Природа плакала в тот день...
Шрифт:
Билл включил ноутбук и запустил почту. На эту мысль он наткнулся в аэропорту, пока ждал посадки. Он долго смотрел, как в маленьком Интернет-кафе неподалеку ссорятся парень и девушка, потом подошел к оператору, купил полчаса и придумал электронный адрес для Луизы. Она будет жить далеко. Настолько далеко, чтобы Том не смог прилететь к ней. Жить там будет года два-три — за это время он наверняка заведет себе нормальную девушку. А если Тому приспичит позвонить ей? Посмотрим… Будем решать проблемы по мере их поступления. Сейчас надо его отвлечь от этого злополучного князя.
Он выкурил несколько сигарет. Он ходил туда-сюда перед столом, перечитывал текст, стирал его и писал новый. Его трясло, как после большой дозы алкоголя. Он знал, что поступает неправильно. Знал, что потом будут очень серьезные проблемы. А когда всплывет, что девушки больше нет,
Нажал «Отправить»…
Закурил.
Как же страшно… Как плохо… Как хочется умереть…
Прости, брат.
«Привет, Том!
Это Луиза. Надеюсь, ты помнишь обо мне. Сегодня получила письмо от отца, а там такие приятные новости. Папа сказал, что Билл приезжал к нему, что он очень переживает из-за произошедшего на Мальдивах и хотел бы, чтобы мы помирились и как-то продолжили наши отношения. Насчет продолжили — не знаю, я все-таки слишком далеко. Но быть хорошими друзьями — почему нет? Я очень скучала по тебе все это время, по нашей болтовне, по твоим поцелуям и ласкам. Здесь хорошие люди, но совсем все другое, чужое, не такое, здесь как будто бы другой мир, чужая планета. Мне пока тяжело с ними, а с тобой всегда было очень легко и хорошо. Я скучаю по тебе и хочу, чтобы мы не терялись, общались.
Буду ждать от тебя письма.
Твоя Луиза».
_______________________________
Том ковырялся в настройках ноутбука, пытаясь найти функцию, которая снимает пароли. В прошлый раз он ее со злости так быстро нашел, что даже странно. А сейчас никак не может вспомнить, по каким папкам лазил. Ладно, попозже вспомнит… Поменял пароль в электронной почте. Вытащил Билла из черного списка. Брат, конечно, иногда удивительно сильно тупит и идиотничает, но вроде как не со зла, а исключительно от большой любви и какого-то явного недоумия. Ладно, можно подумать он Билла не знает. Всегда был таким болтуном, инфантильным, вздорным и капризным эгоцентристом. Сейчас хотя бы немного стал себя контролировать, а то раньше вообще хоть лампочки бей, придушить хотелось, лишь бы язык свой прикусил. С другой стороны Билл старается заботиться о нем, и делает это от всей души и с полной самоотдачей. И не беда, что со своей заботой он иногда делает только хуже и очень больно, — как умеет, так и заботится. С мессенджером выходило еще хуже, чем с администраторскими паролями — Том тогда отправил его в игнорирование, а сейчас не знал, кто в этом большом списке из них Билл. Пришлось открывать профили всех ссыльных товарищей и искать близнеца. Нашел. Добавил в список. Потом подумал и включил для него режим «Виден всегда». Все-таки он по нему скучал все это время. Переживал. А уж когда тот коленца начал выкидывать, из дома сбегать, то и вовсе места себе не находил. Билл очень импульсивный, истеричный. Человек-эмоция. Сначала делает, потом думает, а иногда вообще не думает, что делает. Том вздохнул и добавил его в друзья в дневник. Открыл доступ ко всем записям. Впрочем, он почти ничего не писал в дневнике эти месяцы. Сначала был очень зол на брата, раздражало даже его присутствие за стеной, постоянно трындычащий голос, какие-то неуместные фырканья, подглядывания и откровенное преследование везде и всюду. Потом вроде бы Том успокоился, но назойливость Билла все равно периодически выбешивала. В какой-то момент он задумался над тем, чтобы съехать с квартиры. Подыскал недалеко от студии маленькую уютную квартирку, осмотрел ее и остался доволен. Но в последний момент не решился — брат креативил явно из-за него и этот отъезд мог негативно сказаться на тонкой душевной организации младшего. Пришлось терпеть. Правда, Билл, словно почувствовал что-то, беситься перестал и немного угомонился со своей заботой, страшно задолбавшей Тома. За ним стало интересно наблюдать, просчитывать его действия, слова
