Притяжение противоположностей

Робертс Нора

— Большую, среднюю, маленькую?

— Что именно?

— Пиццу, что же еще? — объяснила официантка снисходительно.

— Среднюю. — И Тай послал ей свою фирменную улыбку Старбака, от которой она испытала легкое потрясение. — Спасибо.

— Кажется, мы получим лучший сервис, — заметила Эшер, глядя, как покачивая бедрами, удаляется официантка.

— Почему? — Тай сделал вид, что не понял намека.

Она посмотрела в его смеющиеся глаза.

— Ладно, обойдешься без комплимента. Твое эго не нуждается в лести, оно и так велико.

Он

наклонился ближе, чтобы перекричать музыку.

— Так какие вопросы тебе задавали?

— Как обычно. Упомянули предложение от «Элегантности».

— Ты согласишься?

Эшер пожала плечами:

— Не знаю. Это может быть забавно. И не повредит имиджу теннисной звезды, когда мои фотографии появятся на страницах популярного в стране журнала.

— Ты и раньше снималась.

Она вздернула бровь:

— Ты читаешь модные журналы, Старбак?

— Конечно. Я люблю красивых женщин.

— Я считала, что их рассматривают в журналах другого сорта.

— Какого сорта? — невинно спросил он.

Она пропустила вопрос мимо ушей и вернулась к теннису.

— Они хотят выжать все, что возможно, из Большого шлема.

— Тебя волнует результат?

Он взял ее руку, в который раз подумав, что эта маленькая изящная рука может обладать завидной силой. Как нежна ее кожа по сравнению с его.

— Немного, — призналась она, — становится все труднее думать только о предстоящем матче. А ты? Ты ведь тоже испытываешь определенное давление.

Официантка принесла вино и низко наклонилась, ставя бокалы, многозначительно улыбаясь Таю. К удовольствию Эшер, он ответил ей тем же. Настоящий дьявол для женского пола. И прекрасно это осознает.

— Я всегда думаю только о той игре, что предстоит. — Тай щедро разлил вино по бокалам. — Если думать обо всех играх сразу, то сойдешь с ума.

— Но ты хотел бы выиграть Большой шлем?

Он поднял стакан.

— Еще как. — И ухмыльнулся. — Мартин наверняка уже занес мою будущую победу в актив.

— Удивительно, что он не присутствует на играх. Анализирует их на расстоянии.

— Он приезжает завтра с остальными членами семьи.

Пальцы Эшер стиснули ножку бокала.

— С семьей?

— Ну да. Ма и Джесс приедут точно. Мак и Пит еще под вопросом, но, скорее всего, смогут приехать тоже.

Кьянти было густым и приятно расслабляло. Тай находился в прекрасном расположении духа.

— Тебе понравится Пит, он такой умный мальчишка.

Эшер что-то ответила невнятно, отпивая из бокала. Мартин был три года назад с матерью и сестрой Тая, в тот сезон, когда они оба — и она, и Тай, выиграли Открытый чемпионат США. Они жили вместе, не разлучались, были окружены вниманием публики и прессы. Ее пугало повторение ситуации. Впрочем, после трех лет разлуки многое все-таки изменилось.

И тогда не было маленького Пита, так похожего на Тая — смуглой кожей, живостью и бьющей через край энергией. Он напомнит ей о ее утрате. Эшер почувствовала ноющую пустоту внутри себя, как бывало каждый раз, когда она вспоминала о своем потерянном ребенке.

Неправильно истолковав ее молчание, Тай участливо дотронулся до ее руки.

— Эшер, ты все еще не разговариваешь с отцом?

— Что? — Она непонимающе смотрела на него некоторое время, с трудом оторвавшись от невеселых мыслей. — Нет… С тех пор как я ушла из спорта.

— Почему ты не позвонишь ему?

— Не могу.

— Но это странно, ведь он твой отец.

Эшер вздохнула, хотелось бы ей, чтобы все было так просто.

— Тай, ты его знаешь. Он человек упрямый, волевой и всегда уверен, что знает, что хорошо для меня и что плохо, он навязывает и мне свою волю. Когда я бросила теннис, я разочаровала его, ведь тем самым я пренебрегла всем, что он вложил в меня.

Тай ответил коротким энергичным выражением, заставив ее улыбнуться.

— Он прав по-своему. Я — дочь Джима Вольфа и поэтому несу определенные обязательства. Я предала его, вышла за Эрика и бросила теннис. Он не простил меня.

— Но откуда ты знаешь? — Тай наклонился через стол, чтобы перекрыть назойливую музыку. — Если ты ни разу не разговаривала с ним, откуда тебе знать, что он считает? И что сейчас чувствует.

— Если бы его чувства изменились, разве он не приехал бы сюда? — Пожав плечами, Эшер хотела закрыть тему и избежать дальнейших объяснений. — Поверь, когда я начала снова играть, я тоже надеялась, что он изменит свое решение.

— Но ты скучаешь по нему.

— Все не так просто.

Эшер знала, что для Тая означала семья — постоянную и вечную любовь и взаимопонимание.

Ему не понять, что она очень хочет присутствия отца на турнире. Она не ждет его любви. Ей нужно его прощение.

— Я хотела бы видеть его здесь, — сказала она наконец, — но понимаю его нежелание меня видеть. — Она сдвинула брови, и тень пробежала по ее лицу. Ей вдруг показалось, что она поняла причину. — Раньше я играла для него, чтобы он был мной доволен, главное было оправдать его надежды, потому что он все вложил в мою карьеру. А сейчас я играю для себя.

— И играешь лучше, чем раньше, — вставил Тай, — возможно, в этом и причина.

Эшер поднесла его руку к губам.

— А может быть, вот моя причина?

— Ваша пицца. — Официантка поставила перед ними горячую, прямо с жару, пиццу.

Они ели и неторопливо беседовали, не затрагивая больше серьезных тем. Напряжение, неизменно возникающее к концу сезона, перед финалами, на них как будто не сказывалось, по крайней мере, не могло испортить настроение, особенно Эшер. Она откусывала пиццу и боролась с тянувшимися нитями горячего, расплавленного сыра под смех Тая. Бутылка постепенно пустела. Теннис уже был забыт, и они просто болтали. Группа подростков ввалилась в зал, со смехом и криками они устремились к только что замолчавшему музыкальному автомату, немедленно запустив его очередной порцией монет.