Принимаем огонь на себя!
Шрифт:
Майдановцы» подкидывают деревянные поддоны и бумажные плакаты для лучшего распространения огня, а «куликовцы», заблокированные на 3-м этаже, пытаясь выжить, стараются выбраться на карниз
Находившаяся также на 3-ем этаже, но в другом кабинете Света рассказывает: «Мы зашли в одну из открытых комнат. Там уже было человека 3–4… В окно бросали камни. Я предложила как-то отгородить нас от камней шкафами… Дверь в коридор была открыта. С нижних этажей вверх, стелясь, разветвляясь, попер черный, смрадный,
Дым был не просто черный… Он висел в воздухе — тяжелый, плотный… Он никуда не выветривался…
Я пыталась дойти вперед, к окну. Хотела сделать вдох. Внутри было очень горячо и ужасно больно… Воздуха не хватало…
Может я услышала, может, увидела краем глаза или сознания… — мне показалось, что кто-то приподнялся, несколько раз шумно вдохнул… и сполз… То ли потеряв сознание, то ли… В тот момент не думалось так, как сейчас…
Половина рамы как влитая была в окне. Расстояние между рамами — «мама не горюй»… В этом кабинете, мало того, что темно, главное — дышать совсем не чем!
Я все еще была в маске, которую мне дала та юная девочка на 3-м этаже… Дышать с каждой секундой становилось все тяжелее… Сплошная дымовая чернота была сзади меня и спереди — в окне. У меня началась паника. Я сорвала с себя маску, инстинктивно пытаясь дышать как можно глубже… Но вместо кислорода — только черная плотная масса и удушливый газ… От двух моих панических вдохов весь кислород, что еще был в легких — моментально вышибло. Внутри будто пожар… Мне стало так страшно, как никогда не было до сих пор… В меньше чем мгновение — у меня пронеслись перед глазами лица детей, дом, мои любимые животные… и еще куча-куча всего…
Я взобралась то ли на стол, то ли на сейф — ближе к окну… Из окна внутрь комнаты повалил тот же самый черный дым… Я вдруг почувствовала всю безвыходность ситуации, я почувствовала, как смерть смотрит на меня, я жадно пыталась вдохнуть воздух, которого не было… схватить жизнь, которая уходила… Я закричала: «Нет! Нет!» …
Я не помню как я вылезла сперва в окно, потом села на подоконник… Рядом со мной была еще одна женщина. Потом мы кричали вниз — «Перестаньте! Не стреляйте! Здесь женщины, здесь пожилые! Вызовите пожарных! Мы задыхаемся!!! Не стреляйте!!! Где пожарные??!» А пожарных все не было…
Человека три внизу из нападавших, — будто очнулись, когда нас увидели… Снизу, со второго этажа — валит черный дым — прямо в наше окно… Из нашей комнаты-камеры вырывается черный дым… Дышать нечем… Даже в окне… Я не знаю чем поджигали палатки на Куликовом, но я запомнила на всю жизнь этот вкус, этот запах, нет — этот смрад!!
