Пришлая
Шрифт:
— Постарайтесь, Берим! Я вас очень прошу! — простонала госпожа Роджи.
Пройдя по коридору, я увидела невысокого, полнотелого мужчину, обладателя того самого незнакомого голоса.
— Мне пора, — засуетился толстяк, засунув подмышку кожаную сумку. Такую же пухлую, как и он сам.
— Благодарю, что приехал по первому зову, — пожал мужчине руку господин Роджи.
— Ну что ты, Нолан, пустяки! — загудел Берим, раскачиваясь взад-вперед. — Я еще загляну к вам ближе к вечеру, а пока постарайтесь строго следовать моим инструкциям.
Офелия прижала руки к груди и, кивнув, всхлипнула.
Попрощавшись, толстяк протиснулся мимо меня и потопал вниз, а я направилась к чете Роджи.
— Господин Роджи, что произошло? — взволнованно спросила я у Нолана. Офелия тем временем приветственно кивнула мне и тихонько юркнула в приоткрытую дверь.
Вместо ответа мужчина глубоко вздохнул и толкнул дверь широкой ладонью. Я подошла ближе и заглянула в щель.
Комнатка была светлой и уютной. На небольшой кроватке, выкрашенной в нежно-розовый цвет, лежала Ияри. Ее личико, обращенное ко мне, блестело потом, а некоторые пряди светлых волос прилипли ко лбу.
Офелия же сидела рядом на стуле и то и дело рассеянно поглаживала дочь по голове.
— Ияри больна, — негромко проговорил господин Роджи, словно самому себе. — Доктор Берим говорит, что это серая лихорадка…
Но я уже практически не слушала мужчину. Я с расширившимися от ужаса глазами лядела, как тяжело вздымается холмик из одеял, которыми была с ног до головы укутана девочка.
— Где же… — бубнила я, копаясь в своем рюкзаке. Издав победный возглас, я отыскала наконец пакетик с серебристыми блистерами.
Собираясь на Иппор, я проявила небывалую для своей натуры предусмотрительность и взяла с собой лекарства первой необходимости. Удивительно только, что их не отобрали у меня в Управлении…
— Вот, возьмите, — запыхавшись, проговорила я, вкладывая в тонкие пальцы Офелии таблетки. — Это снизит жар.
Женщина поглядела на меня с недоумением.
— Что это? — повертела она блистер в руках.
Я замялась. Объяснять, что я пришелец, а это самое распространенное жаропонижающее моего мира, мне совсем не хотелось: «Неизвестно, как на это может отреагировать семья Юджина. А вдруг испугаются и прогонят меня?»
— Ну… — протянула я. — Это снизит жар, — не найдясь, что ответить, повторила я. — Это совершенно безопасно! Вот, — я выхватила таблетки у госпожи Роджи и закинула одну себе в рот. Скривившись, проглотила. — Только лучше запивать это водой…
— Берим обещал достать сбор трав к вечеру, — с сомнением протянула она и вновь бросила полный беспокойства взгляд на тяжело сопящую Ияри.
— Госпожа Роджи, поверьте, это действеннее трав!
Офелия, еще немного поколебавшись, послушно подставила руку, и я выдавила круглую белую таблетку в ее ладонь.
— Вы останьтесь с дочерью, а мы с господином Роджи справимся в таверне сами, — тихо проговорила я, когда женщина напоила Ияри лекарством, и та вновь впала в болезненную дрему.
Офелия кивнула, не отрывая взгляд от девочки, и я, легко ступая, вышла.
«Похоже, денек сегодня будет нелегким… — понуро поплелась я на кухню, чтобы наскоро позавтракать и отправиться вместе с Ноланом открывать таверну. — А впрочем, неважно. Главное, чтобы Ияри поскорее поправилась» — тревожно дернула я плечом, вспомнив изможденное, сероватое лицо девочки.
Как и предвещал Юджин, в преддверии Летнего фестиваля народу во всех кругах Онтаса значительно прибавилось. А работы в таверне и подавно.
— Дорогая, — кряхтел, пробиваясь через толпу, старик в красной попоне. — Елизавета!
Я обернулась на зов.
— Барбус, — приветливо улыбнулась я, водрузив на деревянный, выскобленный стол тарелки с заказами. — Здравствуйте!
Старец, пыхтя и отдуваясь, сложился чуть ли не пополам и махнул мне рукой. Однако улыбка на моих губах тут же погасла. За стариком гордо, возвышаясь над доброй половиной посетителей, шествовал Эргон Гуно.
— Не усадите нас куда-нибудь? — вопросительно поглядел на меня своими водянистыми глазками Барбус Алео. — Ох, этот Фестиваль. На улицах не протолкнуться!
Я кивнула и ринулась к свободному столу.
— Пожалуйста, — сдержанно промолвила я и, зачем-то достав заткнутое за пояс кухонное полотенце, провела им по чисто-выскобленной деревянной столешнице. — Что будете заказывать?
Барбус заметно оживился и выложил на стол тряпицу, напоминающую по форме чепец. К слову, такой же красный, как и попона.
— Будьте любезны, дорогая, — причмокнул губами старик, — фирменное жаркое госпожи Офелии. Кстати, а где она сама?
Барбус недоуменно закрутился на месте.
— Ее дочь простудилась, — коротко ответила я, делая пометки на листе.
— Ох, я слышал что-то такое, — опечаленно покачал старик лысеющей головой. — И что говорит доктор Берим?
Я на секунду замешкалась, не зная, насколько уместным будет обсуждать с Барбусом семейные дела.
— Я слышал, серая лихорадка? — до этого неотрывно глядящий перед собой Эргон Гуно встрепенулся и перевел на меня взгляд своих темных глаз.
Я удивленно кивнула.
— Да. Но откуда вам…
— Юджин сегодня утром рассказал, — заметив мое недоумение, пояснил мужчина. — Я же распорядился, чтобы доктор Берим в ряду первых навестил девочку.
«Вот так новость! — опешила я. — С чего бы архивариусу заботиться о здоровье Ияри? Странно…»
Сам же Эргон Гуно, кажется, не видел в своем поступке ничего предрассудительного. И лишь неизменно-пытливо глядел на меня чернотой своих глаз.
— Благодарю за заботу, — пытаясь выстоять перед тяжелым взглядом мужчины, отважилась сменила тему я. — Так что закажете, господин Гуно?