Природа плакала в тот день...
Шрифт:
В комнату тихонечко вошел Том. Одетый. Полностью. Лицо такое, словно это вовсе не он несколько часов назад нажрался до невменяемого состояния, только глаза красные. Билл недоуменно уставился на брата, прикрывая наготу подруги одеялом.
— Я хочу умереть дома, — шепотом заявил он.
— Что случилось?
— Я домой хочу. У тебя тут классно, весело, девчонки клёвые, клуб шикарный, мне очень все понравилось. Но я соскучился по своему дому, по своей постели… Я уезжаю.
— Том? — недоуменно воскликнул Билл.
— Мне очень все понравилось: и комната, которую ты для меня сделал, и Адель —
— Том… — обиделся он.
— Билл, я не хочу, чтобы ты оставлял Адель, хочу, чтобы ты был счастлив и не хочу поэтому, чтобы ты возвращался в Гамбург…
Он побледнел.
— Но дома мне очень тебя не хватает…
Сжал губы и закрыл глаза.
— Наш дом пустой без тебя. А это… — он обвел взглядом комнату. — Это не мой дом.
— Я обидел тебя чем-то? Тебя Дита обидела или Адель? Это из-за того разговора?
— Нет, вечер был чудесный, но очень хочется домой. Я буду ждать тебя дома. Ты просто помни, что у тебя есть дом, в котором тебя всегда очень ждут, а уж когда ты захочешь вернуться и захочешь ли — это твое дело, — Том улыбнулся, легонько щелкнул ему по носу и ушел.
Вот какой теперь сон?
Черт, как все сложно. Ладно, завтра он увидит Луизу. Завтра он поговорит с ней и привезет ее к Тому. Завтра… Завтра его жизнь круто изменится! Всё встанет на свои места, как и должно быть! Завтра… Скорей бы оно наступило.
Глава 23.
Мужчина старательно вывел печатными буквами транскрипцию итальянской фразы. Медленно прочитал вслух и протянул листок Биллу.
— У меня не получится. Какой сложный язык, — покосился парень на шпаргалку.
— Все получится, — улыбнулся знакомый. — Зато представь себе. Ты, иностранец, придешь к человеку в гости и произнесешь первую фразу на его родном языке. Тебя же никто не осмелиться прогнать. Это будет неуважением. Попробуй.
— Бэл джорно, — прочел Билл.
— Мягче! Бель джорно. Мягче… Вот как будто женщину по груди гладишь! Вот так же.
— А как вы думаете, мне куда лучше поехать: сначала в Рим, а потом в Триджорию или наоборот?
— До Рима я могу тебя подвести совершенно бесплатно, а вот до Триджории тебе придется взять такси. Поэтому, думаю, с экономической точки зрения, лучше сначала в Рим. Давай дальше.
— Пос-со вэ-дэ-рэ…
— Боже! Не гневи богов! Мягче! Помни о женских сиськах!
Синьор Лучано так же, как Билл, безумно боялся летать. Об этом он поведал попутчику в тот момент, когда самолет поехал на взлетную полосу. Тонкие пальцы впились в подлокотник, он занервничал и начал что-то бормотать на смеси итальянского и немецкого. Когда самолет оторвался от земли, а уши заложило, синьор Лучано пристал к Биллу с какими-то совершенно идиотскими вопросами. В другой ситуации, Билл бы послал его к черту, но сейчас он был рад, что может хоть как-то переключиться на болтовню несносного итальянца. Потом Билл поведал о том, что у него важная миссия и попросил мужчину обучить его нескольким фразам на итальянском. Лучано с радостью согласился помочь. Спустя полчаса парень понял, что не может
Через час Билл говорил на итальянском не хуже самого Лучано. Бегло, уверенно и так же певуче — «как будто гладил женские сиськи».
Они ехали по городу в маленькой японской машинке. Настолько маленькой, что длинные ноги Билла толком не помещались на заднем сидении. Про себя он усмехался — Саки или Тоби в такую машинку не влезли бы вообще, застряли бы. Хорошо, что он никого не взял из охранников, оделся очень скромно, спрятал волосы под кепкой, на голову натянул капюшон от куртки, а высокий длинный ворот олимпийки застегнул и поднял так, что один нос остался торчать, — зато его так никто не узнает и не привяжется. Всё, нет солиста известной группы, есть Билл. Просто Билл. Простой немецкий парень, который приехал по очень важному делу. Лучано что-то очень эмоционально вещал своему сыну-водителю, который был лет на пять старше самого Билла, тот не менее эмоционально ему отвечал, и со стороны казалось, что они крепко ссорятся и вот-вот подерутся. Лишь веселые смешки разряжали обстановку.
Они долго петляли по маленьким и узеньким улочкам, рискуя сбить стоящие на обочине ряды мотоциклов, ловко лавируя между зомбиобразными туристами. И наконец-то приехали! Высадив парня на площади Венеции и объяснив, куда идти, синьор Лучано с сыном благополучно отправились по своим делам, а Билл пошел искать дом 15 по улице Сан Марчелло.
Его, действительно, словно кто-то вел. Казалось, что он бывал здесь раньше, что знает эти улицы и эти повороты. На углу продаются жареные каштаны, а чуть дальше по параллельной улице толпами бродят туристы. Вон там школа… Дети высыпали на улицу. Стоят родители…
Желтый дом.
Табличка с номером.
Он прошел в небольшой дворик и остановился у первого подъезда. Принялся изучать список жильцов. Всего две семьи… Вот! Синьор Мелатто ф. Клейст… Ох, Саки! Какой же ты молодец!
Билл сосредоточенно собрал мысли воедино. По идее они должны быть тут или за городом. Скорее всего здесь. Учебный год не закончен, и у Луизы тренировки… Ну, ни пуха… Он утопил черную кнопку звонка.
— S`i? [2] — раздался в домофоне мужской голос.
— Bel giorno! Posso vedere Mary Susan Louise?[3] — с улыбкой, очень доброжелательно протараторил Билл, чувствуя, что сейчас от волнения грохнется в обморок.
— Mi dispiace, ma Louise qui non abita piu.[4]
— Эээ, — растерялся он. Забормотал по-английски, припав к предполагаемому микрофону: — Я не понимаю. Мне нужна Луиза. Я специально приехал издалека, чтобы поговорить с ней. Пожалуйста, как мне ее найти? Помогите. Это очень важно. Это вопрос жизни и смерти. Пожалуйста, мне очень надо ее найти.
Домофон отключился.
Билл смотрел на резное полотно, украшенное ручкой в виде головы льва. Чувствовал, как уходит земля из-под ног. Э, нет, так просто он не сдастся! Он найдет ее. Зря что ли он летел сюда через всю Европу! На кону судьба брата. И он не может проиграть.