Притворщик-2, или Сага о «болванах»
Шрифт:
Закончилось все очень грустно, мужика серьезно порезали в одном рыбном ресторане в Италии. Причем, исполосовал его обычный поддатый посетитель, которому вдруг показалось, что мой знакомый чересчур откровенно пялится на его спутницу. А охрана в это самое время спокойно распивала tea с бисквитиками. Решили, видно, что никто не рыпнется Мораль: каждый должен заниматься своим делом.
Меж тем, начались танцы, парочка, ясное дело, солировала. Наработанный профессионализм партнерши в сочетании с энтузиазмом партнера пару раз даже сорвали аплодисменты зала. Я тоже, по-европейски сдержанно, похлопал в ладошки.
Ближе к полуночи в зале стало шумно, после часа веселье набрало обороты и приблизилось к тому, что у нас называют «дым коромыслом». Стараясь не оставаться в стороне от праздника, я по мере сил в нем поучаствовал: ходил по залу, приглашал дам на танец. В основном мне, правда, вежливо отказывали, но я не терял надежды. Добился своего и разок-другой изобразил пародию на что-то медленное и романтическое за компанию с несколько расплывшейся красоткой бальзаковского возраста. Заодно, как следует, присмотрелся к публике и нашел тех, кого искал.
Эту парочку я зацепил взглядом почти сразу, потому что они явно были из России, хотя и скрывали это. Мужчина, около тридцати пяти и его спутница, лет на семь помоложе. Недешево и со вкусом одетые, спортивного вида, симпатичные, но все равно ряженые. Без той самой, я бы сказал, «отмытости», веселой и естественной безалаберности, выдающей привычных к богатству людей. Конечно, это могли быть менеджер среднего звена с подругой, решившие оставить здесь получку за квартал и заначку за год, но те бы уж точно съели и выпили все заказанное, а потом показали всем, как умеют веселиться. Эти двое, заказав много чего, не ели, а клевали, не пили, а только мочили губы.
И потом, они волновались, особенно, мужчина. Пил воду и тут же вытирал платком лоб, ему явно хотелось курить, но он терпел, не желая оставлять после себя улики в виде окурков. Его спутница вела себя много спокойней, хотя тоже достаточно скованно. Сидела, опустив глаза в тарелку, изредка бросая короткие взгляды в сторону нашего клиента.
Заиграла музыка, Рут едва заметно кивнула. Тот самый танец, в конце которого гаснет свет и звучит барабанная дробь. Секунд десять или чуть больше вполне достаточно, чтобы натворить много чего интересного и уйти. Мужчина осторожно протер салфеткой приборы и стоящий перед ним фужер, его напарнице этого делать не потребовалось, она была в перчатках по локоть. Они оба встали и дружно направились в сторону туалета, а я — следом.
Посвистывая, с тщательностью хирурга перед операций, я мыл под краном руки, а он, выйдя из кабинки, плеснул себе в лицо холодной водой, причесался и заспешил прочь явно со стволом под пиджаком. Товарищ, видать, насмотрелся «Крестного отца» и держал до поры, до времени пушку в сливном бачке.
Немного погодя и я тронулся за ним. Пара под ручку вошла в зал, где на танцполе увлеченно отплясывали четыре двойки, в том числе и наша. Потом они разделились, женщина осталась стоять возле прохода, а ее спутник, обогнув танцующих, прошел дальше и остановился возле окна. Я показал на него глазами Рут, та поправили прическу. Остановился в паре шагов от женщины, даже по спине чувствовалось, как та напряжена. Она расстегнула сумочку и изготовилась.
Загремела барабанная дробь, свет погас. Я начал отсчет времени. На «раз и…», опустив «ночники», так похожие на обычные очки, со лба на нос, сделал два шага вперед и очутился прямо у нее за спиной. Дамочка, надо сказать, оказалась достаточно шустрой и почти все успела. Надеюсь, перед тем, как умереть, она все-таки поняла, что почти… не считается. А, может, и не успела, потому убил я ее очень быстро: на счет «два и…» насадил на нож и оставил его там, в дар местному музею криминалистики. Посмотрел влево, порядок: напарник дамочки грузно оседал на пол, так и не успев достать ствол. Бросил прощальный взгляд на замершую пару: вытянувшуюся в струнку, почти касающуюся пола партнершу и нашего героя, с кокетливо отставленной ножкой и рукой на отлете, не без изящества ее Удерживающего. Они так и остались стоять в темноте под грохот барабанов, дожидаясь оваций и криков «Браво!».
