Пришелец и закон
Шрифт:
Когда объятия закончились, Хаск снова обернулся к двоим людям. Они с Селтар по-прежнему держались передними руками, однако он снова включил транслятор задней рукой.
— Простите нас, — сказал Хаск. — Я не упоминал о том, что мы с Селтар — супруги?
Фрэнк ухмыльнулся.
— Нет, не упоминали.
— Так вот, это так. Больше того, она моя всесупруга — мы договорились, что когда придёт время, я оплодотворю все четыре её лона.
— Да вы сердцеед, — с улыбкой заметил Дэйл.
— Позвольте
— Здравствуйте, Селтар, — сказал Фрэнк.
Голос её транслятора был такой же, как у транслятора Хаска — должно быть, Хаск просто скопировал программу перевода со своего карманного компьютера на её.
— Приятно познакомиться, — ответила она.
— Вы были здесь всё это время? — спросил Фрэнк.
— Да, — ответила она.
— Но почему здесь? Вам здесь не холодно?
— Когда я выбираюсь за пределы корабля, от холода меня защищает скафандр, а свет здесь не такой яркий — в этих широтах солнце не поднимается высоко над горизонтом.
— Поразительно, — сказал Дэйл. — И остальные считают вас мёртвой?
— Да, — ответила Селтар. — И они должны продолжать так считать.
— Почему?
— Я — ваша единственная надежда.
— На оправдание Хаска?
Пучок её щупалец распался на две половинки в уже знакомом аналоге пожатия плечами.
— Ваш язык не очень точен. Я — ваша единственная надежда. Я — единственная надежда для вас всех.
— Простите?
Хаск вмешался.
— Она хочет сказать, что она — единственная надежда для всей человеческой расы.
— Что? — брови Фрэнка удивлённо взметнулись вверх.
— То, что мы вам расскажем, должно оставаться тайной, — сказала Селтар. — Вы не должны об этом никому рассказывать без нашего разрешения.
— Мы обещаем, что никому не расскажем, — ответил Дэйл.
Хаск повернулся к Селтар:
— Он говорит правду.
— Тогда скажи им.
Хаск снова повернулся к людям.
— Мы с Селтар принадлежим к иной, чем остальные шестеро тосоков, религии, хотя, возможно, правильнее было бы это назвать философской школой. — Он посмотрел на Фрэнка, потом на Дэйла. — Способ размножения, обычный для тосоков — когда большинство союзов заключается между одной женщиной и четырьмя мужчинами — ведёт к высокой степени родства внутри тосокской популяции. Результатом этого является тенденция считать выживание нашего вида более приоритетным, чем выживание конкретного индивидуума. Школа, к которой мы с Селтар принадлежим, осуждает это; мы видим, к каким бедствиям это может привести. Вот почему мы образуем лишь парные союзы.
— Я не понимаю, — сказал Фрэнк. — Разве такое родство всех со всеми не играет положительную роль? Уверен, что у вас, к примеру, меньше войн, чем у нас.
— На самом деле у нас вообще не бывает войн, — сказал Хаск. — Я был потрясён, узнав, насколько обычны они в вашем обществе. Но у всеобщего родства, как и у любого другого явления, есть две стороны, и в данном случае негативный аспект стремления защитить вид любой ценой перевешивает все преимущества.
Он замолк, словно подбирая правильные слова.
— Дэйл, на этом процессе нам встретился по крайней мере один присяжный, готовый сказать или сделать всё, что угодно, лишь бы попасть в состав жюри, предположительно, чтобы повлиять на его решение. Так вот, мы с Селтар также сделали всё, что могли, чтобы нас назначили в эту межзвёздную экспедицию. — Его передние глаза моргнули. — Подлинная трагедия в том, что несколько таких экспедиций отправились без наших представителей на борту.
— О чём вы говорите? — Дэйл был явно растерян.
— С какой, по-вашему, целью тосокская экспедиция прибыла в вашу систему?
— С исследовательской, разве нет? — сказал Дэйл. — Посмотреть, что тут есть.
— Нет. Целью экспедиции является обеспечение выживания — выживания тосоков как биологического вида.
Фрэнк кивнул: его худшие предположения подтверждались.
— То есть вы явились завоевать Землю.
— Завоевать? — Щупальца на голове Хаска метнулись назад. — Нет. Мы определённо не хотели бы здесь жить. Ваше солнце слишком большое и яркое, а эти гадские насекомые! Нет, нет, тосоков вполне устраивает собственный дом.
— Тогда что вы имеете в виду, говоря о выживании?
— Мы происходим с планеты, которая обращается вокруг Альфы Центавра A на гораздо большем расстоянии от неё, чем ваш мир от своего солнца. Оно так велико, что наш мир фактически находится на внешней границе зоны стабильных орбит Альфы Центавра A — чуть дальше, и гравитационное воздействие звезды B станет ощутимым.
— То есть вашей планете угрожает опасность? — сказал Фрэнк.
— Планете? Нет, вовсе нет.
— Тогда в чём же проблема?
— В нашей системе есть третья звезда — Альфа Центавра C. Она обращается вокруг центра масс системы по чрезвычайно вытянутой орбите. Примерно каждые четыреста тысяч земных лет она приближается к нам. Когда это произошло в прошлый раз, Альфа Центавра A располагалась между C и центром масс системы A и B; когда она подойдёт к нам в следующий раз, между C и центром масс A и B окажется B. Поскольку орбитальный период C кратен орбитальному периоду системы A-B, то это происходит поочерёдно: при одном сближении между центром масс и C оказывается B, при другом — A, и так далее.