Пришелец и закон
Шрифт:
— Вообще-то, — сказал Келкад, — я думаю, он искал прямо противоположного: доказательств вашего божественного происхождения, того, что вы — истинные дети Божьи, живущие по соседству с нами. Каково же было его разочарование, когда стало ясно, что вы тоже появились в результате неэффективного процесса эволюции методом проб и ошибок.
— Погодите-ка, — сказал Фрэнк. — Если Хаск считал, что мы — дети Бога, как тогда он мог убить одного из нас? Разве он не испугался бы, что Бог накажет его за убийство одного из своих творений?
— Хаск не собирался убивать
— Да ладно! Божественное создание или нет, ни одно живое существо не переживёт того, что он сделал с Колхауном.
— Вскрытие, разумеется, было проделано после смерти Колхауна.
— Но он отрезал ему ногу!
— Хаск отрезал Колхауну ногу, — согласился капитан пришельцев. — И Хаск, несомненно, очень удивился, когда Колхаун истёк кровью и умер.
— Со вскрытой бедренной артерией? Разумеется, он истёк кровью и умер!
— Это было для Хаска первым свидетельством того, что конструкция тела человека неэффективна.
— Э-э… а что случится, если вам отрезать ногу?
— Я не смогу ходить, пока нога не отрастёт снова или не будет возвращена на место.
— А кровопотеря? Мы видели — у тосоков идёт кровь.
— Небольшое количество крови вытечет, но клапаны в артериях быстро перекроют кровоток, и кровотечение остановится.
— В наших артериях нет клапанов, — сказал Фрэнк.
— Вообразите себе, в каком Хаск был шоке, узнав об этом.
— Господи, — сказал Фрэнк. — Господи Иисусе. — Он закрыл глаза. У людей есть клапаны в венах, по которым кровь возвращается обратно в сердце, но не в артериях, по которым насыщенная кислородом кровь растекается по всему телу.
Когда венозные клапаны не работают, как полагается, происходит варикозное расширение вен.
— Чёрт, чёрт, чёрт, — сказал Фрэнк; всё становилось понятным. — Человеческое сердце расположено в верхней части тела; свежей крови на пути к ногам не нужна помощь — она течёт под действием силы тяжести. Только когда кровь возвращается назад, поднимаясь вверх на четыре, пять, даже шесть футов из ступни к сердцу — только тогда есть опасность, что она пойдёт назад — и тогда закрываются венозные клапаны и не дают ей этого сделать. Но четыре тосокских сердца — Стант в своих показаниях говорил, что все они расположены в нижней части туловища. Так что у вас кровь, идущая от сердца к мозгу, также может потечь назад. Конечно же у вас есть клапаны и в венах, и в артериях. — Он покачал головой, словно укоряя себя, что не догадался об этом раньше. — Но зачем Хаск стал бы отрезать Колхауну ногу?
— В нашем мире ампутация ноги — стандартный способ лишить пленника возможности передвигаться.
— Пленника! — воскликнул Фрэнк.
— Да. Хаску, очевидно, нужно было остановить Колхауна, когда тот собрался куда-то пойти — предположительно, ко мне, его старшему офицеру. У него при себе не было никакого обездвиживающего оборудования, однако был мономолекулярный резак.
— Но зачем ему понадобилось останавливать Колхауна?
— Об этом, — сказал Келкад, — я не имею
*35*
Как только Фрэнк вернулся на Землю, Хаск потребовал личной встречи с ним и Дэйлом Райсом. Фрэнк с Дэйлом приехали в университетский кампус и встретились с Хаском в его комнате.
— Я хочу признать вину, — сказал Хаск.
Лицо Дэйла осталось бесстрастным.
— Признать вину, сейчас?
— Это моё право, разве не так?
Дэйл посмотрел на Фрэнка, брови которого взобрались на самый лоб.
— Вы понимаете, — спросил он, снова поворачиваясь к Хаску, — что если вы признаете вину, представление доказательств будет завершено, и судья Прингл попросит присяжных вынести решение?
— Да.
— И, — продолжил Дэйл, — это решение, вероятнее всего, будет включать в себя требование смертной казни. Часто это требование не включается, даже если тяжесть преступления ему соответствует, если остаётся хотя бы тень сомнения. Присяжные могут не чувствовать сомнений, приговаривая вас к пожизненному заключению, но приговаривая к смерти захотят большей уверенности. Однако если вы просто признаете вину, это устранит все оставшиеся у присяжных сомнения.
— Я готов к любым последствиям.
Дэйл пожал плечами.
— Это, как вы сказали, ваша прерогатива. Как ваш адвокат, я должен проинформировать вас о том, что лучшим вариантом для вас будет просто послать меня в офис Линды Зиглер и сказать ей, что мы можем согласиться на признание вины. Мы можем заключить сделку — вы признаёте вину, а дело переквалифицируют из умышленного убийства в причинение смерти по неосторожности — тогда вас совершенно точно не казнят, а вы, возможно, отделаетесь пятью годами тюрьмы.
— Можно и так, — сказал Хаск. — Если прекратится преставление доказательств.
— Хорошо, — сказал Дэйл. — Но, послушайте, я потратил массу усилий, готовя это дело и своё заключительное слово. Вы по крайней мере обязаны мне возможностью выступить с ним — пусть даже только перед вами и Фрэнком.
Щупальца Хаска сплелись в выражении озадаченности.
— Не улавливаю, для чего.
— Доставьте мне удовольствие, — сказал Дэйл.
— Но ведь нет никакого смысла…
— Я думаю, есть, — сказал Дэйл. — Прошу.
Хаск издал вздох, очень похожий на человеческий.
— Ну, хорошо.
— Спасибо, — сказал Дэйл, поднимаясь на ноги. Он засунул большие пальцы под подтяжки и повернулся лицом к несуществующему жюри.
— Дамы и господа присяжные, я хотел бы поблагодарить вас за внимание, проявленное вами к этому весьма непростому делу. Это было дело, непохожее ни на какие другие, касавшееся вопросов, выходящих далеко за стены этого здания… — Дэйл, замолк. — В этом месте Линда должна вскочить и заявить протест, — сказал он и улыбнулся. — Я не должен побуждать присяжных принимать во внимание что-либо, кроме фактов, установленных в ходе судебного разбирательства. — Он снова переключился в режим зала суда. — Там или иначе, дамы и господа, давайте снова рассмотрим улики.