Принуждение к браку
Шрифт:
Возможно, сегодня удастся провести день без экстремальных ссор, вообще постараюсь с ним не говорить.
– Ох, этот Далтон решил свести меня с ума, не иначе, – раздраженно произносит Ромиро и отбрасывает на эмоциях газету на пол.
Я молча жую, как и собиралась. Хотя мне жутко любопытно, чем так не угодил этому говнюку мой бывший одногруппник. Потом сама гляну, если Лиззи не выбросит раньше газету.
– Посмотри-ка на меня, – вдруг говорит Роберт. – Что там с твоим лицом.
Направляю свой взгляд прямо на жениха. Пожалуйста, любуйся, словно ты сам не знаешь, что именно произошло с моим лицом.
Он протягивает руку и резко хватает за подбородок.
– Ай! – вскрикиваю и вырываюсь из хватки. – Больно. Ты сильно давишь.
– Хм, извини, – смотрит задумчиво, – не думал я, что так получится.
Пожимаю плечами, мол, мне все равно, думал ты или нет, что есть, то уже есть.
– На вот, зайди к лекарю, а потом пройдись по магазинам, купи себе новое платье что ли, или еще что, – сует мне довольно приличную сумму.
Значит, Роберт считает, что совесть можно обелить с помощью щедрых откупных. Как предсказуемо и банально. Но все могло быть хуже, разве не так? Он мог вообще не признавать вчерашние действия чем-то из ряда вон.
И нет, я его не оправдываю, я всего лишь себя пытаюсь утешить и приободрить. Рассудок терять совсем не хочется.
– Только ни в коем случае не говори, что именно произошло, хорошо? Хотя ты сама упала, все же не стоит давать пищу для пересудов. Начнут говорить о том, что я несдержан и поднимаю руку на собственную невесту. Для бизнеса не очень хорошо. Многие партнеры стали лояльнее ко мне относиться только когда узнали, что я теперь практически женатый человек. Но ты ведь у меня девочка умная, сообразительная.
Нашел дуру. Мозги мои пока что на месте. Прекрасно знаю, что мне лишь фальшиво посочувствуют, пообещают помочь, а на деле развернется громкий скандал, в результате которого, моего жениха почему-то еще и пожалеют и спустят все на тормозах. А то я не знаю. Да и прав гад, рукоприкладства не было. А значит, и состава преступления.
– Я в курсе, как следует вести себя правильно воспитанной чистокровной, – отвечаю мужчине и вновь отворачиваюсь к своей тарелке.
Благодарить этого психа я не намерена.
13
В столице холодает еще сильнее. Наступает то самое, мое нелюбимое время года, когда туман и сырость прочно залезают под кожу, когда волосы всегда слегка влажные от влаги, а в самых темных уголках больших поместий и особняков начинает пробиваться плесень на поверхность. В общем, брр.
Тем не менее я иду, нацепив на себя защитные очки от солнца, которого нет. Но хочется как-то дополнительно оградить себя от внешнего мира. И приподняв ворот плаща, бреду по центральным проулкам.
Бреду и думаю, вспоминаю, анализирую, но плохо. С этим у меня явно беда. Погода вместе со знакомыми с детства дорожками навевает тоску и тягу к прошлому.
В этом ателье мать всегда предпочитала заказывать одежду в то время, когда я еще была ребенком. Потом она поменяла свои приоритеты, но мы посещали довольно долго это место.
Вместе. Вдвоем.
И не было рядом ни отца, ни Роберта.
– Мэри, детка, что ты здесь делаешь? – доносится вдруг до меня откуда-то сбоку сквозь толщу воспоминаний.
Медленно поднимаю глаза от мокрой дороги и оборачиваюсь.
– Мама? – неверяще смотрю на нее. – Привет.
– Здравствуй, дочь. Ты совсем перестала звонить нам. Так нельзя, – произносит с легким упреком.
Эмоционально ругаться или еще как-то бурно выражать свои чувства она не способна, ведь мать – благовоспитанная леди!
– Хм, да, действительно, чего это я, – опускаю глаза снова вниз и как никогда раньше понимаю, что прошедшего не вернуть. Точка невозврата пройдена. – Ладно, не буду отвлекать тебя, пока.
И спокойно бреду дальше.
– Мэри! – она быстро догоняет меня. – Нельзя так! – хватает за руку. – Да что за спешка такая, что ты игнорируешь собственную маму!? Куда ты идешь?
– К лекарю, – отвечаю равнодушно.
– Что-то случилось? Ты, эм, в положении? – спрашивает максимально тихо.
– Да упаси меня Моргана от такого положения! Нет. Вот, смотри, что случилось, раз так желаешь знать. Мне не жалко.
И я резко опускаю ткань плаща вниз и снимаю очки, а затем становлюсь по направлению к свету.
Мать смотрит и ничего не говорит. Не могу уловить ее эмоции, слишком привычно ей носить маску на лице, скрываясь ото всех.
– Неужели это… – шепотом произносит наконец она.
– Бинго. Проявляешь чудеса дедукции, – не сдерживаюсь от ехидного комментария. – Должна признать, что не совсем он, но по его вине.
Совесть все же велит добавить уточнение.
– Так, быстро закройся, сделай, как было, и следуй за мной, – мать быстро возвращает себе собранный вид и принимается командовать.
Равнодушно пожимаю плечами. В общем-то все равно.
Примерно через полчаса, когда я уже хочу наплевать на собственное напускное безразличие, мы подходим к странному старому зданию. Оно стоит как бы чуть на отшибе и не имеет близкорасположенных соседей, что странно для плотно заселенной столицы. Но еще более странно, что мы тут делаем?
– Заходи, не бойся внешнего вида, внутри все более чем прилично.
И действительно, за обшарпанным фасадом скрывается дорогая отделка, подобранная человеком, у которого есть вкус. Мать ведет меня по длинному узкому коридору, который практически не освещается. И в конце мы попадаем в светлое помещение, обстановкой больше всего напоминающее чью-то уютную гостиную.