Прислуга в гостинице духов

Матлак Ирина

Сердце екнуло повторно.

Вот оно!

Значит, Игорь не без помощи Димы намеревается предпринять попытку попасть в Большой Дом на Хэллоуин? Конечно, это ведь так удобно: все будут заняты на празднике, защита вокруг ключа ослабнет.

Теперь я была уверена на сто процентов, что все случится именно этой ночью, а значит, моя миссия была выполнена. Кирилл удостоверится наверняка, что был прав в своих умозаключениях и сможет подготовиться к вторжению заранее. Ведь, как известно, предупрежден — значит, вооружен.

Сославшись

на усталость, я попросила Диму уйти и на уговоры уже не поддалась. Судя по отразившемуся на его лице разочарованию, он рассчитывал на приятное продолжение вечера, а меня передергивало только от одной этой мысли.

Пока я забирала у охранника оставленную сумочку, Дима принес мое пальто, помог мне его надеть, и мы вышли в осеннюю ночь. На улице было холодно, до Большого Дома предстояло проделать приличный путь, но мое намерение вызывать такси потерпело полнейшее фиаско. Дима даже слушать ничего не стал и буквально силком потащил в свою машину.

Теперь, когда мне было известно, что он знает о моей работе в Большом Доме, конспирация не имела смысла. Так что я назвала адрес, близкий к гостинице, а когда мы приехали, пошла в сторону дома, на который выходили окна моего номера. Там, стоя у подъезда, попрощалась, надеясь, что Дима уйдет, но он мою игру не поддержал. Зная о том, куда мне на самом деле нужно, но, не подозревая, что о его осведомленности известно мне, он стоял, дожидаясь, пока я войду в подъезд.

— До встречи, — еще раз попрощалась я, в этот момент ненавидя его всей душой.

— До встречи, — все же смилостивился Дима, но почему-то сделал шаг ко мне.

И прежде чем я успела опомниться, прежде чем сумела воспротивиться, резко притянул к себе и поцеловал. Такого я никак не ожидала, и ему удалось застать меня врасплох. Первые мгновения была до того растеряна, что даже не пыталась отстраниться, но когда до меня в полной мере дошло происходящее, решительно его оттолкнула и лишь чудом сдержалась от того, чтобы не влепить ему пощечину.

Ну да, свидание. Уже второе. В таких обстоятельствах за поцелуй не убивают.

Но до чего же стало противно! Уже в сотый раз пожалев, что вообще подписалась на продолжение «работы иллюстратором» и все эти сомнительные затеи, я круто развернулась, и тут на мое счастье из подъезда вышла какая-то женщина. Воспользовавшись этим, я юркнула внутрь и, оказавшись в спасительной темноте, отерла рукавом губы.

Дима еще недолго постоял на крыльце, затем сел в машину и уехал. Я проводила его взглядом и уже собралась выходить, когда внезапно заметила неподалеку, у детской песочницы знакомый силуэт.

Несчастное сердце екнуло в третий раз и учащенно забилось.

Черт! Ну и как давно здесь стоит Герман?

Пока во мне боролся страх за то, что он не правильно понял ситуацию, осознание некоторой вины и желание объясниться, я стремительно шла к безликоборцу, который застыл в этом темном, не слишком приветливом дворе. А еще, по мере того, как к нему приближалась, я не могла отделаться от странного ощущения. Когда стояла в подъезде и смотрела на Германа сквозь маленькое окошко, во мне родилось чувство дежавю. Этот образ… словно он уже существовал когда-то, и теперь все повторялось.

Когда нас стала разделять всего пара шагов, он вдруг развернулся и зашагал прочь.

— Герман! — крикнула я ему в спину.

Он не обернулся. Пришлось ускориться, и через несколько секунд я нагнала его. Схватила за рукав, заставляя остановиться, обошла и заглянула в отчужденное лицо.

— Что ты здесь делаешь? — спросила, хотя собиралась сказать совсем не это.

– Я? — он холодно усмехнулся. — Ничего.

И снова зашагал вперед.

Мне жутко хотелось вновь его одернуть, заставить нормально поговорить, но я понимала, что сейчас это бесполезно. Этот безликоборец упрямый как осел, а когда надевает свой любимый панцирь, вообще становится непрошибаемым.

Так что я приняла решение подождать до утра и, топнув ногой от досады, направилась к Большому Дому, в то время как Герман удалялся в противоположном направлении.

Накануне пресловутого Хэллоуина все носились как оголтелые, и Большой Дом походил скорее не на гостиницу, а на психиатрическую больницу. Конечно, таковым он являлся несколько предыдущих недель, но сегодняшний день определенно побил все рекорды!

Госпожа Санли была сама не своя и гоняла всех больше обычного, духи-помощники мельтешили повсюду, и так же снующий повсюду персонал разве что о них не спотыкался. Жар в банях не спадал ни на секунду, а пара было столько, что он заполонил даже черную лестницу.

Пока Аня с Аленой носились по всей гостинице, я сидела в главном зале, где вырезала последние тыквы. Именно на меня, как на художницу, повесили обязанность украсить парадное помещение соответственно тематике. Хотя, вообще-то, не только парадное, но еще холл и главные коридоры.

Именно я руководила развешиванием гирлянд из кленовых листьев, именно я составляла осенние букеты и расставляла их по вазам. Это я мучилась со злосчастными тыквами — которых, на минуточку, было больше сотни! — превращая их в фонари.

С тыквами я возилась все время подготовки, а сегодня доделывала оставшиеся четыре. Разумеется, с таким объемом работы в одиночку справиться просто нереально, так что мне помогали мелкие духи.

Ну, как помогали… сперва у них вместо головы Джека получались тыквы с кривоватыми отверстиями, потом перекошенные рожи, и только под конец духи-помощники стали выдавать что-то более менее похожее на нужный результат.

Пристраивая внутрь последней тыквы свечу, я вдруг заметила бесшумно промелькнувший мимо зала силуэт. Даже деталей видеть не требовалось, что его узнать: сегодня дежурил Тэйрон. Увидев его, я вспомнила нашу последнюю встречу.