Природный суд
Шрифт:
Очень хотелось есть и пить. Прибил бы за несколько глотков.
"Интересно, что стало с моими корешами, - мысли путались, слова медленно и плохо складывались в предложения.
– Надеюсь, что спаслись. Даже этот гадёныш Томас, мне охота его лично прикончить. Или уже прикончил? Чёрт дери этих судий, они же так толком и не сказали зарезал я его или нет!"
Левый кулак был замотан, с правым пришлось повозиться подольше.
"Алан тоже бодрый малый, должен был спастись. А тот козлина, на которого работал несколько недель назад в порту, надеюсь, сгорел".
Ткани не хватило. Наш приятель оторвал ещё кусок штанины, принялся его очищать.
"А
Желудок громко заурчал. Парень неуклюже завязал узел на левой руке.
– Надеюсь, что Дидье с этим... вторым которым, новым, да и старым, тоже спаслись, - под нос бубнил себя парень.
– Все спаслись, все. И я спасусь. Наберусь сил... снова в путь.
Огюст устало привалился к стене, закрыл глаза, сделал попытку улыбнуться.
Ветер усилился. С прохладным свистом он залетал внутрь карцера и ворошил пепел. Огюст автоматически закрыл лицо руками, уж больно сильный кашель у него вызывал серый песок. А ветер всё никак не унимался: на полу, прямо около левой ноги Сипари, стал виться крохотный смерч. Из под ладоней доносилось тяжёлое глубокое дыхание.
Снаружи затрепыхались раскиданные листки (а вернее, то, что от них осталось) со стола тюремного охранника. Один из них стремительно пролетел мимо окошка клетки с выжившим арестантом.
Во рту пересохло. Даже больше: было такое ощущение, что по всему организму вместо различных жидкостей тёк пепел.
– Надо завязывать пить, - молча абстрагироваться не получалось.
– Выберусь отсюда - ни глотка алкоголя. По крайней мере, до первого крупного праздника, а там как пойдёт. А ещё лучше - начну тренировать суперспособности. Типа, научусь предчувствовать катастрофы по налитому в стакан портвейну. Если будет отдавать гарью - к пожару, если будет казаться светлой и прозрачной - к потопу. Ну, или к горячке, тут как карта ляжет.
Слегка раздвинул пальцы около глаз, убедился в том, что пепел продолжает свой истеричный танец и вновь плотно закрылся руками.
– В собор схожу. Как же я давно не был в соборе, чуть ли не всю жизнь. Там прикольно. Музыка такая воодушевлённая играет, какие-то хлюпики песни Богу красивые поют, мужик в чёрной одежде какие-то крутые истории рассказывает по своей книжке. Кажется, по Библии.
Как вдруг раздался громкий удар грома. Огюст неспешно убрал ладони вниз, повернул голову с приоткрытым ртом в сторону окна. Спустя полминуты гром раздался ещё раз, чуть ближе, а следом за ним послышался тихий дробный шлепающий разнобой. Разнобой постепенно набирал мощь, обретал более чёткий ритм, пока не разразился сплошной канонадой стучащей о камни воды. Самый настоящий ливень.
Поначалу Огюст даже воспринял дождь как бредовую галлюцинацию, но глюк не проходил. С торжествующим криком парень быстро-быстро пополз на коленях к спасительному окну, вытянул кисти наружу. Действительно, дождь! Нужно торопиться! Негр отмыл руки от грязи, подставил лодочку ладоней под ливень, набрал воды побольше и жадно запрокинул влагу в себя. Не насытился, подставил руки снова. И этого ему было мало: он всё пил, пил и пил, как в последний раз, как будто пытался на спор перепить самого известного пьяницу в городе. Чуть утолив жажду, принялся умывать лицо, плечи, немного побрызгал на тело, ноги: вода была приятно-прохладная. Заметался по карцеру: нужно куда-то набрать воды про запас. Взгляд упал на ранее заткнутую под дверь рубаху. Выдернул дурно пахнущую серую тряпку и тут же сморщился. Вблизи ещё давал о себе знать знак мочи. Да плевать! Огюст вытащил то, что осталось от рубахи, наружу, подождал, пока тряпка набухнет, выжал её; так повторил несколько раз. Затащил вещь обратно, понюхал. Пахло отвратно, но гораздо лучше, чем до полоскания. Арестант повторил эту процедуру ещё несколько раз, до тех пор, пока запах не смешался с вонью гари, мокрого дерева и старой грязи. Коктейль тот ещё, но теперь хоть от резкого запаха не выворачивало наизнанку. Огюст поплотнее пропитал рубаху и аккуратно отложил в сторону. Вновь поспешил утолить жажду. А дождю было всё равно, он и не планировал прекращаться, а только набирал темп. Поглощая очередную "лодку" воды, Сипари заметил в углу свои покромсанные на повязки штаны. Как только допил, притянул их поближе. Штаны постигла судьба рубахи: их тщательно отмыли, напитали влагой и аккуратно положили на пол.
Никогда бы раньше не подумал, что можно так искренне радоваться обыкновенному ливню. Огюст даже попытался высунуть свою голову наружу, но она так и не смогла пройти в узкое окно карцера. Тогда арестант принялся с блаженной улыбкой на лице зачерпывать дождь руками, вновь чуть отпивать, а остаток лил себе на голову. Оказывается, как мало надо человеку для счастья. Достаточно запереть его в ужасных условиях и на пике отчаяния дать что-то напоминающее прежнюю беззаботную жизнь. Сипари действительно ликовал, он как ребёнок обливался спасительной влагой, жадно пил, радовался столь неожиданному подарку судьбы.
– Может, даже по праздникам пить не буду.
Правое плечо взорвалось приступом боли, следом свело живот, одновременно прострелило спину и левую руку. Огюст, как подкошенный, рухнул на пол.
Глава VI
Вот было предчувствие, что если всё идёт подозрительно хорошо, то в скором времени обязательно случится непредвиденная лажа! Стоило потревожить тело импровизированным душем, как проснулась боль в обожжённых руках. На некоторое время Огюст потерял дар речи, плюхнувшись вниз с распахнутым ртом и глазами.
За спиной раздался раскат грома.
Арестант подтянул поближе рваные штаны. В несколько неуклюжих движений (они отразились новым приступом) дорвал обе штанины, приподнялся, принялся перевязывать ожоги на руках, но снова рухнул на пол.
С усилием сел перед дверью, скрестив ноги. Только отмытое тело покрылось намокшим пеплом, Огюст отбросил в сторону штаны. Из окна вновь с регулярным постоянством стала выныривать "лодка" ладоней. Каждое новое обмывание отзывалось новым ощущением разрывающихся связок.
Дождь принялся слабеть.
Снова рухнул на землю, снова весь в пепле, спину как будто полоснули ножом.
– Чёрт!
– сквозь зубы выругался Сипари.
Очередной подъём, очередное падение: силы быстро покидали борца. Да тут ещё и живот некстати напомнил о том, что неплохо бы его после столько выпитого наполнить.
– Да заткнись ты наконец!
– приговаривал борец и вновь поднимался на колени.
Окатил руки дождевой водой, боль уже перестала реагировать только на влагу, а постоянно напоминала о себе, разрасталась в спектре ощущений. Свело очередным приступом нижнюю часть торса. Ну, нет, такими темпами точно не перевязаться, нужно найти вариант попроще.