«Ребята, — говорю, — отзовитесь, хоть как-то, — сколько нас тут выжило?» Одна рядом — не в счет — я ее почти вижу… сзади двое «угукнули»… чей-то стон в конце комнаты… один, следом, слабее — второй…
Ребята внизу (ура! Адекватные среди нелюдей!!!) — стали останавливать своих: «Ша! Не стреляйте! Там женщины! Они горят! Задыхаются!». Стали искать чего-то, чтоб мы спрыгнули с наименьшим количеством увечий… Суетились. Искренне переживали. Пытались найти то доски, то какие-то железяки, чтобы к нам подняться…
Мы кричали им «бросайте веревку!». Добросили… не с первой попытки, но… Мужчина в нашей комнате привязал эту веревку (толщиной с палец!!) к батарее. Рамы окна в тот момент были просто безумно горячими… Мне, сидящей на подоконнике было больно держаться… Стали спускаться… Первой девчонке было, наверняка, — страшнее всех… Но она справилась. Ребята внизу нашли какие-то куски ткани, их уже было человек 12–15… Большинство — держали ткань на случай, если
Один парень в балаклаве провел меня через все Куликово. Кто-то возле самых окон дал воды — я умылась, сделала глоток, от которого меня стало рвать… просто черной слизью… Этот парень довел меня до бордюра на противоположной стороне поля, сказал: «да сними ты эту ленточку [георгиевскую ленточку, в тот момент за нее могли убить или покалечить]… на всякий…» Я сняла… Довел до «скорой». Растворился. В «скорой» мне сделали какой-то укол, потом за мной приехали и увезли домой…» (8)
Рассказывает Лора, которая также находилась на 3-ем этаже, но, опять таки, в другом кабинете: «Кто-то кинул веревку, парень, с которым я была в одном кабинете, привязал ее и сказал, что сначала спущусь я, а он после меня. Помог взобраться на подоконник и говорит спускайся. Я схватилась за веревку и через миг ее выпустила из рук от неожиданной и резкой боли. Я содрала кожу с пальцев ведь я никогда не спускалась по веревке. Но и на этот раз мне повезло — меня падающую поймал какой-то мужчина на карнизе 2-го этажа. Во время того, как спускалась, с ноги упал последний шлепанец (первый потерялся еще в здании) и я осталась уже босиком. Со 2-го этажа, опять таки, какой-то мужчина меня спустил по металлической конструкции. Перед Домом профсоюзов стояла милиция, она разделяла нас от «майданутых». Но особо активные «майдауны» прорвались через милицию с битами и били тех, кто выбрался из горящего Дома профсоюзов с воплями: «Что, где твой Путин? Где Россия?»…» (9)
Крыша Дома профсоюзов
Рассказывает Леонид: «Видел нескольких человек с черными от копоти лицами, которые пробрались с 4-го этажа к нам на крышу. Сначала они висели на подоконниках. Потом они где-то 4–5 метров пробирались по карнизам и кондиционерам на нижнюю крышу боковых крыльев здания и наконец к нам на основную крышу.
Они рассказывали, что там, в здании уже все в дыму. Или выпрыгивай или умирай.
Многие наши забаррикадировались в кабинетах. Некоторых даже не смогли открыть «майдауны». Они хорошо забаррикадировались шкафами и другой мебелью. «Бандеровцы» смогли попасть в те кабинеты, в которых было мало мебели и нечем было баррикадироваться или где двери в кабинет были попроще, не старые советские дубовые или из добротного дерева» (18).
Рассказывает Лина: «От дыма поднявшегося на чердак крыша была горячая, она нагревалась очень быстро» (17).
Рассказывает Леонид: «Сначала на крыше мы были больше с правой стороны крыши здания. Но потом когда все уже горело, мы перешли на левую сторону крыши. С правой стороны с нижних этажей и с чердака шел сильный черный едкий дым. С правой стороны было невозможно находиться. Мне повезло, что еще в начале всех этих событий кто-то мне дал марлевую маску. Даже на крыше она мне очень помогла.
Куликовцы из крайнего кабинета на 5-м этаже пытаются пробраться на нижнюю крышу бокового правого крыла, пройдя по карнизу сквозь черный дым.
Здесь, на крыше, мы все очень хотели пить. Но воду нужно было экономить. Ее практически не было» (18).
4-й этаж
В кабинете на 4-м этаже, мы были долго, в тот момент казалось мучительно долго, до самой темноты. Сначала мы просто с ужасом наблюдали, что происходит внизу. Как толпа беснуется, поет гимн Украины, радуется, крича «бандеровские» лозунги («Смерть ворогам», «Украина едына», «Москаляку на гиляку» и т. д.). Эта счастливая толпа озверевших дикарей размахивала флагом Украины, когда в здании горели люди, продолжая при этом кидать зажигательные смеси и стрелять по окнам. Но мы тогда еще не знали и не видели, что творил они со спасшимися людьми, как они избивали и забивали наших ребят и мужчин, как били даже женщин…