Прирождённый полководец

Диксон Гордон Руперт

– Глупость, - ответил Донал.
– Это все равно, что назвать трусостью надевание одежды, чтобы согреться, или же утоление голода, чтобы просто не умереть голодной смертью. Одно - вопрос удобства, другое - вопрос...
– Он на секунду задумался, - вопрос долга.

– Храбрость - ваш долг?

– Невзирая на то, что тебе хочется сейчас. Да, - ответил Донал.

– Да, - задумчиво протянул Ар-Делл, - да, - повторил он, поставил пустой бокал на бар и нажал кнопку.
– Думаю, что вы действительно храбры, -

сказал он, следя, как исчезает пустой бокал и появляется полный.

– Я - дорсаец, - сказал Донал.

– Ах, избавьте меня от восхваления вашего происхождения!
– резко сказал Ар-Делл и схватил вновь наполненный бокал. Когда он повернулся к Доналу, лицо его было искажено.
– Иногда нужна гораздо большая храбрость. И если дело только в происхождении...
– Он внезапно замолчал и наклонился к Доналу.
– Слушайте, - прошептал он, - я - трус.

– Вы уверены?
– Спокойно спросил Донал.
– Откуда вы это знаете?

– Я болезненно труслив, - шептал Ар-Делл.
– Я боюсь Вселенной. Что вы знаете о математике социальной динамики?

– Математическая система, дающая предсказания?
– спросил Донал.
– Мое образование лежит в несколько ином направлении.

– Нет, нет!
– раздраженно ответил Ар-Делл.
– Я говорю о статистике социальных анализов в их экстраполяции на долгие сроки с расчетом увеличения народонаселения.
– Он еще более понизил голос.
– Они дают точную параллель со статистикой теории вероятности.

– Мне очень жаль, - сказал Донал, - но для меня это ничего не значит.

Ар-Делл схватил руку Донала своей неожиданно сильной рукой.

– Вы не понимаете?
– пробормотал он.
– Но возможна вероятность любого события, и в том числе, всеобщего разрушения. Оно придет, потому что оно возможно. Итак, наша социальная организация увеличивается в размерах, возрастает и возможность разрушения. Мы уничтожим сами себя. Другого исхода не может быть. Вселенная - слишком ненадежный для нас костюм. Она позволяет нам расти слишком быстро. Мы вырастем до критической массы, - он щелкнул пальцами, - и тогда - конец!

– Ну, это проблема далекого будущего, - сказал Донал. А потом, не понимая, почему его собеседник так встревожен, мягко добавил, - но почему это так беспокоит вас?

– Неужели вы не понимаете?
– сказал Ар-Делл.
– Если всюду все исчезнет, как если бы его никогда и не было, в чем тогда смысл нашего существования? Я не имею в виду вещи, созданные нами, они и так скоро исчезнут. Или знания... Это лишь слабое отражение того, что можно прочесть в открытой книге природы. Я имею в виду то, чего не было в природе, что мы принесли в нее. Это любовь, доброта, храбрость...

– Значит, из-за этого вы много пьете?
– мягко спросил Донал, освобождая свою руку.

– Я пью потому, что я трус, - сказал Ар-Делл.
– Я все время ощущаю

эту ненормальность во Вселенной. Алкоголь помогает мне на время забыться. Поэтому я и пью. Я нахожу храбрость на дне бутылки, а храбрость нужна и для того, чтобы перенести временной сдвиг, не прибегая к лекарствам.

– Но зачем?
– спросил Донал, пытаясь скрыть улыбку.
– Зачем вам это?

– Я гляжу в лицо хоть небольшой, но опасности.
– Ар-Делл глядел на него своими темными глазами.
– Однажды такой временной сдвиг будет последним, и нас разорвет на мельчайшие клочки. И я встречу это в ясном сознании.

Донал покачал головой.

– Вы не понимаете, - сказал Ар-Делл, откидываясь в своем кресле. Если бы я работал, я не нуждался бы в алкоголе. Но сейчас я отгорожен от работы. Вот с вами совсем другое дело. Вы получили работу, вы храбры. Думаю, я смог бы... ну, ладно. Храбрость не продается другим людям.

– Вы направляетесь на Гармонию?
– спросил Донал.

– Куда идет мой принц, туда и я, - сказал Ар-Делл и вновь издал полуфырканье-полусмешок.
– Когда-нибудь вы прочтете мой контракт.
– Он вновь повернулся к бару.
– Еще виски?

– Нет, - сказал Донал.
– Вы извините меня.

– Увидимся позже, - пробормотал Ар-Делл, делая очередной заказ.

– Да, - сказал Донал, - пока...

– Пока, - и Ар-Делл взял полный бокал с бара. Над головами вновь прозвучал колокол, и голос напомнил, что до временного сдвига осталось семнадцать минут. Донал вышел.

Через полчаса, еще раз изучив в своей каюте контракт Анеа, Донал нажал кнопку у двери каюты Уильяма, принца и президента правительства Сеты. Он подождал.

– Да, - послышался голос Уильяма.

– Донал Грим, сэр, - сказал Донал.
– Если вы не заняты...

– О, конечно, Донал, входите.

Дверь открылась, и Донал вошел.

Уильям сидел в кресле перед небольшим письменным столом. В руках у него была папка с бумагами. На столе был укреплен небольшой портативный автоматический секретарь. Единственная лампа горела на столе, освещая серые волосы Уильяма. Донал заколебался, услышав, как за ним захлопнулась дверь.

– Садитесь куда-нибудь, - сказал Уильям, не отрывая глаз от своих бумаг. Пальцы его мелькали на клавишах секретаря.
– Я сейчас закончу.

Донал огляделся, увидел в полутьме каюты кресло и сел. Уильям в течение нескольких минут продолжал просматривать бумаги, делая при помощи автосекретаря заметки.

Наконец, он отбросил бумаги в сторону и, нажав кнопку, убрал стол в стену. Единственная лампа погасла, но зато включилось общее освещение каюты. Донал зажмурился от внезапного яркого света. Уильям улыбнулся.

– А теперь займемся вашим делом, - сказал он. Донал помигал, посмотрел на него и снова мигнул.

– Сэр, - сказал он.