Пришедшие издалека

Хват Лев Борисович

На пути к 87-й параллели их встречает 45-градусный мороз. Шквальный ветер сбивает с ног, слепит снегом. Высота 3200 метров. Но как будто они поднялись на плато? Люди не верят своему счастью… Несомненно, Южный полюс находится на высоком плоскогорье!..

«Я не могу думать сейчас о неудаче и вместе с тем должен взглянуть на дело разумно, — записывает Шеклтон в дневнике 2 января 1909 года. — Если мы зайдем слишком далеко, то при таком состоянии пути не доберемся назад. Наши геологические и метеорологические наблюдения принесут много пользы науке, но, конечно, это еще не достижение полюса!»

Запасы продуктов

таяли. 3 января, за 87-й параллелью, отряд оказался на высоте 3370 метров. А на другой день Шеклтон писал: «Приближается конец нашего пути… Быстро теряем силы… Мы дошли до предела».

С помороженными лицами и пальцами бредут они на юг, постепенно спускаясь. 88-ю параллель пересекли 6 января. Это был последний переход к югу с санями и лагерным снаряжением. Стоял шестидесятиградусный мороз. «Непреодолимые силы природы не дают нам довершить начатое», — записал Шеклтон.

Двое с половиной суток провели они в лагере, задержанные ураганом. Мороз 58 градусов. Люди теснятся в истрепанной, заваленной снегом палатке, растирают друг другу окоченевшие ноги, отгоняя терзающую мысль: не занесет ли пурга путевые склады?

Ранним утром 9 января двинулись к югу налегке, захватив национальные флаги, фотоаппарат, бинокль, компас и скудный завтрак. Люди бежали, иногда немного замедляли шаг, опять убыстряли. Непривычно и странно им было не чувствовать саней за спиной. За пять часов прошли более 30 километров.

Широта 88°23'. До Южного полюса 179 километров — каких-нибудь восемь-девять дневных переходов, а в пути они уже семьдесят третьи сутки…

В крайней достигнутой точке пробыли несколько минут. Зарыли в снег медный цилиндр с документами о достижении рекордной широты. А Южный полюс остался мечтой.

В три часа пополудни путешественники вернулись в свой лагерь, быстро собрали имущество и потащили сани на север — к зимовке. Спустя два часа расположились на ночлег. В этот день отряд прошагал 65 километров. И все же Шеклтон нашел силы, чтобы взяться за дневник: «На крайней точке своего пути мы подняли флаги и именем его величества короля объявили это плоскогорье британским владением… Как ни велики наши сожаления, большего сделать мы не могли».

Выдающийся полярный путешественник и мужественный человек проявил несвойственную ему скромность, одарив Великобританию одним только центральным плоскогорьем шестого континента; ведь ничто не мешало Шеклтону с таким же успехом украсить английскую корону всей Антарктидой и омывающими ее морями…

ПО ПЯТАМ ИДЕТ ГОЛОДНАЯ СМЕРТЬ

ДИНСТВЕННЫЙ шанс сохранить жизнь и рассказать человечеству о замечательных открытиях — в быстрейшем продвижении к морю Росса. До зимовки 1200 километров. Если в дороге они не найдут даже одного из своих складов, гибель неизбежна. Все «депо» должны быть обнаружены!

На санях поднят парус. Через два дня отряд подходит к складу и забирает все припасы. Люди торопятся: осталось меньше десяти килограммов сухарей, а до очередного депо 230 километров.

Возвращаясь на север, Шеклтон отмечает в дневнике события минувших суток лишь несколькими фразами.

Его мучают боли — обе пятки обморожены, кожа на ступнях растрескалась. Маршалл сделал ему перевязку.

Начался спуск. Южный ветер, мешавший по дороге к полюсу, превратился в союзника. За девять-одиннадцать часов они проходят 33 километра, 42, 46… На дневном привале заметили, что от саней оторвался и пропал одометр — велосипедное колесо со счетчиком, показывающим пройденное расстояние. Но в одном из складов хранился запасной одометр, и спустя полторы недели потеря была возмещена.

Путешественники видят санные следы месячной давности, находят гурии и «депо». Попутный ветер гонит вниз по ледопадам, через трещины. На скользком льду его сильные порывы отбрасывают сани, сбивают с ног.

Люди скатываются по склонам и, задыхаясь, избитые и пораненные, добираются к саням, расшатанным и поврежденным.

25 января доели последние сухари. Осталось немного маиса, горсть какао, чай, соль и перец — из такого ассортимента самый искусный кулинар ничего не приготовит. Два дня брели до склада, устроенного под скалой, в дороге пили чай и какао, проглотили по кружке маисовой похлебки. Изнемогающий Адамс упал ничком в снег, даже не сбросив лямки, но поднялся и продолжал идти. Минутой позже бессильно свалился Уайлд.

Адамс разглядел впереди темное пятнышко флага. Продовольственный склад! До него несколько сот метров, но одолеть их не хватит сил. Маршалл отправился один, принес еду. Наконец-то они получили настоящий завтрак!.. В рационе появилась конина. Запаса провизии на шесть дней, а до следующего «депо» только 80 километров…

Ледник Росса! За день продвинулись только на три километра — внезапная пурга загнала людей в палатку.

Уайлд захворал дизентерией. Он идет с лямками, но тащить сани не может. Нездоровится и Шеклтону. Адамсу и Маршаллу тоже плохо. Ходячая больница! Вероятно, мясо Гризи не годилось в пищу.

У всех четырех острая дизентерия, больше полутора суток они отлеживаются в палатке. «Смертельно устали, голодны и страшно слабы», — записывает Шеклтон. Все разговоры только о еде.

Около 20 километров прошли они 8 февраля, хотя Адамс и Маршалл еще не оправились после болезни. Через пять дней, оставшись без продуктов, добрались до склада, где лежало мясо Чайнамена. Сдерживая себя, начали с маленьких порций печени, крепко сдобренной солью и перцем. Казалось, никогда не едали они такого вкусного блюда. Шеклтон отыскал в снегу твердый красный комок — замерзшую кровь пони. Из нее сварили подобие бульона.

Это было временное подкрепление: спустя несколько суток пришлось опять сократить порции, голод преследовал неумолимо. Все настолько ослабели, что с трудом вытаскивали свои спальные мешки. Чтобы перешагнуть вечером через порог палатки, каждую ногу поднимали обеими руками. У двоих на пальцах вздулись волдыри.

В середине февраля нагрянул 40-градусный мороз. Южный ветер надувал парус, сани мчались, иногда перегоняя людей. При внезапных толчках лямки натягивались и причиняли боль.

От ощущения голода невозможно избавиться, к нему не привыкнешь. С жадностью поедают они остатки конского фуража. Во время жалкого обеда наблюдают друг за другом и чувствуют обиду на того, кому удалось растянуть трапезу. Стараются сберечь кусочек сухаря. Как он вкусен!..