Природа плакала в тот день...
Шрифт:
— Билл! — подскочил Том. Взгляд суровый, ноздри раздуваются, кулаки сжались.
— Том, ты любишь ее! Я знаю, что ты ее очень любишь до сих пор. Я слышу, как у тебя голос меняется, когда ты о ней вспоминаешь. Я привезу ее, чего бы мне это не стоило. Привезу. Ты ведь нормальный, слышишь? Ты классный! Ты любишь ее, а она любит тебя. Я уверен! Она любит тебя. А Юри — это недоразумение, это ошибка, которая ничего не значит.
— Билл! — прошипел гневно Том. — Я с тобой поговорю. Потом. Дома.
— Стоп! Брейк! Успокойтесь! — Адель дернула Тома за футболку, вынуждая сесть. — Вот дома и будете ругаться, а у меня, чтоб сидели и сладко улыбались! Том, я не знаю, что задумал Билл, но, судя по его счастливому виду, это что-то очень хорошее для тебя.
— Да
— Тссс, ты правильно сказал — дома. Не кричи. Тихо. Вот вернетесь домой и поговорите. По душам. Как раньше. Сядете вместе на диван. Возьмете по бутылке пива и попкорн в большой миске. И поговорите. Ты будешь говорить и слушать Билла, а Билл будет говорить и слушать тебя. А сейчас мы идем в клуб. И никаких нет! Давай, вали отсюда переодеваться. И не вздумайте портить мне вечер. Я вам этого никогда не прощу.
Том, ворча и шаркая ногами, поплелся переодеваться. Ладно, все равно разница во времени даст о себе знать, а тут хоть время с пользой проведет.
Близнецы собирались долго. Так долго, что пока Том расслаблялся в ванной, Адель уронила Билла на кровать и… Сначала он решил, что можно позволить себе просто поласкаться и поцеловаться, потискать друг друга, подразнить, оставив секс на потом. Но разум давно возбудился от легких прикосновений, взглядов, полуулыбок и, как только телу представилась такая дивная возможность получить немного ласки, разум тут же сделал все возможное, чтобы ласками тело не ограничилось. Девушка оседлала его, языком ворвалась в рот, а потом принялась жадно зацеловывать губы, лицо, шею, уши, рукой пытаясь высвободить член из тесных штанов. Билл постанывал, мял груди, кусал соски, извивался под ней, сильно прижимаясь пахом к телу. Он взял ее быстро и жестко. Она закатывала глаза, кусала губы, зажимала рот рукой, чтобы не кричать от удовольствия, непроизвольно щипала его за бока и царапалась, сжимала бедра так, что, казалось, переломает ему все ребра. Билл сосредоточенно долбил, иногда рассеянно накрывал губы своими, тяжело дышал, уткнувшись в шею, вцеплялся в мочку зубами, совершенно не контролируя себя. По телу девушки прошла судорога. Она сдавленно замычала, вжалась в него. Из уголков глаз покатились слезинки. Билл словно только этого и ждал, тут же подхватил их языком и кончил с громким стоном. Упал на нее расслабленно, все еще лениво двигая бедрами. Адель крепко обняла его, удовлетворенно выдохнула.
Билл прислушался — вода шумит, значит, Том моется, то есть ничего не слышал. Он сполз с девушки и потянулся за сигаретами. Очень хотелось пить. Весь мокрый, липкий. Адель улыбалась.
— Ты с Томом помирился, теперь уедешь, да? — обняла его.
— Какой там?.. — вздохнул он, прикуривая. — Помирился… Все равно он общается со мной, когда ему надо, все равно стена, пусть прозрачная, стеклянная, но стена. Я хочу девушку ему привезти. Ту, из-за которой мы поругались. Вроде бы, он не против. Мне Саки ее адрес достал. Послезавтра утром улетаю в Италию. Хочу поговорить с ней. Том в нее был сильно влюблен. Может быть, если они помирятся, эту стену удастся разбить.
— Ты точно уверен, что он хочет этого?
— Да. Я заметил, что у него даже лицо меняется, когда он о ней говорит. Она действительно нужна ему. Он у нее первым был, и Луиза его сильно любила. Надеюсь, что смогу ее уговорить. Она хорошая, мягкая.
