Пришлая
Шрифт:
— Принесите воды, — коротко проговорил он.
Барбус нелепо замахал ручками.
— Перестаньте, Эргон! Съешьте что-нибудь! В «Таверне Роджи» прекрасно готовят.
— Я не сомневаюсь в кулинарных способностях местных поваров, — отозвался Гуно. — Но я уже отобедал сегодня.
Барбус печально вздохнул, а я, пообещав, что через пару минут принесу заказ, только собралась удалиться, как…
— Это просто чудо! — совершенно некстати возникла у меня за спиной Офелия. — Настоящее чудо! У Ияри наконец-то спал жар. Вы просто кудесница, Елизавета!
Женщина тепло обняла меня и перевела взгляд на старика.
— Господин Алео, — расплылась она в улыбке. — Господин Гуно, — такой же приветливой улыбкой одарила женщина спутника Барбуса.
Сам же Барбус тем временем привстал и легонько поклонился хозяйке таверны.
— Офелия, как мы рады слышать, что маленькой Ияри лучше! — взял он тонкую ручку госпожи Роджи и стиснул в своих узловатых пальцах. — Она прелестный ребенок, правда, Эргон?
— Несомненно, — коротко бросил Гуно, вновь ковыряя меня взглядом.
Я набрала в грудь побольше воздуха и спокойно выдохнула, не отводя взгляд: «Я же не сделала ничего дурного, — мысленно успокаивала себя я. — Значит, бояться нечего».
— Благодарю, господин Алео! — все продолжала сиять Офелия. — Что ж, я, пожалуй, пойду. Останусь пока с дочерью…
— Конечно, госпожа Роджи, — согласно кивнула я. — Мы справимся.
Женщина спешно удалилась, слегка пружиня, а я, не глядя на Эргона Гуно поспешила вернуться к делам.
Правда, Барбус все пытался усадить меня рядом с собой, чертил что-то на листках, извлеченных из-за пазухи, но я настойчиво объясняла, что сейчас у меня слишком много работы, и уделить время ему и его изобретениям я не могу.
Старик поджал губы, а Гуно нехорошо улыбнулся и что-то проговорил, едва я отошла.
Расслышать, что именно он сказал, я из-за гомона посетителей не смогла, но губы у Барбуса при этом задрожали. Старец схватил свой чепец, нахлобучил его на голову и с несвойственной его старым ногам скоростью поковылял к выходу.
— Что это со стариком? — повел головой Нолан, проводив Барбуса взглядом.
— Не знаю, — пожала я плечами и тоже поглядела вслед старику-изобретателю. — А вот его спутник, похоже, уходить не торопится, — с недовольством заметила я.
Господин Гуно и впрямь продолжал сидеть за столом. Он постукивал тонким пальцем по столешнице и терпеливо ждал свою воду.
— Неприятный тип этот Гуно. Юджин мне о нем рассказывал, — негромко процедил Нолан. — Я сам отнесу ему его заказ, а ты займись другими посетителями.
Я с благодарностью поглядела на мужчину.
— Хорошо. Спасибо, господин Роджи!
Нолан тряхнул бородой и вышел из-за стойки, уступая мне место.
К вечеру температура у Ияри вновь поднялась, а мои «чудодейственные», как говорила Офелия, снадобья, больше не помогали. И ко всему прочему, доктор Берим, к ужасу всего семейства, и меня в том числе, утвердился в своем первоначальном диагнозе: серая лихорадка.
— А как проявляется эта «серая лихорадка» — вполголоса спросила я у Юджина, понуро сидящего в кресле гостиной.
Парень нехотя поднял на меня взгляд.
— Жар, беспамятство, — еле ворочая языком, начал он. — Кожа приобретает сероватый оттенок, а сам человек…
Продолжать Юджин был не в силах, но я и сама догадалась, чем все заканчивается.
— Но неужели нельзя ничего сделать? — сглотнула я, присев на подлокотник кресла.
Парень промолчал, а я дрожащей ладонью погладила его по плечу, желая оказать хоть какую-то поддержку. Юджин вздрогнул, а затем потянулся к моей руке и крепко сжал ее.
— У тебя такие теплые руки, — тихо проговорил он, все крепче сжимая мои пальцы.
— Пойду заменю госпожу Роджи, — пролепетала я, аккуратно высвобождаясь из захвата, но парень, пребывая в раздумьях, продолжал удерживать меня.
— Юджин… — смущенно пропыхтела я, и он, пусть и нехотя, но все же мою ладонь отпустил.
Я тут же мышкой юркнула в коридор и поднялась наверх.
«Черт! Неужели Юджин умудрился словить стрелу Амура? — я вымученно скривилась, замерев перед дверью комнаты Ияри. — Только этого мне сейчас не хватало…»
— Госпожа Роджи, — собравшись с мыслями, тихонько вошла я.
Женщина сидела на краешке кровати девочки и то и дело судорожно всхлипывала.
— Госпожа Роджи, — снова позвала я, и лишь тогда Офелия подняла на меня покрасневшие глаза. — Давайте я побуду с Ияри, а вы отдохните.
Однако Офелия отрицательно помотала головой.
— Но вам нужно хотя бы немного отдохнуть, — с нажимом произнесла я.
— Нет. Я не оставлю дочь в таком состоянии! — зло глянула женщина на меня и крепко сжала маленькую ручку девочки, лежащую поверх одеяла.
Я вздохнула и переминулась с ноги на ногу.
Запах в комнате стоял отвратительный: травы Берима, затхлость, болезнь…
— Госпожа Роджи, вам нужны силы, чтобы бороться за жизнь Ияри, — глядя в бледно-серое личико девочки, прошептала я. — Не хотите спать? Я вас не принуждаю. Но вы хотя бы поешьте…
Офелия вновь упрямо помотала головой.
— Я не смогу, — прошептала она, вновь хлюпая носом.
— Мама, пойдем, — вдруг вошел в комнату Юджин. — Пойдем. Лиза побудет с ней. Пойдем. Тебе нужно поесть.
Женщина вдруг послушно поднялась, цепляясь за руку сына, и на нетвердых ногах побрела прочь из комнаты. Я с жалостью проводила их взглядом и не спеша уселась на стул, приставленный к кровати. Тяжелый вздох сдержать не смогла.
Мне очень нравилась Ияри. Не по годам рассудительная, заботливая, добрая девочка. И это было чудовищно несправедливо! Она не должна умереть вот так, посерев и высохнув.
Я попыталась задержать дыхание, чтобы не дать волю слезам, но соленые капельки упорно грозились сорваться и покатиться по щекам.