Притворщик

Брэдли Селеста

В этот момент в дверях появился Пирсон.

– Мадам, к вам пожаловали с визитом двое джентльменов. Следует ли мне сказать им, чтобы они приехали в более подходящее время?

Агата с радостью ухватилась за возможность выйти из-за стола.

– Нет, конечно, нет! Я приму их сейчас. Как они представились?

– Это некий мистер Коллиз Тремейн и его дядюшка лорд Этеридж.

– Коллиз? – Прежде чем выйти из столовой, Агата улыбнулась, чем очень удивила Саймона. Кто, черт возьми, этот Коллиз Тремейн? И что, черт возьми, здесь делает Этеридж?

Раздраженно

бросив на стол салфетку, Саймон поднялся и направился следом за Агатой; при этом он не мог не слышать за спиной смеха Джеймса.

Ему удалось догнать Агату в тот момент, когда она прикоснулась к ручке, двери, и тут они оба услышали, как посетители спорят между собой.

Агата замерла, не зная, следует ли их прерывать, однако Саймон был настроен куда решительнее и жестом приказал ей подождать.

– Послушай, Коллиз, уж не говоря о том, что тебе нечего предложить ей, кроме перспективы получения наследства от меня, ты для нее слишком молод.

– Глупости! Ей не больше двадцати лет.

Наклонившись к уху Саймона, Агата прошептала:

– Он мне нравится все больше, потому что на самом деле мне уже исполнилось двадцать пять.

Саймону меньше всего хотелось слышать, что ей нравится этот молокосос. А еще меньше ему понравилось то, что он услышал дальше.

– Если уж кто и должен жениться на ней, так это я, – продолжал Этеридж. – Я достаточно зрелый человек и к тому же могу предложить ей гораздо больше.

– Силы небесные! – Агата чуть не рассмеялась. – Разве я не говорила тебе, что женихи станут стаями слетаться к моему порогу?

Однако, судя по его виду, Саймону было не до веселья. Тут Коллиз громко запротестовал:

– Довольно! Ты и так все утро пытался отговорить меня от женитьбы на ней!

– Потому что было бы чрезвычайно дурным тоном говорить о таком, когда тело мистера Эпплкуиста еще не успело остыть в могиле.

– Но теперь она вдова, и у нее, насколько мне известно, нет семьи. Кто знает, в каком состоянии находятся ее финансы? Я хотел лишь, чтобы она знала, что у нее есть варианты. Женщинам всегда нравится, когда у них есть варианты.

– К счастью, у нее действительно имеется хороший вариант, и это я.

– Но почему? Ты видел ее всего один раз.

– А больше и не надо. Мне нужна взрослая женщина, а не трепетная дебютантка. К тому же она мне понравилась. А ты, когда я женюсь на ней и обзаведусь собственным наследником, ты получишь возможность целиком и полностью посвятить себя музыке.

Агата вздохнула:

– Ах, какая волнующая ситуация! Ты даже представить себе не можешь, Саймон, как приятно быть прекрасной дамой, за благосклонность которой храбрые рыцари готовы сражаться не на жизнь, а на смерть!

– Просто великолепно. Впредь ты будешь прекрасной дамой.

Она прищурилась и искоса взглянула на него.

– Нет.

– Что значит «нет»?

Закрыв глаза, она покачала головой, и тут дверь распахнулась. На пороге, вопросительно приподняв одну бровь, стоял Далтон Монморенси.

В то же мгновение Коллиз бросился к Агате и схватил ее за руку. Саймон замер, подумав, что он собирается обнять ее, но молодой человек всего лишь усадил ее на диван.

– Коллиз, ты все-таки приехал навестить меня! Как это мило с твоей стороны…

– Разумеется, я приехал сразу, как только прочитал, о несчастье в газете…

– Ну, не совсем сразу. Это я удержал его дома, миссис Эпплкуист, – извиняющимся тоном произнес Этеридж. – Доктор посоветовал ему несколько дней постельного режима, и я решил последовать рекомендации. – Лорд Этеридж склонился к ее руке. – Примите мои соболезнования. – Он выпрямился и бросил оценивающий взгляд на Саймона. – Вы тоже член безутешно скорбящего семейства, сэр?

– Прошу прощения, – вмешалась Агата. – Лорд Этеридж, Коллиз, позвольте представить вам брата моего покойного мужа Этельберта Эпплкуиста. – Агата немного поморщилась, произнося это имя.

К вящей радости Саймона, визит не затянулся. Агата очень мило поблагодарила лорда Этериджа за его деловое предложение, но сказала, что пока еще не готова строить планы на будущее.

После этого мужчины ушли, и Саймон следом за Агатой вернулся в гостиную.

– Почему ты сразу не поставила на место этого молокососа?

– А зачем?

– Ты за неделю превратишь его в своего раба и отлично знаешь это.

– Сомневаюсь, что Далтона удалось бы превратить в раба. И он не молокосос.

Саймон прищурился.

– Ах вот ты о ком? Нет, только не он!

– А собственно, почему? – Агата вскинула голову, словно норовистая лошадь. – Мне он нравится. Кое-кому он кажется высокомерным, но когда его узнаешь поближе, выясняется, что это очень приятный человек. Возможно, он именно то, что мне требуется, и уж точно не Грифон.

– В таком случае кто он такой и почему находился в кабинете Мейуэлла?

– Полагаю, у него была для этого веская причина.

– И какая именно?

– Этого я не могу знать. Однако для всего, что ты делал, у тебя тоже была важная причина. Твой долг. – По щеке Агаты скатилась слезинка, и Саймон отвернулся, на чем свет стоит ругая себя за проклятую трусость.

Всю остальную часть дня дом был заполнен нескончаемым потоком посетителей. Снова приехали надоедливые Траппы и вместе с ними миссис Симпсон.

Миссис Трапп тут же занялась своим любимым делом – сплетнями, и Агата позволила ей молоть всякий вздор, радуясь тому, что расспросы закончились. Саймон же, выдержав всего десять минут, покинул комнату, и это тоже было хорошо.

– Вы давно знаете леди Уинчелл, миссис Трапп? – поинтересовалась Агата.

– О, она вошла в состав комитета приблизительно в то же время, когда вы начали помогать в госпитале… хотя я и прежде слышала о ней. – Миссис Трапп поуютнее уселась на диване, и Агата поняла, что сейчас последует какая-то сногсшибательная информация. – Вам это, конечно, не известно, дорогая, потому что вы недавно появились в Лондоне, но Лавиния Уинчелл… – Миссис Трапп наклонилась вперед и посмотрела в обе стороны, как будто желая убедиться, что их не подслушивают. – Она француженка!