Прислуга в гостинице духов
Шрифт:
Я рассказала даже о своей первой влюбленности. Случай вышел банальный до нельзя: один одноклассник дергал меня за волосы и всячески изводил, а другой становился на мою защиту и клялся в вечной любви. Разумеется, как хорошая девочка, я воспылала чувствами к первому.
— Всегда питала слабость к хулиганам, — я хитро улыбнулась. — Хорошие мальчики — такие скучные… Ну а ты?
— Что я? — Герман вернул улыбку и прищурился. — Мальчики меня не интересуют — ни хорошие, ни плохие.
Я расхохоталась и, отсмеявшись, потребовала:
— В кого ты впервые влюбился? Наверняка в красотку из старшего класса.
— Со
Я поняла, что под этим «почти» подразумевались его тогда еще нераскрытые способности.
— И где сейчас эта девочка? — полюбопытствовала я.
За столом внезапно возникло напряжение, и через несколько мгновений стало ясно, почему.
Герман поднял взгляд и, посмотрев мне в лицо, ответил:
— При любви ко всем животным, наибольший восторг она питала к оленям.
Меня как будто ударили чем-то тяжелым. В мыслях всплыл образ девочки с длинными каштановыми волосами и торчащими на макушке оленьими рожками. Ее одежда, которая казалась вроде бы обычной, но капельку старомодной…
— Это тоже были безликие? — глухо спросила я.
— Нет, — уже без тени улыбки ответил Герман. — Несчастный случай.
О большем я не спрашивала. Он и так рассказал мне слишком много, а отплатить на такую откровенность мне было нечем. К счастью, в моей жизни не случалось трагедий, а все, на что я могла пожаловаться прежде, в теперешнем свете казалось просто смешным.
В гостиницу мы вернулись вечером, когда до ужина оставалась всего пара часов. Расставшись с Германом у лестницы, я поднялась к себе и вместо того, чтобы в свободное время заняться чем-нибудь полезным, прыгала по комнате и лежала на кровати, смотря в потолок.
Вот вроде бы ужасные истории сегодня услышала, и впечатление они произвели немалое, но все ж таки позитив перевесил. И нахождение у фабрики, и времяпрепровождение в кофейне — все воодушевило настолько, что я боялась расплескать заполнившие душу прекрасные эмоции.
— Дурная ты, Юлька, — обняв подушку и, уткнувшись в нее носом, выдохнула я. — Вот же дурная…
К ужину я собралась буквально минут за пятнадцать, что для меня являлось своего рода рекордом. Не имея представления, в каком формате он будет проходить, я оделась так, чтобы чувствовать себя комфортно: джинсы и легкую блузку — вроде бы не претенциозно, но и не слишком повседневно.
Такое простое действо как вечерний прием пищи обещало быть чем-то необычным, но я почти не волновалась. А когда за мной зашел Герман, предложив идти вместе, всякое волнение вообще испарилось. К слову, с нарядом я не прогадала — он тоже надел джинсы и светлую рубашку. Светлую! Это, учитывая, что прежде всегда отдавал предпочтение темным тонам.
Поскольку я не знала, где находится упомянутая Кириллом «скрытая обеденная», сопровождение Германа стало просто бесценным. А как я выяснила уже вскоре, обеденная располагалась по соседству с гостиничным рестораном, только как мы в нее попали, я так и не поняла. Казалось, находились в коридоре, а тут — раз! — и перед нами уже круглый, с белой кружевной скатертью стол, накрытый на шесть персон. За ним уже сидели госпожа Санли и, неожиданно, Олег, а остальные места пока пустовали. Сама же обеденная выглядела удивительно причудливо: небольшая круглая комната с потолком недостижимой высоты. Сложилось впечатление, что я нахожусь не в знакомом строении, а в какой-то высокой башне. Впрочем, если вспомнить, сколько в Большом Доме имелось секретов — возможно, такое сравнение было недалеко от истины.
Вдоль стен располагались кухонные буфеты разных размеров и форм, застекленные и со сплошными деревянными дверками. На стенах в разном порядке висели картины самых разнообразных стилей — среди масляной живописи виднелись даже плакаты и постеры. Кое-где проступали барельефы птиц и небольших ящериц, больше похожих на дракончиков.
На первый взгляд, в обеденной царила идиллия. Даже госпожа Санли, вальяжно рассевшаяся в одном из обитых бархатом кресел, казалась самим спокойствием. Расправив многочисленные юбки, она восседала среди них как фигурка на свадебном торте и непринужденно рассматривала свои покрытые красным лаком, длиннющие ногти. Олег тоже сохранял абсолютную невозмутимость. В отличие от нас с Германом, он вырядился как на праздник, облачившись в черный костюм и рубашку до того белоснежную, что с нее разве что не сыпался крахмал. Глядя на него, я пожалела, что здесь нет Аленки — она бы его вид точно оценила!
Герман отодвинул для меня кресло, заставив почувствовать себя чуть ли не леди, а затем сам сел на соседнее. Сперва я не поняла, откуда исходит методичный тикающий звук, а затем заметила, что наравне с картинами на стенах развешаны часы — большие и маленькие, квадратные и круглые, старомодные и современные. Комната была и впрямь чудной!
Не успели мы обмолвится и словом, как на пороге, будто из ниоткуда, возник Тэйрон. Удостоив собравшихся коротким кивком, он занял свое место. А уже меньше чем через минуту в обеденной появился и Кирилл, который, в отличие от заклинателя, отличился большей приветливостью.
— Благодарю всех за то, что пришли, — прежде чем тоже занять свое кресло, произнес он. — Осталось дождаться еще одного гостя, и можем приступать.
Упомянутый гость ждать себя не заставил. Сначала изображение на самой большой картине исчезло, затем полотно стало черным, а через пару секунд на нем появилась большая белая морда, буквально пропевшая:
— Ну здра-у-вствуйте.
Котик стилем поддержал нашего администратора, надев черную бабочку, которая невероятно ему шла. Вслед за мордой и бабочкой появилось остальное тело, и вместе с тем рама картины увеличилась, чтобы вместить духа целиком.
— Вот теперь можем приступать, — улыбнулся Кирилл. — Вилли, прошу закуски.
Пустые тарелки тут же стали наполняться едой, а бокалы — напитками. В бокале Кирилла и Германа оказалось красное вино, у Тэйрона — явно что-то покрепче, а госпожа Санли, чей бокал наполнился янтарной жидкостью, довольно хмыкнула:
— Люблю бренди! Лучше вашей виноградной кислятины.
Принюхавшись, я обнаружила, что мне тоже подали вино — только игристое и с явным фруктовым оттенком. Похоже, учли вкусы каждого.