— Ты только не наседай на нее. Вину всю на себя бери, скажи, что только она спасет вас, на жалость дави больше. Если хорошая и мягкая, то сработает. Превозноси ее и опускай себя — и она с тобой на край света пойдет. А Том отходчивый…
— Угу, — выдохнул дым через ноздри. — Только с января в креативе, я для него пустое место. И сейчас, если б его не бросили два месяца назад, он бы в мою сторону и не посмотрел.
— Ты преувеличиваешь. Он так же, как и ты, сильно переживает вашу ссору. Просто у него какие-то свои причины… У него что-то серьезное произошло. Ты нужен ему. Он даже толком не улыбался сегодня… Шутил, хохмил, но не улыбался, это маска.
— Бросили его. А в Америке они
— Понимаю… Его использовали в какой-то игре, а потом выкинули. Наверное, тут еще очень чувство собственного достоинства пострадало. Том ведь очень мягкий внутри, а сейчас в нем словно солнце выключили. Я позвоню одной своей подружке. Ей можно доверять. Она на психолога учится, очень хорошая девушка, смешливая, хулиганистая. Может, разболтает его, а там по обстоятельствам будем действовать. Билл, езжай в Гамбург, не оставляй его одного.
— А ты?
— Мы три года с тобой любим друг друга на расстоянии. Я пока не готова к серьезным отношениям. Ты тоже. Нам хорошо вместе, но когда мы живем отдельно, когда соскучимся друг по другу. Давай, не будем портить нашу идиллию.
— Скажи… Только честно… Ты ведь встречалась с другими эти три года?
— Встречалась.
Он опустил глаза. Адель коснулась носом его щеки, провела им по губам, прикусила подбородок.
— Но спала я все это время только с тобой. Ты у меня первый и единственный. Любимый. — Положила голову на грудь.
Билл закрыл глаза и запустил пальцы в ее волосы. На губах застыла легкая улыбка. Любимый — переливалось на душе разноцветными капельками счастья…
Том не испытал никаких восторгов по поводу клуба, он даже пытался поругаться с администрацией, которая хотела отобрать у него мобильный и снять обувь. Впрочем, настроение брата оставляло желать лучшего, и они с Адель нянчились с ним, как с капризным ребенком. Девушку для Тома звали Дита. Она была натуральной блондинкой с желто-пшеничными волосами, ярко-синими глазами, нарисованными бровями и смешными конопушками на носу. Голос очень приятный, низкий и такой, что Билл невольно замолкал, стоило Дите открыть рот. Скорее всего, Адель проинструктировала подругу о правилах поведения с близнецами, и с Томом в частности, потому что буквально через час брат расслабился, присосался к кальяну и втирал дамам что-то очень умное, глупо хихикая. Билл тоже заметно повеселел, не скрываясь, строил глазки Адель, обнимал ее, целовал и шептал на ухо непристойности.
Непристойные шутки закончились грязными танцами, а потом и вовсе отменным нежным сексом. Билл словно наверстывал эти несколько недель, стараясь вылить на девушку всю скопившуюся страсть. Он бы вообще сейчас сгреб ее в охапку и поехал домой, чтобы там предаться разврату по полной программе, но вдруг Дите удастся раскрутить Тома на секс. Когда они вернулись через два часа оба удовлетворенные и с блеском в глазах, Том как раз напился до такого состояния, что стоять не мог уже даже в собственных фантазиях. Он довел девушку до слез и больного живота: бедняжка заливисто хохотала, махала ручками и ножками и заваливалась на парня. Том шкодливо щурился и счастливо лыбился, заплетающимся языком вещая что-то очень забавное. Доволен, и то слава богу.
Дотащив полужидкое тело близнеца до спальни, осторожно раздев его, похрапывающего, Билл заботливо расставил на сервировочном столике минералку, стакан и упаковку таблеток от похмелья. Посмотрел на безмятежное лицо брата, на приоткрытый рот, на растрепанные у корней дреды, нежно улыбнулся и накрыл его теплым одеялом. Пусть спит. Пусть отдыхает… А Билл пока займется другими, очень важными для организма делами.
Он выдохся окончательно к тому моменту, когда за окном уже во всю кипела жизнь. Адель, сложив на него голову, ногу и руку, сладко посапывала. Билл то ли от переутомления, то ли от разницы во времени, все никак не мог заснуть, лежал, пялился в потолок, обнимал девушку и мечтательно улыбался.