ярости, но, проглотив рвущееся наружу ругательство, я прищурился и скрестил руки на груди, наблюдая, как начали суетиться слуги, подготавливая для меня место во главе стола. За моей спиной в столовую проскользнул Шереметьев и сел на свободное место рядом со своей сестрой. Вот его, получается, ожидали. Он повернулся к Наталии Борисовне и тут же принялся читать ей нотации прямо на ушко, для этого Петру пришлось немного наклониться. Ей это не слишком понравилось, потому что она сжала вилку и покраснела так, что кончики ушей заалели. Большинство присутствующих в комнате гостей были без париков, что меня изрядно повеселило. Но встречались и те, кто не принял эту новую моду. Снова наступила тишина. Но вот слуга поставил чистую посуду и наполнил бокал красным и тягучим вином, Долгорукий турнул этого... как его...графа Меллезимо и сел на его место. Тут же из-за стола вскочили две девушки и поменялись местами. В одной из них я узнал Екатерину Долгорукую, которая села напротив своего жениха, или их еще не обручили? и улыбнулась ему. Графенок прямо засветился весь. Даже завидно немного стало, такая любовь возвышенная... тьфу!
— Государь, знаком ли ты с моей второй дочерью Анной? — Долгорукий был просто самой любезностью, словно и не сказал мне гадость совсем недавно, и не повел себя по-свински, даже место для припозднившегося государя-императора не забронировав. Но все воспринимали происходящее как должное, и я решил пока следовать правилам этой игры, потому что очень сомневался, что такой опытный человек как князь Алексей Долгорукий не сделал то, что сделал нарочно, просто, чтобы посмотреть на мою реакцию и определиться с тем, как со мной вести себя в дальнейшем. Я перевел взгляд на севшую по правую руку от меня потупившуюся блондинку. Ага, так значит, меня точно не с Екатериной хотят окрутить. Неужели это были неверные сведения, или просто история уже немножко поменялась, и вместо одной княжны Долгорукой мне подсовывают другую?
— Нет, Алексей Григорьевич, по какой-то нелепой причине я был лишен счастья быть представленным княжне Анне. — Моего ерничества никто не заметил, все сидели с вилками и ложками наготове, ожидая, когда я дам сигнал к началу трапезы. Я поднял бокал. — Ну что же, за то, чтобы все друг друга ждали, хотя бы некоторое время, — мой взгляд встретился со взглядом Долгорукого. Я очень старательно жду, когда ты оступишься, князь. Я умею ждать, вот только у меня слишком мало времени. И да, у волчонка действительно начинают резаться клыки. Улыбнувшись краешками губ, я пригубил вино и поставил бокал на стол, взявшись за нож с вилкой. Тут же раздался облегченный коллективный вздох и застучали по тарелкам столовые приборы. Мы с князем поняли друг друга, я очень на это надеюсь.