Присяга леди Аделаиды
Шрифт:
Бывали времена, когда жизнь, настоящая и прошлая, леди Аделаиды показывалась ей в своем настоящем жалком колорите. Брак с Лестером был ошибкой, как предсказывал ей когда-то лорд Дэн, и она прилагала все силы, чтобы забыться. Она прилагала все силы также, чтобы забыть какой-то другой призрак, вечно преследовавший ее. В этот вечер он преследовал ее неотступно. Мечта о том, что могло быть, овладела ею, когда она стояла перед зеркалом, откидывая со лба свои глянцевитые льняные волосы белой рукой, сверкавшей бриллиантами. Если бы судьба была милостивее, и она была бы добрее;
В дверях послышался легкий шум, и она оглянулась через плечо с тем испуганным взглядом, который в такие минуты можно было приметить в ней, как будто она боялась, что преследовавший ее призрак явится к ней наяву. Но это только вошла Тифль, вошла очень тихо, потирая руки и как бы с раскаянием умоляя о прощении, что осмелилась войти незваная.
— Миледи, тысячу раз прошу простить меня за то, что я осмелилась обеспокоить вас; я только пришла спросить, не прикажете ли затопить камин в вашей уборной. Ветер все усиливается.
— Затопить камин! Нет, не думаю; тепло. Впрочем, мне все равно.
— Так я велю затопить; я думаю, что это будет лучше для вашего сиятельства, — сказала Тифль, приседая и направляясь к двери.
Но вместо того, чтоб выдти, она опять вернулась.
— Ходят слухи, что лесничий-то умирает; ваше сиятельство, извините, что я упоминаю об этом, Миледи, — прибавила эта женщина, понизив голос, — худощавый-то был не кто иной, как Уильфред Лестер. Неприятно будет никому, миледи, если Кэтли умрет.
— Тифль, я не верю этой истории, — сказала леди Аделаида, отходя от зеркала и садясь на диван, — он никогда не решился бы рисковать головой в таком деле. Ведь, по меньшей мере, ему предстояла бы ссылка. Чем более я думаю об этом, тем менее я верю, и, ради Бога, осторожнее говорите об этом, чтобы мистер Лестер не услыхал. Вы, верно, повторяете вздор.
— Миледи, прошу у вас извинения, вздор ли уже прежде докладывала я вам? — спросила Тифль, разглаживая свое кислое лицо. — Когда я вам сказала, что эти два хитреца намерены соединиться браком, разве это был вздор, миледи? или когда я докладывала вам неделю назад, что он ушел ночью с ружьем, когда всем известно, что его ружье в закладе? И уже не говоря о другом, что тоже можно бы припомнить, я попрошу позволения сказать, что я слишком хорошо знаю мое место и какое уважение должна я иметь к вашему сиятельству, что уже, наверно, не доложу вам об известиях, которых я не знаю точно, и не передам рассказов, которые могут оказаться вздором.
— Но, Тифль, как вы узнаете эти вещи? Вы, должно быть, держите сыщика.
— Сыщиком служат мои глаза и уши, миледи, которые я употребляю на пользу этих милых херувимчиков, ягненочков, что теперь спят наверху в своих тёплых постельках. Предоставьте мистеру Уильфреду и мисс Лестер поступать, как им заблагорассудится, и они их разорят, разорят совсем. А этого не будет никогда, пока у меня есть глаза, чтобы видеть, и язык, чтобы говорить.
Ее госпожа слегка подняла руку, как намек, что этого довольно, и Тифль ушла с поклоном. Леди Аделаида откинулась на спинку кресла и начала разговаривать
— Какая может быть причина, что это воротилось ко мне? Десять лет! Десять длинных, утомительных лет, конечно, этого достаточно для того, чтобы забыть! С тех ли пор преследует меня этот страх, как я опять увидела его? Нет, потому что в Лондоне этого не было, а там мы видели его так же часто, как здесь. Это случилось со мной, когда я воротилась в Дэншельд, а сегодня хуже, чем было когда-нибудь; несчастное убеждение, что прошлое опять выйдет наружу, страшное опасение, что мой грех…
— Лорд Дэн, миледи!
Это доложила Тифль. Страшный порыв ветра растворил дверь настежь, и его сиятельство вместе с ветром встретил Тифль в передней. Он изменился гораздо более, чем леди Аделаида. Может ли быть, чтобы высокий, суровый тридцативосьмилетний мужчина с седыми волосами в роскошных кудрях и с печатью заботы на широком белом лбу, был тот стройный юноша, которого мы видели десять лет назад? Но теперь это был очень красивый мужчина, красивее прежнего, с надменными дэнскими чертами и с гордою осанкою дэнской фамилии. А эти линии, что привело их на его лоб? Занимая важное положение, имея большое богатство — в его сундуках накопилось много денег после его отъезда за границу — обладая всем для того, чтобы сделать жизнь счастливой, лорд Дэн мог возбудить удивление во всяком, какие заботы мог он иметь.
Леди Аделаида встала принять его, в своем белом шелковом платье, в сверкающих бриллиантах, в своей сознательной красоте. Много раз встречались они последнее время, но лорд Дэн, приветствуя её в этот вечер, не мог не подумать, как мало она изменилась; она была почти так же привлекательна, как в то время, когда была предметом его юной любви.
— Какая ужасная ночь! — воскликнула она, садясь, между тем как лорд Дэн сел в кресло возле нее.
— Да, и ветер дует прямо с берега, — отвечал он. — Я надеюсь, что у нас не будет на море несчастья.
— Вы пришли сюда пешком?
— Пешком? О, да! Ведь недалёко.
— Я думала о погоде.
— О! Я привык ко всякой погоде. Мое десятилетнее путешествие оказало мне большую услугу.
— А я все удивлялась, что удерживало вас за границей так долго, какая это могла быть привлекательность? Но ведь вы недолго оставались на одном месте?
— Я был везде, то есть в Европе. Исключая того, что я съездил в азиатскую Турцию.
— Я спрашиваю, какая привлекательность удерживала вас за границей, лорд Дэн?
— У меня не было никакой. Я странствовал туда и сюда, думая, что у меня не будет никогда никакой цели в жизни и никогда, наверно, никакой привлекательности.
— Опрометчивое суждение в ваши лета, когда почти вся жизнь еще перед вами, — заметила леди Аделаида, говоря с притворной, лукавой веселостью.
— Ну, да; после того я нашел, что оно неосновательно.
— В каком отношении?
— Я воротился в Англию с большим равнодушием, остаться здесь или уехать отсюда навсегда. И очень скоро после моего возвращения прежние мертвые фибры моего сердца опять ожили. Здесь, на родине, встретил я привлекательность, цель в жизни, которая, я полагаю, будет иметь влияние надо мною всегда.