Привет, картошка!

Пашнев Эдуард Иванович

Компания Генки Хлюпина, по-уличному просто Хлюпы, занимала две скамейки. На одной они сидели, в другую упирались ногами. Юрка переступил еще через несколько скамеек вверх и сел рядом с Мишкой из соседнего подъезда. Его не прогнали, и он не заметил, как захихикал вместе со всеми, когда горящая спичка упала интеллигентному очкарику на шляпу. Мишка от восторга сдвинул на ухо нелепую соломенную шляпу и дружески толкнул плечом Юрку. Это было приглашение посмеяться, и Юрка засмеялся громко, громче всех.

На экране какая-то девушка страдала от того, что не могла

стать артисткой. Но никто за ее страданиями не следил. Все оборачивались назад, возмущение росло, кто-то в самом низу, у выхода, встал рядом с контролером и потребовал навести порядок. Темная группа подростков угрожающе зашевелилась. Юрка зашевелился вместе со всеми. На экране рядом с головой страдающей девушки замелькала тень в милицейской фуражке. Ребята сорвались с места и кинулись к забору. Юрка кинулся вместе со всеми. Он успел перелезть через забор раньше, чем погас экран и зажглись фонари. Скатившись по мокрой траве вниз, в кусты, Юрка побежал за ребятами, слыша только свое прерывистое дыхание и топот ног.

На центральной аллее у небольшого озера ребята остановились и расхохотались. Все было нормально. Их преследовали, они убежали и теперь могли посмеяться.

— А ты чего? — спросил Хлюпа.

— Чего? — не понял Юрка.

— Смеешься чего?

— Это Англичанин, Ген. Я с ним рядом живу, в одном доме, — сказал Мишка и обнял Юрку за плечи, как бы защищая его от ребят и Хлюпы. — Пусть он идет с нами, Ген.

— Я спрашиваю — откуда он взялся, чучело?

— Пришел, — сказал Мишка и смешно дрыгнул ногой, стараясь рассмешить Хлюпу. Его роль в компании была смешить. Для этого он и украл на огороде драную соломенную шляпу. И теперь щеголял по вечерам в этой шляпе, изображая чучело.

— Ну чучело, — усмехнулся Хлюпа, — настоящее чучело.

Ребята засмеялись.

— Пусть идет с нами, Ген. У него велосипед есть, — весело попросил Мишка. — Да, Ген?

— Зачем нам его велосипед?

— Ну, колеса. Он отвинтит. Отвинтишь? — повернулся Мишка и подмигнул Юрке, подсказывая ответ.

Ребята, посмеиваясь, ждали. Ждал и Хлюпа. Это был совсем взрослый парень, лет пятнадцати-шестнадцати. Одевался он не по-уличному модно. Пиджак с хлястиком и разрезом, замшевая кепочка с пуговкой, туфли на платформе.

— Да, — кивнул Юрка, не понимая, зачем нужно отвинчивать колеса от велосипеда.

— Ну и все дела, — задрыгал ногами Мишка, — плюс два колеса. — Он подпрыгнул, сорвал с дерева лист, послюнявил и прилепил Юрке на лоб. — Получите расписку.

— Ну ладно, — остановил его Хлюпа, — хватит. Пошли.

Ребята послушно двинулись за ним. Юрка остался на месте. Мишка обернулся, увидел, что тот стоит, хлопнул себя обеими руками по бокам и даже присел немного:

— Ну чего ты? Пошли!

Юрка отлепил лист со лба, смахнул его на землю и пошел за ребятами.

На трамвайных рельсах

— Следующая остановка — улица Коммунаров, — объявила Зинаида Петровна и тут же спохватилась: — Ой, извините, следующая «Динамо».

На этой остановке к кабине вагоновожатого пробилась девочка в беретике, из-под которого торчали две косички с голубыми бантиками. Она опустила монетку в лоточек и, когда Зинаида Петровна обернулась, кивнула ей через стекло:

— Здравствуйте. Вы не знаете, почему Юра не был в школе?

Зинаида Петровна приоткрыла дверь.

— Не был в школе? А ты откуда знаешь?

— Я учусь с ним. Извините, я думала, он заболел.

Девочка взяла билеты, сдачу и заторопилась к выходу. Пока Зинаида Петровна поднималась со своего вращающегося табурета, девочка сбежала со ступенек.

— Девочка, подожди! — крикнула из дверей Зинаида Петровна.

Но девочка не остановилась. Какой-то человек в шляпе с авоськой, набитой доверху потрепанными книгами, подошел к Зинаиде Петровне, со вздохом сказал:

— А симпатичная.

— Что — симпатичная?

— Без билета. — Зинаида Петровна смотрела на него непонимающе. Он пояснил: — Симпатичная, а без билета. Убежала — билет не хотела брать?

— Да не лезьте вы, — с досадой проговорила усталая женщина и прошла в кабину.

Юрка не был в школе три дня. Стояла теплая погода, и он все время проводил с ребятами в парке. А по вечерам, когда заканчивалось кино, они выбирались на окраинную улочку, неподалеку от того места, где трамвай делает кольцо, сидели на рельсах.

— Ген, а звонок будет один на всех или у каждого? — спросил Мишка.

— Не будет звонка, — сказал Хлюпа и хлопнул Мишку по шляпе так, что она налезла на нос. — Ты будешь звонком. Ты уже звонок.

— Он будет сидеть впереди и кричать: «С дороги! С дороги!» — сказал Потап, мрачный мальчишка в картузе-аэродроме.

Юрка уже знал, что речь идет о большом многоколесном велосипеде на пять-шесть человек, на котором мальчишки собирались совершить путешествие. В подвальном сарайчике у Потапа лежали два колеса, цепь и педали от велосипеда, украденные на школьном дворе из кучи металлолома. Два колеса обещал отвинтить от своего велосипеда Юрка. Но его не торопили. Нужна была необычная рама. Потап начертил ее на листе ватмана. Он учился в ПТУ, по черчению у него была пятерка. Но как превратить чертеж в раму, а раму в велосипед, ребята не знали.

— Знаете, куда надо ехать? — сказал Игорь, болезненный мальчишка, постоянно кутающий свое лицо в отвороты пиджака. — В Сухуми. Обезьян посмотрим.

Ему никто не ответил. Он вздохнул и опять укутал нос так, что серая кепочка легла на поднятые отвороты пиджака и из образовавшегося окошечка выглядывали одни печальные глаза.

Юрка тоже был в кепке. За несколько дней он научился носить ее иначе, чем раньше. Юрка очень быстро понял, что кепка в уличных компаниях не просто кепка, а атрибут принадлежности к «ордену». Под козырьком, низко надвинутым на лоб, хорошо прятать глаза. Во время бега можно с шиком крутнуть кепку козырьком назад. Самое страшное оскорбление — надвинуть кепку на нос или сорвать и швырнуть в кусты. Юрка уже бегал несколько раз за своей кепкой и в кусты, и на городскую клумбу.