Принцип револьвера. Часть 3
Шрифт:
– Да, - повторяю я.
– И мы там тоже были друзьями... С самого детства?
– интересно, что она хочет услышать.
Ухо цепляет слово "тоже", значит и тут все было похоже.
– Да... Я был в тебя влюблен. Мы ели мороженое у тетушки Мод... Целовались, до одури... Пили дешевый аморвейн, а потом...
– Аморвейн не пили, - прерывает меня Санни, - у меня на него аллергия, - и тихонько спрашивает:
– Скажи, а... Там... Я тоже была у тебя первой?
– Да, - твердо вру я, понимая, что сейчас ей правда не очень-то и нужна.
–
– А те... Другие парни... Они вернутся?
– Я не знаю Санни, - только и могу сказать я, - меня просто швыряет по мирам, я не понимаю почему, не понимаю что происходит.
– Мир сошел с ума, но мне-то как быть?
– она прижимает маечку к лицу, худенькие плечи дрожат.
Ненавижу, когда девчонки плачут. Жалко их, больно, и не знаешь что делать. Присаживаюсь рядышком, гляжу на нее, вижу пупырышки мурашек на коже... Решение приходит само собой. Осторожно трогаю Санни за коленку - холодная, гладкая... И говорю:
– Для начала снимай мокрое и надевай майку мою, а потом будем думать вместе. Мы встретились снова, а значит, уже не одиноки. Вдвоем проще. Видно судьба такая у нас, - добавляю я, вспомнив слова Санни.
Кажется, я все делаю правильно. Во всяком случае, вновь вижу ее глаза. Мокрые, но уже не такие испуганные. И улыбка вернулась - робкая улыбка сквозь слезы.
– Только ты отвернись... Хорошо? Я еще не привыкла к тебе...
– Конечно, - встаю и поворачиваюсь к ней спиной, разглядывая ржавые подтеки на двери.
"Щас как треснет она тебе по темечку фонарем-то!" - мрачно предупреждает циник внутри.
"Зачем, револьвер в кармане джинсовки лежит, а я ее на топчан кинул", - думаю почти радостно, но холодный пот выступает на спине.
Настороженно прислушиваюсь к шорохам за спиной. Когда что-то тяжелое со стуком кладется на стол, вздрагиваю.
– Мика, ты мне совсем доверяешь? Даже пистолет оставил...
– голосок у Санни дрожит.
– Это револьвер, - машинально поправляю я.
– Какая разница, - вздыхают за спиной, - можешь оборачиваться.
Оборачиваюсь с мыслью, что могу оказаться сейчас под дулом собственного револьвера. Хотя... Какая уж тут собственность?
Санни сидит на топчане, забившись в уголок и укутавшись в мою куртку. Отмечаю на столике "натюрморт" достойный кисти живописца: старинный фонарь, тускло поблескивающий револьвер и аккуратно разложенные для просушки предметы женского гардероба.
"Натюрморт с трусиками", - тут же придумывается название для картины, которую никто не напишет.
– У тебя джинсы мокрые, снимай и лезь под одеяло, все-таки еще не лето, - немного смущенно произносит Санни.
Нда... Не сразу заметил - постелька-то распахнута.
"Я еще не привыкла к тебе", - вспоминаются ее слова.
Возникает вопрос, что будет, когда она привыкнет? Нда... Не стоит забывать, что наши, Соергартенские, девчонки всегда просто смотрят на жизнь. Не так много она дарит им радостей, чтобы...
"Мика, а ведь ты бы не отказался, урод?!" - прикидываю ответ на этот вопрос, но если честно, то он не находится.
Чтобы не думать о ненужных и неважных сейчас вопросах, скидываю джинсы, пристраиваю их в углу топчана и лезу под одеяло. Простыни несвежие и сырые, одеяло колется, Санни в уголке напугана... Снова сюр.
– Расскажи мне все, - прошу я.
***
– Расскажи мне все, - голос Хагена раздается из уютного полумрака.
Все-таки, какой замечательный парень, этот Хаген. И седина у него такая... благородная. И машина у него замечательная, жаль только, мне не удалось увидеть, куда меня привезли. А так любопытно было. Вроде ехали мы недолго. Где это может быть? Вдруг это мой любимый Остров? А от платка, которым мне завязывали глаза, так волшебно пахло. Наверное, этот платок принадлежит этой симпатичной докторше, что помогала пристегнуть меня к креслу - кресло сначала показалось страшным, но я просто боюсь игл. А эта докторша прехорошенькая, маленькая, темноволосая и туфельки у нее симпатичные... Ах да, нужно рассказать Хагену все. Только вот что все? Ух, голова кружится, как будто я целое утро танцевала вальс.
– Что все?
– старательно уточняю я.
Немножко заплетается язык, наверное, от сухости во рту, но мне нужно все рассказать что-то милым людям. Все равно, я ведь хотела объяснить все Артуру, так пусть заодно послушают и остальные.
– Формулируйте вопросы конкретно и четко!
– устало говорит симпатичная докторша, и что-то поправив в капельнице, трубка от которой тянется мне в вену, грустно поясняет:
– Вы же сказали, что срочно, поэтому пришлось использовать обычный амитал-натрий!
– Это не опасно для жизни?
– подает голос Арт, он тоже сидит здесь, рядом с моим креслом.
Эх, если бы у меня не было Мики, то я бы... Артурка очень симпатичный. И за меня беспокоится...
– -Нет, скорее даже полезно, - откликается доктор, которую кажется зовут Ли, - у нее зашкаливало давление, ей вредно много кофе.
Вредно кофе? Как жаль. А я так люблю кофе! Но какие же все-таки заботливые и добрые люди меня окружают.
– Каролина, как Юрген убедил тебя похитить картину?
– Хагена мне немножко жаль, он думает, я знаю, кто похитил картину, а я знаю только, что в этом замешена другая Каролина.
– Юрген? Картину? Нееет... У Юргена мы покупали паспорта. Там, в другом мире, в Венниски. А картину хотел Тень. Только другой Тень, из нашей реальности... Много денег предлагал. А нам нужно было оружие...
– с трудом сглатываю липкую слюну и продолжаю:
– Я вот что думаю, может он тоже знает тайну картин Ле Мюлье? Да нет, не крали мы картину! То есть они не крали... Другие мы... Это переход сработал, - торопливо начинаю объяснять про реальности, про переходы, про прошлое, которое не прошлое, про замещение.