Принудительное влечение
Шрифт:
– С охранниками побеседовал, – отрапортовал Мальцев, вытянувшись в струну. – Только они ничего не видели. Говорят, вокруг Ларионова всегда поклонницы крутятся, истеричек и фанаток полно, так что первым делом они сопровождали Ларионова до машины. Отцепляли особо навязчивых девиц, а уж потом по сторонам смотрели. Выстрелов не слышали, ясное дело – пистолет с глушителем. – Мальцев отдышался, точно после бега, и покосился на чашку с чаем. Он был тоже не прочь смочить горло.
Проследив за взглядом подчиненного, Васечкин усмехнулся – нечего баловать, сначала пусть отчитается, а потом чаи гоняет сколько
– А как они узнали о покушении? Стреляли, как я понял, не слишком метко, – ехидно спросил Борис Яковлевич, придвигая папку с уже сто раз прочитанными показаниями поближе к себе. Он и сам собирался переговорить с охранниками – Мальцев пока еще желторотый юнец, наверняка что-нибудь упустил. Васечкин хмыкнул. Ах, как приятно осознавать, что он расследует такое значимое дело.
– Девица какая-то разоралась и на стену показала, а там пули чуть ли не наружу торчат, ну вот и закрутилось…
– А как выглядела девушка?
– Охранники в суматохе не очень хорошо разглядели. Вроде волосы длинные, темные, худая.
– Понятно, – протянул Васечкин, заботливо поглаживая папку, – растерялись и почти все самое главное проворонили.
– А как вы думаете, Борис Яковлевич, дело быстро раскроем?
Мальцеву очень хотелось вытянуть из Васечкина как можно больше информации. В прессу эта история пока не просочилась – специально нажали на тормоза, но кто знает, вдруг придется давать интервью, так уж лучше быть во всеоружии.
– Быстро не быстро, но раскроем, – хитро подмигнул Васечкин. – Зацепочка у меня имеется. Экспертиза порадовала. В Ларионова стреляли из того же пистолета, из которого на прошлой неделе убили в собственном кабинете психоаналитика Самаринского. Так что разберемся, не сомневайся. Тут главное за ниточку потянуть, а клубочек сам размотается. А Ларионова пока во все детали посвящать не буду… Обойдется.
Васечкин опять улыбнулся и мысленно переключился на одну дамочку, которая уж слишком странно вела себя при встрече, – на Поливанову Ольгу Дмитриевну. Отклонения у нее, конечно, имеются: не зря же она по психоаналитикам шастает, но все равно – юлит что-то, беспокоится. Надо держать ее в поле зрения. Васечкин хлебнул чаю и кивнул Мальцеву в знак того, что он свободен и может себе позволить непродолжительную трапезу.
Оля оторвала ухо от двери, прижала руку к груди и учащенно задышала.
Раньше ей никогда не приходилось подслушивать, слишком уж велик страх быть пойманной за руку. Да и боязнь узнать какую-нибудь тягостную тайну, которая обязательно плачевно скажется на расшатанной нервной системе, убивали любопытство уже при первых признаках его появления. Но на этот раз любопытство взяло верх. Ольга шла к Васечкину сообщить о новом месте своего проживания – пусть не вешает на нее побег и видит, какая она сознательная гражданка. В голове уже мигала четко сформулированная фраза, и оставалось только придумать причину переезда. Она никак не могла выбрать: сказать, что Уваров теперь ее гражданский муж, или сослаться на новый подход к психоанализу, при котором для пользы дела психоаналитик должен немного пожить с пациентом. Больше нравился первый вариант, но интуиция подсказывала – дотошный следователь захочет проверить информацию и наверняка позвонит Уварову. Так рисковать не стоило.
И вот, перебирая
Значит, она не ошиблась, значит, убийца Самаринского дышит в спину и желает ее скорейшей смерти. Оля, спотыкаясь от нервного перевозбуждения, беспрерывно оглядываясь назад, заспешила к Ирочке. Стреляли из того же пистолета! Какие уж тут могут быть сомнения. И Ларионов здесь ни при чем, это же она вплела его в эту историю.
– Я сейчас совершила такое… такое! – пытаясь справиться с волнением затараторила Оля, садясь в родной «Фольксваген». – Такое!
– Что именно?
– Я подслушала! Представляешь?!
– Ты у Васечкина была? – не поняв, о чем речь, спросила Ирочка.
– Почти.
Ольга подробно рассказала о том, как сходила в прокуратуру и как убедилась в том, что ее жизнь теперь не стоит ломаного гроша.
– Он убьет меня, обязательно убьет, – всхлипнула она в конце и полезла в сумочку за успокоительными каплями.
– И чего так разволновалась?! – пожала плечами Ирочка. – Ты же и раньше знала, что он в тебя стрелял.
– Ты ничего не понимаешь, в глубине души я все же надеялась, что хотели убить кого-то другого… Ну или что дырки в стене были и раньше, а я их просто не заметила… Я не хочу умирать.
Ирочка вздохнула. Признаться, и она в глубине души надеялась на случайность, совпадение и на многое другое.
– Ну и ладно, зато мы теперь точно знаем, что тебе угрожает опасность, это же огромный плюс.
– Да уж, – скривилась Ольга, опрокидывая в рот пузырек с каплями, точно рюмку с водкой. – Ты на мою могилку потом захаживай и учти, я гвоздики не люблю, покупай только чайные розы и тюльпаны.
– Хорошо, – кивнула Ирочка, – будут тебе розы и тюльпаны. Только давай лучше подумаем, как тебя спасти.
– Так… – Оля заглянула в узкое горлышко пузырька, с разочарованием отметила, что успокоительные капли закончились, и добавила: – Все остается в силе, сегодня вечером нападаем на Уварова. Будет знать, как выгонять нас из дома. Пусть потом спасает не только мою душу, но и тело, и вообще – жизнь. Испугается и будет нам помогать, никуда не денется. А Васечкину я потом позвоню, все же не хочу, чтобы он меня искал.
Время до вечера ползло, точно старая улитка. Ольга показала Ирочке несколько московских достопримечательностей, сводила в два ресторана и устроила экскурсию по магазинам. Постоянно смотрела на часы и с не меньшей частотой принимала успокоительные капли (пожалуй, аптеки в этот день выполнили план по продажам). В семь часов начались интенсивные приготовления к запланированному «акту жестокости». Расположившись на заднем сиденье «Фольксвагена», девушки выбирали одежду.
– Показывай, что у тебя в рюкзаке, – потребовала Оля, с сомнением разглядывая спортивную кофту на «молнии». Неплохо, но слишком светлая. – Что-нибудь с капюшоном есть?