Пристрастные рассказы

Брик Лиля Юрьевна

Вчера читала я, — Тургенев Меня опять зачаровал. («Письмо из усадьбы»)

Если женщина кокетливо отвергала его:

Тиана, как больно! мне больно, Тиана! («Тиана»)

Когда бывало скучно, ему ужасно хотелось:

Пройтиться по Морской с шатенками. («Еще не значит…»)

Если

за покером партнер вздрагивал, неудачно прикупив, неизменно пелось:

И она передернулась, как в оркестре мотив. («Марионетка проказ»)

* * *

Бурлюк вспоминает, что Маяковский, еще до того как стал писать стихи, часто встречался с Виктором Гофманом. Не помню, чтобы Маяковский мне об этом рассказывал, помню только несколько строк Гофмана, которые он цитировал при какой-нибудь нагроможденной безвкусице в искусстве ли, в платье, прическе…

Где показалось нам красиво Так много флагов приколоть. («Летний бал»)

И на романтической природе:

Там, где река образовала Свой самый выкуплый изгиб

(вместо — «выпуклый»).

Если мне не хотелось гулять, он соблазнял меня: «Ну, пойдем, сходим туда, „где река образовала“».

* * *

В 1915–1916 годах Маяковский постоянно декламировал Сашу Черного. Он знал его почти всего наизусть и считал блестящим поэтом. Чаще всего читал стихи «Искатель», «Культурная работа», «Обстановочка», «Полька». И отрывки, в разговоре, по поводу и без повода:

Жил на свете анархист, Красил бороду и щеки, Ездил к немке в Териоки И при этом был садист. («Анархист»)

С горя я пошел к врачу. Врач пенсне напялил на нос: «Нервность. Слабость. Очень рано-с. Ну-с, так я вам закачу Гунияди-Янос». («Искатель»)

Когда на его просьбу сделать что-нибудь немедленно получал ответ: сделаю завтра, — он говорил раздраженно:

Лет через двести? Черта в ступе! Разве я Мафусаил? («Потомки»)

Если в трамвае кто-нибудь толкал его, он сообщал во всеуслышание:

Кто-то справа осчастливил — Робко сел мне на плечо. («На галерке»)

В разговоре с невеждой об искусстве:

«Эти вазы, милый Филя, Ионического стиля!» («Стилисты»)

Или:

Сей факт с сияющим лицом Вношу как ценный вклад в науку. («Кумысные вирши»)

О чьем-нибудь бойком ответе:

Но язвительный Сысой Дрыгнул пяткою босой. («Консерватизм»)

Помню:

Рыдали раки горько и беззвучно. И зайцы терли лапами глаза. («Несправедливость»)

Ли-ли! В ушах поют весь день Восторженные скрипки. («Настроение»)

«Мой оклад полсотни в месяц, Ваш оклад полсотни в месяц, — На сто в месяц в Петербурге Можно очень мило жить…» («Страшная история»)

Рассказывая о каком-нибудь происшествии:

Сбежались. Я тоже сбежался. Кричали. Я тоже кричал. («Культурная работа»)

Многому научил Саша Черный Маяковского-сатирика.

Часто читал некоторые стихи сатириконских поэтов:

Звуки плыли, таяли. Колыхалась талия… Ты шептала: «Та я ли?» Повторяла: «Та ли я?!» Не сказал ни слова я, Лишь качал гитарою… Не соврать же: новая, Коли стала старою! (Козьма Прутков, «Та-ли?!»)

С выражением декламировал «Бунт в Ватикане» («Взбунтовалися кастраты…») Ал. Конст. Толстого, которого очень любил.

Размусоленную эротику он не выносил совершенно и никогда ничего не хотел читать и не писал в этом роде.

Когда кто-нибудь из поэтов предлагал Маяковскому: «Я вам прочту», он иногда отвечал: «Не про чту, а про что!»

Маяковский часто декламировал чужие стихи на улице, на ходу. В 1915–1916 году это были главным образом те стихи, которые он и Бурлюк называли «дикие песни нашей родины». Эти стихи мы пели хором и шагали под них, как под марш.

Стихи Бурлюка (на мотив «Многи лета, многи лета, православный русский царь»):

Аб-кусают зв е– ри мякоть. Ночь центральных проведи… («Призыв»)

На тот же мотив:

Он любил ужасно мух, У которых жирный зад, И об этом часто вслуух Пел с друзьями наугад.

На тот же мотив:

Заколите всех теляат — Аппетиты утолят.

Стихотворение Бурлюка (по Рембо) «Утверждение бодрости» скандировали без мотива. «Животе» произносилось — «жьивоте», в подражание Бурлюку: