Притворись
Шрифт:
Ее мама попыталась дать ей свою кредитку для покупки платья.
– Нет, мам. Все хорошо. Я что-нибудь придумаю.
– Не будь смешной. Мне прекрасно известно, что ты ненавидишь подобные мероприятия и все, что с ними связано, так что позволь хотя бы заплатить. И Кейду что-нибудь подбери. Бетани все время говорила, что предложит ему один из старых костюмов Майкла, которые до сих пор висят в шкафу. Не думаю, что он хочет походить на выпускника младшей школы.
Она взяла карточку, но четко дала понять всем (особенно Бетани, которая подслушивала в столовой), что купит что-то недорогое. Ничего вызывающего.
Как
Свой костюм я выбрал достаточно быстро. Серый в едва заметную клетку. Он шел в комплекте с подтяжками, которые Макс сразу одобрила. Ухватившись за них, она притянула меня к себе и поцеловала.
Я решил, что должен целовать ее каждые полчаса, просто для того, чтобы напоминать самому себе, что это реальность.
Макс примерила несколько платьев: желтое, расшитое бисером и доходящее до середины бедра, при виде которого мне захотелось последовать за ней в примерочную; темно-зеленое с глубоким декольте, закрывающее ее тату с деревом.
– Оно великолепно, - сказал я.
– Но не останавливай на нем свой выбор.
– Ты не хочешь, чтобы я все их спрятала?
Я зашел с ней в примерочную и закрыл за собой дверь.
– Я думаю, что тебе вообще не следует себя прятать.
Она улыбнулась и коснулась моей щеки.
– Спасибо.
– Я серьезно. Думаю, тебе лучше все время ходить голой.
Она рассмеялась.
– А я об этом, кстати, много думала.
– Уверен, что так и было.
Она положила руку мне на шею, и я понял это как разрешение и прижал ее к зеркалу.
Ее ногти впились в кожу, я застонал.
– Шшш! Из-за тебя у нас будут неприятности.
– В такие неприятности довольно приятно попадать.
Я целовал ее губы, затем перешел на скулы и медленно спустился к шее. Она откинула голову назад и тоже застонала. Этот звук прошел сквозь меня, и я ответил ей тем же.
– Что-то мне подсказывает, что хозяйка совсем не это имела в виду, соглашаясь повременить с закрытием магазина.
У основания шеи, чуть выше ключицы, я нашел место, прикосновение к которому заставило ее произнести “О, Боже!” Там я и остановился, стараясь изо всех сил доставить ей удовольствие. Она обхватила меня за шею, будто падая. Ее дыхание стало тяжелым, как, впрочем, и мое. Я не предполагал, что это зайдет так далеко, но, прикоснувшись к ней, я тут же забыл про все свои самые лучшие намерения. Я стал прокладывать дорожку из поцелуев ниже, но край выреза мне этого не позволил.
– Это платье определенно не подходит, - прорычал я.
Она выдохнула и оттолкнула меня.
После этого она запретила мне заходить в примерочную и даже не показала платье, которое выбрала. Она заставила меня ждать ее в машине, потому что хотела, чтобы это был сюрприз. И потому что ей было стыдно за то, что надолго задержала закрытие магазина.
На следующий день я наконец увидел ее в том платье. Черный вельветовый лиф плотно облегал грудь, а сразу под ним начиналась длинная белая юбка, хвост которой лежал на полу. Белоснежный цвет ткани и ее многослойность делали низ платья похожим на облако. Десяток ремешков, перекинутых через плечи, были закреплены на спине, а ветки татуировки походили на их продолжение, поэтому я сомневался, что кто-то что-то заподозрит. Я с легкостью представил, как в таком платье Макс выходит замуж.
Она стояла у меня в дверях и скромно улыбалась мне. Такую улыбку я у нее никогда не видел, от чего мое сердце застучало с бешеной скоростью. В своей жизни я испытал немало эмоций. Их демонстрация публике стала моей профессией, но когда я взглянул на нее, они фонтаном взорвались у меня внутри, потому я любил ее.
Эпилог
Макс
Три месяца спустя
Я до сих не сказала, что люблю его, хотя он признался мне в этом несколько недель назад. Ни одни мои отношения до этого не заходили так далеко, но я все равно не произнесла три заветных слова. Я все еще боялась, что в очередной раз все испорчу или случится что-то плохое. Десятки раз я почти говорила их, но останавливалась, потому что понимала, что назад пути не будет. Как только они слетят с моих губ, все изменится.
Поэтому я ждала подходящего момента для предстоящих перемен. Кейд назвал их “пульсация” - актерский термин, которому он обучил меня во время нашей работы над совместным проектом.
Я нанесла на щеки румяна, а на губы красный блеск. В ванную постучал Кейд.
– Детка, ты готова? Мы следующие.
Сегодня вечером мы с ним выступали на “открытом микрофоне”… вместе.
Песню, которую мы собирались исполнять, я написала сама. Впервые в жизни. Я была готова спеть ее, но только вместе с ним. На выступлении с группой ему было не очень уютно, а я не хотела, чтобы эта песня ассоциировалась у меня с ними. Она была не про разрыв или возможность заработать деньги.
Она была для меня и про меня.
– Нервничаешь?
– спросил он.
Я улыбнулась и ответила:
– Еще немного и меня стошнит.
Он рассмеялся.
– С тобой все будет хорошо.
Когда мы вышли на сцену, бар был наполовину заполнен. Толпа собралась достаточно большая, чтобы у меня не возникло ощущения, что наше пение никому не нужно, и в тоже время не такая огромная, чтобы обескуражить. Кейд поцеловал мне руку и взял бас гитару. Как настоящий Золотой Мальчик, он научился играть за месяц, поэтому, пока я писала текст, он делал аранжировку. Я тоже подхватила свою гитару и поправила микрофон.
Из-за яркости света прожекторов бара стала совсем не видно. Я приблизилась к микрофону и сказала:
– Привет, меня зовут Макс, а это Кейд. Сегодня мы исполним песню, которую я написала очень давно. До этого момента ее никто никогда не слышал, но я наконец решила, что время пришло.
– Я сделала глубокий вдох.
– Она называется “Десять лет”.
Я начала со знакомых аккордов, и в одно мгновение давние эмоции вновь обрушились на меня. Снова глубоко вздохнув, я напомнила себе, зачем все это делаю. Эта песня не давала мне покоя с тех пор, как я написала ее, теперь же пришла пора отпустить прошлое.