Я ничего такого ждать не стал, поэтому на «три и…» развернулся и побежал в сторону кухни. «Четыре и…», «пять…», «шесть…». Когда я открывал дверь на кухню, барабаны стихли, в уши ударил громкий женский визг. Зажегся свет, но меня в зале уже не было.
Галопом пронесся через кухню и попал во дворик. Сбросил смокинг, зашвырнул его через заборчик, а сам отодвинул контейнер с мусором от стены, пристроился в нише, буквально прилипнув к ней. Замер, затих и перестал дышать.
Если бы господин Максимовский, повторяю, привлек для охраны собственного тела настоящих специалистов, подстрелить его, даже в кромешной темноте, было бы гораздо труднее. Зато проблемы с отходом вряд ли бы возникли. Настоящие профессионалы в таких случаях первым делом стараются эвакуировать из зоны опасности клиента. А у этих парней, надроченных на уничтожение террористов, просто сработали инстинкты. Дверь во двор распахнулась, мимо протопали две пары ног. Через некоторое время эти двое вернулись и, остановившись рядом с моим укрытием, принялись обмениваться мнениями. На непонятном мне гортанном языке, но очень эмоционально. А потом один из них пнул, от полноты чувств, ногой контейнер.
Мой многострадальный копчик и выступ в стене сошлись. От боли потемнело в глазах. Чтобы не заорать в голос, я укусил сам себя.
Глава 14
Парад идиотов
Я выложил на столик кафе троих Карлов Линнеев (Карл Линней — шведский врач и натуралист, изображен на банкноте достоинством в 100 шведских крон), подумал и в духе здешнего разумного жлобства заменил одного из них на Йенни Хинд (оперная певица, ее изображение украшает банкноту в 50 шведских крон). Получилось не много и не мало, в самый раз. Аккуратно затушил сигарету и вышел из кафе.
— Куда прикажете, сэнсэй?
— Сначала в «Комфорт», потом поедем, поужинаем, — бодро откликнулся я, — заодно и поговорим.
— Хорошо выглядите, — заметил он, бросив взгляд в зеркало.
— А то.
— Можно подумать, были в отпуске.
— Догуливал неделю в счет позапрошлого года, у нас с этим строго.
Эти семь дней я был у Рут, причем, последние две ночи мы провели не только под одной крышей. После акции она буквально на себе вытащила меня из кафе, где я отсиживался. Когда я выкарабкался из-за контейнера и сменил обличие, сил аккурат хватило на то, чтобы добрести походкой ненадолго ожившего мертвеца до какой-то забегаловки неподалеку. Там я осторожно пристроил свою избитую задницу на стул и понял, что поднять ее самостоятельно уже не смогу. Тогда я и послал ей SOS и через полтора часа уже валялся на полу в маленькой комнате на первом этаже. Почему, спросите, на полу? Да потому что лежать на чем-то более мягком не мог.
Два дня я просто лежал пластом, лишь изредка отваживаясь на суворовский переход до сортира и обратно, потом, когда полегчало, принялся потихоньку бродить по дому и общаться с хозяйкой. Отсыпался впрок, когда она уходила на работу, читал или просто валялся на спине, лениво размышляя. Дождавшись возвращения Рут, активно участвовал в поедании ужина. Должен признать, никогда еще меня не кормили так вкусно. И вообще, хозяйка дома и недавняя напарница при ближайшем рассмотрении оказалась на удивление милой женщиной. Настолько милой, что за два дня до отъезда я рискнул подняться ночью к ней в спальню и не был спущен с лестницы. На следующее утро Рут позвонила на работу и сообщила, что неважно себя чувствует, а еще через сутки она отвезла меня в Мальме.