Том еще раз проверил. Вроде бы везде все вернул обратно. Улыбнулся. Сладкая вишенка Тома… Надо же было придумать такой дурацкий ник. Он когда понял, кто под ним скрывается, хохотал так, что аж иглу из вены выдернул. Там на форуме Том специально перед ним покрутился, дав понять, что он свой. Но брат так и не решился пойти на контакт. В личном общении осторожничал, а как какую-то информацию об их жизни в сеть выложить — всегда, пожалуйста, ничего вообще доверить нельзя. Благо Том знал, что новенькой Вишне быстро надают по косточке и никакой Том не поможет. Бальзамом на его душу лились все его беспокойства, переживания, истерики в сети. И позвонить, глупый, боялся. Том примерно так и думал — боится. Да, он был с ним слишком жестким в последнее время, но ведь всё, что ему было нужно на тот момент — это личное пространство, которого из-за Билла у него не было. А когда брат стал действительно нужен, когда Том по-настоящему в нем нуждался, он снова выкинул финт ушами и уехал. Идиот. Маленький глупый идиот. Вздохнул.
В ящик упало письмо — внизу экрана замигал белый конвертик.
Том обновил страницу входящих сообщений. И шарахнулся в сторону, с суеверным ужасом глядя на адресата.
Луиза Мелатто фон Клейст.
Его затрясло так, что курсор не с первой попытки попал на нужную ссылку. В груди словно запустили огромный миксер, лопасти которого превращали внутренности в чудесный коктейль. Том тяжело задышал. Глаза заблестели.
— Что же ты делаешь, сука? — пробормотал он. — Что ж ты творишь?
С монитора на него смотрела… Луиза.
Это в Праге.
В «Карловых лазнях»…
Он сам ее…
Том быстро пробежал глазами по тексту, прикрыв рот ладонью, чтобы не заорать от боли во всю глотку. Слезы большими каплями стекали по щекам, собираясь у пальцев, ползли по руке.
Надеюсь, ты помнишь обо мне.
Он скулил, как щенок, которому отдавили лапу. Размазывал слезы по лицу и бормотал, раскачиваясь из стороны в сторону, сжимаясь в комок:
— Что ж ты, сука, делаешь…
Я все-таки слишком далеко.
Его била крупная дрожь. Настолько сильная, что стучащим зубам становилось больно. Он старался подавить в себе крик, вопль, вой, любой звук. А они рвались наружу сквозь рыдания.
— Что ж ты…
Я очень скучала по тебе все это время, по нашей болтовне, по твоим поцелуям и ласкам.
Он подтянул ноги к животу, сжался в кресле. Впился зубами в колено. Замычал, зажмурившись. Он хотел, чтобы ноутбук отключился. Сгорел. Развалился на части. Он не выдержит. Не сможет. Он не сумеет выжить в этот раз.
— Cуууууукааааа, — выл он.
Здесь хорошие люди, но совсем все другое, чужое, не такое, здесь как будто бы другой мир, чужая планета.
Вроде бы только-только немного отпустило. Вроде бы только-только начал спать по ночам, а не корчится от боли, беззвучно истеря в подушку, закусывая угол одеяла, борясь с единственным желанием вскрыть вены. Вроде бы только-только…
— Какая же ты тварь…
Мне пока тяжело с ними, а с тобой всегда было очень легко и хорошо.
Он, наверное, не сможет так больше. Не вытерпит. Не выживет. У него и так вынули всё внутри, сердце разорвали, жизнь погасили… Не живет. Существует. А тут еще это…
— Забери меня, прошу…
Я скучаю по тебе и хочу, чтобы мы не терялись, общались.
— Я хочу умереть… Хочу умереть… Умереть… Забери меня. Возьми меня с собой! Пожалуйста! Мне дышать нечем. Мне воздуха не хватает. Я не могу без тебя…
Кто-то сжал. Прижал к себе. Потом тряхнул. Что-то зашептал в ухо.