Приносящая удачу
Шрифт:
И тут ему улыбнулась удача. Как тогда показалось. Потому что потом он не считал свой поход с Оланом такой уж удачей. Итак, ландграф покидал городскую тюрьму, расстроенный очередным отказом теперь уже последних в городе следопытов, как вдруг его руки коснулись чьи-то неприятно-шершавые пальцы. Это был какой-то дед, на вид бездомный и давно не мытый, с седыми волосами и странной одежде.
– Ищешь следопыта? – спросил тот хриплым больным голосом.
Леон кивнул.
– Тебе никто не поможет. Никто в здравом уме не свяжется с тобой, – сообщил дед ровным голосом.
Хорошо хоть без издёвки и без злых усмешек. Этим он сразу расположил ландграфа к себе.
– Знаю, – отозвался Леон, который действительно знал, что никто не станет ему помогать, но всё равно пытался найти проводника.
– Есть один, – шёпотом сказал дед. – Только он в тюрьме посиживает. И служить тебе не будет, – Леон молча разглядывал морщинистое лицо старика и внимательно слушал. – Никто не станет служить тебе… если только не напоишь его… этим, – он достал из кармана своего странного балахона какую-то склянку.
– Что это? – тихо спросил Леон.
– Зелье одно, – ответил старик. – Тот, кто выпьет его, не сможет причинить тебе урона, пока не достигните цели. Также не сможет отказаться от помощи в достижении этой цели.
– Сколько за него хочешь? – деловито спросил ландграф.
– О, не переживай, ничего за него не возьму, – отмахнулся дед.
Леон нервно сглотнул. Никто не помогал ему со времён юности, и просто так в добрые намерения он не верил. Старик, как и каждый в этом городе, отлично знал, кто он, и причин помогать ему у него не должно было быть.
– Есть какой-то подвох, да? – устало спросил Леон, не боясь показаться наивным: он давно уже прекратил стесняться того, что при всех своих грехах и пороках иногда бывает наивен и простодушен в общении.
– Нет подвоха, – ответил дед. – Если не считать подвохом то, что этот человек будет ненавидеть тебя и пытаться извести всеми доступными способами. Но не бойся, способов этих не много – лишь слова, но ты же умеешь держать себя в руках?
В тот момент это и правда не показалось ландграфу подвохом. Его ненавидели многие, но никто не решался говорить ему о своей неприязни прямо. Он посмотрел в выцветшие, почти прозрачные некогда голубые глаза старика и не удержался от уточняющего вопроса:
– Почему помогаешь мне?
– Может, я помогаю не тебе, а ему? – предположил старик. – Ему суждено умереть там, – он кивком указал на здание тюрьмы, и Леон тоже уставился на мелкие, заделанные решётками, окна. – Он сдохнет там, хотя может прожить долгую жизнь и быть счастливым. Я знаю это. Ты – его шанс. Он – твой. Он – заслуживает этот шанс. Ты – не знаю. Вот и посмотрим…
Это уже звучало правдивей. Ему не собираются помогать, его лишь хотят использовать, как инструмент помощи какому-то заключённому. Леон слегка улыбнулся: он любил, когда всё понятно.
– Хорошо, – кивнул ландграф, забирая из рук старика склянку. – Но как я вытащу его на волю?
– Завтра в ночь заступит новый караул, – пояснил старик, приблизив своё лицо к Леону, и ландграф наклонился к нему, чтобы тот мог говорить ему в ухо. – Трое. Два из них – продажные твари, так что принесёшь деньги мне, я всё устрою… Будешь ждать нас вон там, – он указал на здание церкви.
– Ты священник, – догадался Леон.
Ландграф никогда не посещал церковь и потому понятия не имел, как выглядят местные священники. Но теперь ясно понял, что это – один из них.
– Да, – кивнул дед. – Я священник, а ещё немного колдун, – он подмигнул и улыбнулся, причём ландграф с удивлением заметил, что все зубы у старика на месте, хоть и пожелтевшие. – У меня есть доступ в тюрьму, так что я всё улажу. С тебя – деньги, – он протянул Леону бумажку с цифрой, означающей количество монет. – Завтра после заката приходи к крыльцу церкви, ясно?
Леон кивнул. Дед продолжил:
– Вещи собери. Себе и ему – сразу придётся уходить… И ещё: тебе его не продадут, как следопыта… Поэтому вопрос: ты же не очень радеешь за свою репутацию?
Ландграф посмотрел на него странно, с непониманием. Вроде же старику достаточно о нём известно, чтобы не задавать таких вопросов.
– Полагаешь, какие-то сплетни могут быть хуже правды? – осведомился он.
– Ну… как знать, – пожал плечами старик. – Склянку береги: он должен выпить содержимое из твоих рук.
– Хорошо, – ответил Леон, и старик отошёл на шаг назад, так что ландграф тоже выпрямился во весь рост.
– А теперь проваливай и будь здесь завтра к закату, – добавил дед не очень любезно и сел обратно на лавку, где, видимо, и сидел до того, как подошёл к Леону.
***
И вот теперь ландграф брёл по лесу с этим парнем. Он оказался довольно угрюмым. Улыбался редко, да и то лишь, когда пытался поддеть Леона. Мужчина шёл и вспоминал старца, который помог ему. В тот вечер, когда они встретились у церкви, все трое, и Леону пришлось силой заставить бывшего узника выпить зелье, поскольку тот ни в чём ему содействовать почему-то не желал, дед сказал ему кое-что странное. Олан не слышал: он в тот момент корчился на земле от действия зелья. Сам Леон был немало ошарашен: он полагал, что действие этой жидкости из склянки будет безболезненным, однако, видимо, ошибся. Ему не было жаль парня, просто он был удивлён и потому не мог оторвать от него взгляда.
– Слышь, – обратился к Леону старик. – Ты запомни: как только ударишь его, сразу запустишь цепь событий, и помирать будешь – он тебе не поможет.
– Что? – переспросил Леон. – Я не собираюсь его бить… Ты же сказал, он будет помогать, пока не сбудется Условие.
– Это да… – пробормотал дед. – Не хочешь – не верь. Ударишь его – жди беды.
– Я не ударю, – ответил Леон, которому всего лишь нужен был проводник: он не собирался с ним ни дружить, ни враждовать.
– Ещё как ударишь, – улыбнулся старик. – Врежешь по морде с разворота кулаком…