Притворщик
Шрифт:
– Что-то ты рано начала свое нетрадиционное образование.
– Как и ты, трубочист-шпион. А теперь еще и управляющий игорным притоном.
– Лучше называй меня владельцем: Джекем управляет заведением от моего имени. К тому же это вовсе не игорный притон, а клуб для джентльменов.
– Ну да, конечно, «Клуб лжецов». Судя по названию, все мужчины могут считаться его членами.
– Не все так просто. Некоторые женщины тоже могли бы стать его членами.
Почувствовав нарастающую напряженность, Агата решила, что
– Не опасно ли в твоем положении шутить шутки с законом?
Саймон пожал плечами и вдруг неожиданно усмехнулся:
– В картах и в алкоголе нет ничего противозаконного… Как и в танцах со змеями.
Агата задумчиво взглянула на него.
– Все женщины рано или поздно танцуют со змеями, не так ли?
– Извини, что без спросу вторглась в маленький шпионский клуб, но мне и в голову не приходило, что ты, как ребенок, обожаешь всякие тайны.
Тут Саймон окончательно потерял контроль над собой и, схватив Агату за плечи, притянул ее к себе.
– С тобой не соскучишься! Ты не подчиняешься приказаниям и пренебрегаешь мерами безопасности, шляешься по лондонским улицам одна, одетая как куртизанка, и демонстрируешь себя перед тридцатью мужчинами, которые в любой момент могут тебя узнать; а еще ты, рискуя головой, показываешь фокусы и думаешь, что все сойдет тебе с рук.
– Ах… ты об этом, – пробормотала она.
– Да, именно об этом! Кем, черт возьми, ты себя возомнила?
Агата приподняла бровь.
– Не смей говорить со мной таким тоном, Саймон Рейн! Я женщина самостоятельная, запомни это.
– Безмозглая маньячка!
– Сам такой. И запомни, ты не имеешь права командовать мной: ты мне не муж, не брат и не отец. Ты даже не любовник и сам ясно дал мне это понять прошлой ночью!
Тут Саймон почувствовал, что у него больше нет сил выносить все это: он решительно шагнул к ней и заставил ее замолчать, закрыв ей рот поцелуем.
Губы Агаты были нежными, горячими, именно такими, какие ему всегда хотелось целовать. Она страстно отреагировала на его призыв и крепко прижалась к нему, но ему этого было мало.
Не выпуская ее из рук, Саймон сделал вместе с ней несколько шагов и подвел ее к бильярду, а потом, подхватив руками за ягодицы, посадил на краешек стола.
Теперь Агата находилась на достаточной высоте, чтобы можно было нырнуть головой вперед в ее бюст именно так, как целый вечер до смерти хотелось сделать всем мужчинам, находящимся в клубе.
Ее шея, плечи, открытая взгляду верхняя часть груди сводили его с ума своей нежностью. Она была фантастическим созданием – упрямство в шелковой оболочке, – и он не мог насытиться ее видом.
И тут, как нельзя кстати, появился Джекем.
– А-а, вот ты где! Я ведь предупреждал: никакой проституции в помещении клуба! – прорычал он.
Саймон испуганно оторвался от Агаты.
– О, извините, сэр, я не заметил, что это вы… – Джекем стремительно повернулся и не менее стремительно удалился. При этом выражение его лица могло соперничать лишь с выражением крайнего неодобрения на лице Пирсона.
Агата насмешливо посмотрела на Саймона.
– Итак, на чем мы остановились?
Однако на этот раз ее ждало разочарование: подходящий момент был упущен. Собрав остатки самоконтроля, Саймон отступил подальше от соблазна.
– Извини, я вел себя непростительно самоуверенно.
– Но, Саймон, у меня вызывает протест только то, что ты перестал меня целовать, – в отчаянии сказала Агата, но Саймон уже не слушал ее. Подняв Агату со стола, он поставил ее на ноги и поправил вырез платья с равнодушием медицинской сестры. Потом он направился к выходу, взял ее накидку и велел Стаббсу подозвать наемный экипаж.
В столь поздний час улицы были почти пустынны и они без задержек доехали до дома; там Саймон помог своей спутнице выйти из экипажа и молча проводил ее до двери.
Пирсон, принимая их верхнюю одежду, не сказал ни слова, но Агата заметила сочувствие в его проницательном взгляде.
– Смой краску с лица и ложись спать.
– Но… Нельзя ли нам сначала поговорить?
– Нам вообще не следует говорить об этом. Забудь обо всем, что случилось.
Обо всем, что случилось? Но о чем именно? О том, что он взял у нее все, а взамен не дал ничего? Разве он не должен позволить ей ощутить настоящую радость от их близости?
Саймон крепче сжал челюсти. Черт возьми! Снова он думает о ней, и от этого путаются мысли.
Агата, прищурившись, взглянула на него.
– По-моему, ты просто трус, Саймон Рейн; ты, но не я. И я еще не закончила.
– Ошибаешься. – Он величественным жестом указал на лестницу. – Поднимайся сию же минуту. Я буду начеку, так что не вздумай ночью прокрасться ко мне в комнату.
Наконец Агата молча начала взбираться по ступеням, и Саймон со вздохом облегчения направился в гостиную.
Разведя огонь в камине, он уселся в кресло и стал мрачно смотреть на пляшущие языки пламени. Наверное, он и впрямь презренный трус, потому что сейчас ему хотелось лишь одного: последовать за ней вверх по лестнице и опуститься рядом с ней на кровать.
В предрассветный час в комнате Агаты было очень холодно, потому что она оставила окна широко раскрытыми, надеясь, что башенные часы разбудят ее вовремя.
Дрожа от холода, она надела халатик: должно быть, Нелли возвратила его на место, найдя в комнате Саймона. Интересно, что думают о них слуги? В доме то появляется близнец хозяина, то среди ночи возвращается домой какой-то загадочный брат…
Наверное, они считают все это каким-то безумным обманом. Агата лишь надеялась, что никто из них не станет высказывать свои сомнения вслух.