Привет, сосед!

Кейн Лея

— Это как понимать? — рычит Серебрянский, налившись краской от злости.

— Папа, я тебе все объясню, — скулит его заревевшая дочурка.

— А что тут объяснять, Пал Степаныч? — вмешиваюсь я.

— Заткнись, — шипит мне папаша.

— Нет, Вячеслав, дай ему сказать, — угрожающе говорит депутат.

— Несколько дней назад Арина встретила меня с моей беременной невестой. Разозлилась и решила встрять между нами. А тут и подельник появился. Не запылился. Он мою невесту голодранкой считает. Позорно ему такую сноху иметь. Вот

и задумали эти двое всех нас вокруг пальца обвести. Отцу моему очень выгодно меня на вашей дочери женить. Я бы не удивился, если бы через неделю после свадьбы у нее случился выкидыш.

— Ты меня опозорил! — истерит соскочившая с кушетки Серебрянская.

— Нет, дочь, это ты солгала, а не он. Ты только что меня опозорила! Демьян, мне так стыдно за нее.

— Что ж, а мне стыдно за отца, — отвечаю под буравящим взглядом папаши. Забираю у Рыжего камеру и вынимаю из нее флешку. Протягиваю депутату: — Возьмите, Пал Степаныч. Чтобы через пару дней кто-нибудь от моего имени вас не начал шантажировать несуществующей записью.

Он берет флешку и поднимает взгляд на отца.

— Да-а-а, Вячеслав, не ожидал я от тебя такого. Привык все покупать и заигрался. Оказалось, не все в этой жизни продается. Ты бы брал пример с сына. Я бы на твоем месте таким наследником гордился.

Тот, даже поймавшись с поличным, не сдается. Поворачивается к узистке и напирает:

— Я вашу клинику по кирпичику разберу. А ты сама на панель работать поползешь. Частой пациенткой узистов станешь!

— Еще одно слово, Вячеслав, и тебя отсюда выведут в наручниках! — предупреждает его депутат. — Девушка, вы не беспокойтесь, никто ни вас, ни вашу клинику не тронет. Более того — получите спонсирование. За доблестный труд. А ты теперь, Вячеслав Демьянович, по уши в дерьме. Если на тебя поступит жалоба, тут же за решеткой окажешься. Без суда и следствия на нары!

Серебрянский выталкивает свою хлюпающую носом дочь за дверь и выходит сам. Рыжий тоже пятится к выходу.

— Ну и как ощущения? — Агрессивно наступает на меня папаша.

— Как после продолжительного запора, — язвлю, стоя на месте. — Радостное освобождение.

— Забудь о наследстве!

— А ты забудь о наследнике. Прощайте, Вячеслав Демьянович. Больше я вас не побеспокою.

До последнего стою, не двигаясь. Жду, пока он, поскрипев зубами, выйдет, прихватив с собой конверт. Поворачиваюсь к узистке. Бледная. Нервная. Но упертая.

— Спасибо вам, — киваю ей.

— Это мой долг. Не всех врачей можно купить.

— Как и простых парней.

— Да, вы упустили шанс стать зятем Серебрянского. Второго не будет.

— Он мне и не нужен. У меня же есть Стефа.

— Передавайте ей привет, Демьян. Жду вас обоих на следующей неделе.

— Обоих? — переспрашиваю.

— Разве вы не хотите взглянуть на своего настоящего ребеночка?

Губы самопроизвольно растягиваются в улыбке.

— Очень хочу.

Подумав о Габи, понимаю, что уже соскучился. Положить бы ладони на живот Колобка, прижаться ухом, поговорить с нашей бойкой девчонкой.

Выскакиваю из клиники, по пути набирая номер на мобиле. Замечаю, как журналюги обступили моего папашу, не давая ему протиснуться к машине, и как несколько бегут вдогонку уезжающей машине депутата. С камерами, микрофонами и диктофонами.

— Дем, — слышу любимый голос Колобка.

— У нас получилось, — сообщаю ей.

— Ты как?

— Задрочен, но жить буду. Он нас больше не тронет. У него сейчас такой геморрой вылез, что ему долго будет не до нас.

— Дем, — вздыхает Колобок, — я тебя люблю.

На секунду замираю. Она впервые это озвучила. Знал бы, включил бы запись телефонного разговора.

— И я тебя люблю, Крош.

— Фубля, — пыхтит Рыжий, — на соплях поскользнулся.

Пинаю этого придурка для скорости и возвращаюсь к звонку.

— Крош, я домой еду. Что-нибудь купить?

— Нет. Сам возвращайся. Я тебя очень жду.

Глава 30. Стефа

Напрасно Вилена Мироновна думала, что мне будет легче открыть ее жестокую тайну Демьяну. А я напрасно думала, что она его раздавит.

Внимательно выслушав меня до конца, ни разу не перебив и не остановив, он минут пять сидит в безмолвии, а потом облегченно выдыхает:

— Вот и отлично! Теперь я его близко к своей семье не подпущу.

Не слезая с его колен, носом утыкаюсь в его горячую шею и шепчу:

— Как же я тебя люблю.

— Что?

— Люблю тебя.

— Что-что? Не расслышал.

— Не придуривайся, — хихикаю, пальцами ткнув ему в ребра.

— Ты просто полчаса мне в это ухо бубнила, я оглох.

— Тогда скажу на другое.

Губами касаюсь его мочки, легонько захватываю зубами и прикусываю, заставив Демьяна съежиться. Его шея покрывается мурашками, а взгляд пьянеет.

Рукой пробравшись под мою кофточку, пальцем проводит вверх по позвоночнику и тянется ко мне за поцелуем.

— Как насчет отметить нашу победу? — выдыхает возбужденно.

— Дем, мы собирались определиться с ассортиментом товара для магазина и договориться с программистом. Бизнес сам себя не построит. А мама уже намылилась с работы увольняться. Загорелась твоей идеей.

— Обожаю свою тещу, — урчит он, нежно целуя мои губы. — Но в обеденный перерыв я же могу отдохнуть?

— Конечно, если успеешь на примерку костюма. У тебя на сегодня назначено.

— Перенесем. Мы же никуда не торопимся?

— Числа до пятнадцатого апреля — нет. А после — Габриэлла Демьяновна в любой день может организовать для нас другую церемонию. Неотложную.

Демьян поднимает лицо к потолку и сосредотачивается на подсчете недель.

— Это получается, я скоро на два месяца в завязку уйду и умру от недотраха. Тебе не кажется жестоким так издеваться над своим мужем?