Притяжение
Шрифт:
А вечером они растопили камин и, весело переговариваясь, все же нарядили елку как следует. Шевеля кочергой прогорающие дрова, Амир с легкой улыбкой наблюдал, как его женщина и дочь веселятся. Разговаривают о чем-то своем и смеются, держась за животы. Соня наполняла счастьем его дом, его жизнь, его сердце. Он будет дураком, если ее отпустит. Страх волной прошел по позвоночнику и сосредоточился за грудиной. Нет. Он не позволит. Никуда она от него не денется!
– Ты помнишь, что завтра нам на прием?
– Угу… Какое счастье будет, если
– Я бы на твоем месте не стал радоваться заранее, вдруг доктор не разрешит?
Амир подошел к своим девочкам поближе и взял мандарин. С родных краев передали – мелкие, сорванные прямо с зелеными веточками, и сладкие, как мед. В спину что-то ударило. Амир резко обернулся:
– Эй… Ты бросила в меня мандаринкой? – удивленно хлопнул глазами, скосив взгляд на хихикающую дочку.
– Не порть мне мечту, Каримов! – заявила София, надменно задрав нос к потолку. – Сказали – снимут, значит, снимут. Хватит уже того, что мне с лонгетой еще минимум месяц ходить.
– Ты таки бросила… - недоверчиво покачал он головой, замирая, будто хищник, готовящийся к прыжку.
– Тебе показалось, - фыркнула Соня, следя за каждым его движением и медленно отступая.
– Ах, так… - рыкнул он и сорвался с места.
– Спасите! Помогите! – хохотала Соня, отпрыгивая от Амира на одной ноге, но тот уже смел ее и, осторожно опустив на бесценный персидский ковер, замер, запрокинув ее руки за голову.
Какая же она красивая! Невероятно… Хохочет, как сумасшедшая, совсем неинтеллигентно похрюкивая, брызжет расплавленным серебром глаз. Пока он залипал на ней, вероломно из-за спины на него налетела дочка, треснула диванной подушкой, что есть сил, и тоже захохотала. Амир вскочил, чтобы наказать предателя, огляделся в поисках снаряда, до дивана с подушками – далеко, лишь корзинка с мандаринами рядом. Схватил мандарин и запустил в убегающую звонко визжащую дочку, но промахнулся – Соня дернула его за штанину.Взгляд метнулся к двери и наткнулся на бесстрастный взгляд Глеба. Видно, пришел на шум. Кивок головы, мол, все под контролем, и тот растворился в темноте коридора. Ну и хорошо. Все это счастье не для посторонних глаз.
Борьба вымотала. Они рано разбрелись по комнатам и легли спать. Осторожно поглаживая свою спящую женщину по волосам, Амир думал о том, что теперь будет?
А тогда, годы назад, этот вопрос занимал в первую очередь Соню.
– Что теперь будет? – шепнула она, когда удовольствие отступило.
– А ничего. Ты, как и раньше, будешь заниматься Кариной, а обо всем другом больше можешь не беспокоиться.
– А я и не беспокоюсь… - удивилась Соня.
– Я о деньгах. Теперь ты ни в чем не будешь нуждаться.
Соня чуть приподнялась, стыдливо натянула простынь на груди, как будто это не он только что изучил ту губами вдоль и поперек. Как будто это не на ней сейчас розовели метки его страсти. Её принадлежности.
–
Амир привстал на локте, внимательно вглядываясь в её бесхитростные глаза. «Так не бывает», - думал он, но так было. Соня действительно ничего от него не требовала и ни на что не рассчитывала.
– Кажется, ты не поняла, - усмехнулся он.
– Ты можешь покупать все, что захочешь: брендовые шмотки, драгоценности, да все, что угодно…
Соня нахмурилась, отвела взгляд:
– Зачем мне это? Я нигде, кроме института и детской площадки, не бываю. А вот вам… вам, наварное, нужно. Вы – бизнесмен. На вас люди смотрят и по одежке оценивают.
Амир напрягся:
– Ты о чем это сейчас?
– О том, что вам не мешало бы эээ… чуточку обновить гардероб.
– У тебя претензии к моему внешнему виду? – вскинул бровь Амир.
Она страшно смутилась. Затараторила о том, что ей, безусловно, все нравится, но он уже вон скольких высот достиг, по телевизору даже месяц назад показывали. Костюмчик бы… классический не помешал. Она в витрине магазине видела недавно, еще подумала, как он ему, этот цвет, подойдет. Маренго, что ли… Он в этих хитроумных оттенках не разобрался. Напридумывают же…
Соня его удивила и заставила задуматься. А еще взбесила. Теперь-то в этом можно было признаться. Никакому мужчине не понравится, если его авторитет ставится под сомнение. Пусть даже в вопросах вкуса.
Амир несколько дней обдумывал ее слова. Подходил к гардеробной, пересматривал свои вещи, которые выбирал сам. Фыркал и уходил. А через два дня взял с собой Соню, приехал в самый дорогой магазин и дал задание выбрать ему гардероб на свой вкус. Как показала практика, вкус у нее был отменный… Она слушала рекомендации стилистов, качала головой, в потом, то ли соглашалась, то ли категорически отказываясь от предложенного, сама искала то, что ему подойдет. Впоследствии он вообще переложил эту обязанность на Софию, полностью доверив ей вопросы своего внешнего вида, да и массу других вопросов. Она учила его правильной речи, ставила дикцию и произношение, она так плодотворно поработала над его имиджем и репутацией, что самые крутые политтехнологи плакали бы, узнав, что их заткнула за пояс обычная девятнадцатилетняя девчонка.
И все было хорошо. А потом… потом из реабилитационного центра вернулась Имана.
Воспоминания о бывшей заставили Амира поморщиться. Теперь, рядом с Соней, он вообще удивлялся, что когда-то считал жену привлекательной. В ней всего было слишком. Форм, губ, амбиций… Она была избалованной, капризной и совершенно недоброй. Но после проведенного в клинике времени Имана как будто притихла. Он лично её забрал и привез в дом. Отвыкшая от матери Карина опасливо на нее косилась и то и дело спрашивала, где ее Соня. А Соня… Соня была за стеной. В тот день Амир ее отпустил.