Приватный танец
Шрифт:
У нее сейчас третий месяц, у меня четвертый. Два пузатика. Хотя у нее еще живот не большой, у меня уже не скрыть.
Петр Михайлович периодически звонит. Несколько раз приезжал, хотел увидеть дочь, хотя бы издали. Я выбирала то время, когда Злата выходила провожать меня на работу. О том, что я работаю, пришлось сказать, он с пониманием отнесся, не осуждал и не изменил своего отношения ко мне. Честно, мы с ним очень подружились. Я в жизни не поверила бы, если бы мне кто-то сказал, что я стану с ним дружить и разговаривать, как с другом. В душе он оказался очень добрым, внимательным человеком. Даже на расстоянии заботился о своей дочери, покупая
Боялась потерять его уважение к себе.
Хорошо, что виделись мы с ним не часто, мне удавалось, пока, скрывать от него свой животик. Когда это будет невозможно, не знаю, что будет. Будет ли он и тогда считать меня правильной девочкой, как всегда называет?
Я по необходимости тратила деньги с карточки, которую он мне тогда дал. Например, Злате врач назначал платные анализы, хорошо что мне не назначали, а денег у нас столько не было, я оплатила их с той карты. Наврав Злате, что мне заплатили за переработку, которой в принципе не было. Или покупала витамины для беременных, и себе и ей. Петр Михайлович при каждом удобном случаи, спрашивал, почему я не трачу с карты деньги? Я всегда отвечала, что пока хватает.
Злата тоже искала работу, но безрезультатно. С работой у нас, как выяснилось, сложно.
Злата каждую ночь ждет моего возвращения с клуба, за что я ее ругаю. Но она по другому не может. Говорит, что высыпается днем.
Я знаю, что ей меня жалко, но она понимает, выхода нет. Нужно же как-то прокормить нас. Она так сильно переживала по этому поводу, считала, что сидит на моей шее. Она даже хотела продать свою квартиру, выставила на продажу. Но я сумела ее отговорить.
В институте, не поверите, все хорошо. Никто, ни из девочек, ни из преподавателей не отнесся ко мне осуждающе. Наоборот, преподаватели спрашивали, не хочу ли я уйти в академ отпуск? Девочки дружили со мной и теперь бережней относились, просили даже потрогать животик. Задавали кучу вопросов, связанных с беременностью и шевелением ребенка. Малыш, кстати, совсем недавно стал шевелится. Это такое волшебное чувство, ощущать в себе эти толчки. Я лежала на кровати, с телефоном, читала статью. И первый раз не заметила, пока не повторилось. Я ахнула и замерла, чем напугала тогда Злату. Которая тут же прибежала с вопросами, сразу побледнела, пока я не сказала, что, по-моему, малыш шевелится. Она даже расплакалась, когда положила руку мне на живот и почувствовала толчки. Мы потом долго делились эмоциями и ощущениями. Злата теперь ждет не дождется, когда ее малыш начнет шевелиться.
Домой с института идем пешком, так как расстояние небольшое, иногда через парк, стараемся больше находится на свежем воздухе, если конечно не сильные морозы и ветра, как сейчас. Одетые и закутанные, как два колобка. Хорошо, что наш сосед ехал в город, мама передала с ним зимние вещи, куртку и шерстяные платки, носки. Сапоги я покупала сама. Себе и Злате, на деньги, которые мама передала с соседом. Я к нему не спускалась, наврала, что я осталась в институте, на дополнительном занятии, за вещами выходила Злата. Меня и в этот раз пронесло. Сколько еще раз пронесет не знаю?!
— Асият, может пиццу купим? — спрашивает закутанная в шарф Злата, крепко взявшись со мной за руку, — и ужин готовить не надо будет, если, конечно, у нас есть деньги.
—
— Это, наверное, малыш хочет, с грибами.
— Еще и с грибами? — смеюсь. — Конечно, купим, колобочек мой.
— Это кто из нас колобочек?
— Я, но ты меня скоро догонишь, — шучу, она худее меня, даже будучи беременной.
— Нам надо тогда перейти через дорогу, — крепко хватает за руку, чтобы не поскользнуться.
— Если я поскользнусь, упадем вместе, — смеюсь, — представляешь, как мы катимся по дороге? Два колобка?
С хорошим настроением переходим дорогу, забегаем в пиццерию. Злата выбирает пиццу с грибами, оплатив на кассе, мы возвращаемся назад, теперь точно до общежития, чтобы быстрей съесть вкуснятину.
— Я тебе не говорила, но вроде я нашла работу.
— Какую? — я останавливаюсь, — и почему это ты мне не говорила?
— Хотела, чтобы наверняка получилось, а потом уже рассказывать.
— И что за работа? — Злата тянет меня за руку, мы продолжаем идти.
— В бутик нижнего белья, продавец.
— Продавец?
— Да, несложная работа. Я уже была там, вчера.
— Да? И тоже не сказала?
— Пожалуйста, не злись.
— Злюсь!
— Асият, ну…
— Ладно, рассказывай!
— Ничего сложного нет. Я буду работать с обеда. Вчера мы поговорили с хозяйкой, я объяснила всю ситуацию, она вроде согласилась. С утра будет работать сама, после обеда я. Обещала сегодня позвонить, если не передумает, — на этих словах телефон Златы звонит, она снимает перчатки, чтобы принять вызов, но не успевает. Перезванивает. По счастливому визгу я понимаю, что ее берут на работу.
Счастливые возвращаемся в общежитие. Злата не раздеваясь, ставит два кусочка пиццы греться в микроволновку. Я раздеваюсь, и включаю ноутбук, нужно до работы успеть прочитать статью, но глаз цепляет совсем другую статью. Я бледнею и леденею, когда вижу фото Валеры на главной странице браузера.
Читаю и не верю глазам.
— Только не говори, что тема интересная, — спрашивает Злата, вещая шубу на вешалку.
— Нет, совсем не интересная, — замечаю, что она идет ко мне, закрываю крышку, но она замечает мой растерянный вид, открывает, не сводя взгляда с меня.
— Что ты там увидела? — переводит глаза на монитор и приходит в настоящий ужас, — сын известного бизнесмена, кандидата в депутаты Дениса Викторовича Смольникова, Валерий Смольников арестован, за хранение наркотиков..
— Злата? — она бледнеет на глазах, микроволновка подает сигнал о готовности пиццы, но нам не до нее.
— Это правда?
— Наверное.
Громкий стук в дверь, спасает Злату от потери сознания, так как ее начинает пошатывать.
— Ты держишься? — спрашиваю и помогаю сесть на стул, закрываю крышку ноутбука, иду открывать дверь, пока ее не снесли.
— Сюрприз!!!!!!!!! — кричит мама, как только я открываю дверь.
Глава 13
— Дочка? — она смотрит на лицо, потом на живот, — Асият? — бледнеет, ее начинает трясти.
— Мама… — я быстро хватаю ее за руку, она одергивает ее, отталкивает мою руку и смотрит, так, будто я — грязь, не меньше.
— Не прикасайся.
— Мама… — холодная волна дрожи прокатывается по всему моему телу, вызывая мурашки. Я в миг леденею, руки и ноги не чувствую, в то время как лицо краснеет, щеки горят. Глаза покрываются пеленой, тошнота подкатывает к горлу, я сглатываю.