Приорат Ностромо

Большаков Валерий Петрович

— Идите сюда! — донеслось сверху.

Разумеется, я галантно пропустил женщин вперед — они поднимались по крутой лестнице, и мне открывались роскошные виды. Инка, зная мою страсть к мальчишечьим забавам, еще и юбку подтянула, чтобы мне было лучше видно. Наташа хихикнула сверху, выглядывая из-за перил, и весело сказала:

— Заходите в гости к «Исиде»!

Я присел в кресло, с почтением взирая на большой экран — там посверкивал золотом профиль коленопреклоненной богини, раскинувшей руки-крылья, с иероглифом своего имени над головой.

—

Итак, девочки и мальчики, — улыбчиво заговорила Рита, — вчера мы выяснили, что, собственно, происходило девятнадцать лет тому… э-э… вперед — с вечера двадцать первого октября до глубокой ночи двадцать второго числа. Выяснили, уточнили, расписали по минутам. Дознание продолжается! Лично мне очень нравится версия Елены фон Ливен — ее сиятельство считает, что сознание Миши-взрослого «подселили» Мише-мальчику не какие-то «гостьи из будущего», а его же сотрудницы из Института Времени! Ну, мы тут с Натой посоветовались… В общем, давайте составим фотороботы тех красоток, что так трепетно любили Мишу в будущем!

— «Но только я в недоуменье: я не слыхала, чтоб любовь могла от ревности зажечься, — томно произнесла Инна, входя в роль. — Родится ревность от любви!»

— Лопе де Вега, — угадала Рита, — «Собака на сене»! Да-а… Лучше, чем Терехова, Диану не сыграть… — затянула она, тут же возмутясь: — И не ревную я вовсе! Просто меня бесит, что я никак не могу понять, кто они, эти девицы из будущего!

— Рит, — улыбнулся я, — если эти коварные прелестницы реально отсюда, то сейчас им по пять годиков!

— Или даже меньше… — проговорила Наташа, задумчиво кивая, и энергично хлопнула в ладоши. — Начнем! Миш, вспомни, как выглядела Лена Рожкова. Или… На кого она была похожа?

— М-м… — замешкался я. — Пожалуй, на Ходченкову, только понежней… И посексуальней. В общем, высокая блондинка — она всегда смотрела прямо мне в глаза, то есть мы с ней были одинакового роста. Длинная шея… Само собой, длинные ноги… Большие, тугие груди — они приятно упирались, когда мы танцевали…

Я выговаривал, описывая приметы, а Наташины руки порхали по клавиатуре, и на экране возникал притягательный образ. Он слегка туманился, меняя формы — округлые бедра перетекали в крутые, ужимая талию. Груди набухали в размере, прямые плечи делались покатыми, круглое лицо вытягивалось в овал.

— Не-ет… — напрягал я память, морща лоб. — Груди у нее не обвисали, они были… такие… круглые. Да, как шары!

— А ты откуда знаешь? — с дурашливой грозностью поинтересовалась Рита. — Эта Ленка… Она что, раздевалась?

— Она гладила платье! — ухмыльнулся я. — В одних трусиках! Чудное виденье! Лена стояла ко мне спиной, ловко водила утюгом… Мы повторяли данные по урожаям в семидесятых, а потом она развернулась ко мне лицом… Прищурила глаза, будто целясь, направила на меня утюг — и он зашипел, пуская струи пара…

Смолкнув, я поглядел на визуализацию девушки, улыбавшейся с экрана монитора. Похоже, очень похоже… Но, все-таки, чего-то не доставало… И тут я ухватил смутную мысль за хвостик.

— Наташ… — упруго поднявшись, я протянул руку. — А давай, станцуем!

— О! — просияла женщина, откатываясь в кресле от стола. Гибко встав, она положила мне руки на плечи, легонько прижалась, а я обнял узкую талию. Повел под мелодию, звучавшую в голове, и словно вернулся в далекий вечер… до которого еще надо дожить.

В какой-то момент мне довелось испытать острую, сбивающую дыхание радость открытия, хотя и морозец студил душу.

Я отступил, обрывая танец под неслышную музыку, и сказал:

— Наташ, дорисуй… Лена Рожкова на пять-шесть сантиметров выше тебя… Соответственно, и ноги чуть подлинней, и грудь немного побольше… Но главное, что до меня только сейчас дошло, что запомнили руки — фигура у Лены была типично «иверневская», те же изгибы, те же пропорции тела!

Наташа замерла, а глаза потемнели, наливаясь густой синевой сапфира.

— Не может быть… — пробормотала она. — Лея?!

— Да! — воскликнул я. — Это была Лея! И я даже знаю, почему она представилась Рожковой… Лет через десять выйдет роман «Ганфайтер», фантастика. Какого-то Большакова… А Лея любит такое чтиво! И вот там-то, в романе, одну героиню звали Марина Рожкова! И она была под стать Лее — красивая и эффектная блондинка…

Инна с Ритой переглянулись, а Наташа, ни слова не говоря, сунулась к компьютеру, и нанесла последние штрихи.

С экрана на меня глянула Лена Рожкова… Лея Гарина…

— Она! — выдохнул я.

Немая сцена длилась недолго. Рита, заметно нервничая, сказала:

— Теперь — Наташу Томину!

Наши взгляды пересеклись, и «главная жена» отвела глаза, боясь, что ее беспокойство станет понятным.

— Ну, во-первых, — ворчливо начал я, — если кто-то подумал на Юлиуса, то зря, ей тогда тридцать шесть стукнет! Молодая женщина, красивая, да! Но не девушка! Ко всему прочему, Наташа была… или будет не брюнеткой, а скорее шатенкой. Цвет волос у нее был, знаете, такой… темно-каштановый, хотя, конечно, можно и перекраситься… О, Наташ, а изобрази-ка ее в образе Моники Белуччи! В Интерсети должны быть фото…

— Нашла! — кивнула Талия. — Похожа?

— Д-да… — вытолкнул я в раздумьях.

Моника мне всегда нравилась, вот только полного сходства с Томиной не было… Томина…

«Ох, не верю я в совпадения! — запульсировало в голове. — Та брюнетистая шатенка… Она ведь точно знала многое о моей жене из „прошлой жизни“, раз назвалась такой фамилией!»

— Помню странные диаграммы из «бука» этой шатеночки, — выговорил я вслух, следя за дисплеем. — Там были такие, разветвляющиеся графики, похожие на генеалогические древа аристократов или на схемы происхождения видов из учебников по биологии… Мы тогда часа четыре, наверное, потратили на разбор этих диаграмм, чтобы точно запомнить, когда, что и кому я должен буду сказать, чтобы произошло нужное событие…