Привидения
Шрифт:
В современных условиях традиция может объективироваться необычным образом. Так, в 2003 году в городке Стокксэйри, на юго-западном побережье Исландии, был создан музей призраков, троллей и альвов. Его основание вызвало в СМИ большую полемику между представителями государственной лютеранской церкви, не поощряющими интерес к потусторонним явлениям, и фольклористами. Споры велись о том, допустимо ли использовать исландскую народную культуру для нужд туристического бизнеса, каковым служит этот музей, но также много внимания уделялось и «вечной» теме совместимости народной веры в нечисть с официальным христианством. В конечном итоге спорящие стороны попытались прийти к компромиссному решению и примирить народную и церковную веру. (Так, фольклорист Бьяртни Хардарсон предположил, что традиционный фольклор не противоречит христианской этике, поскольку в быличках о призраках, по его мнению, ярко проявлена тема возмездия за проступок: призракам после смерти приходится терпеть наказание за свою неправедную жизнь или призрак карает того, кто плохо обошёлся с ним. К слову, большая масса быличек вовсе не укладывается в эту схему.)
ИСЛАНДСКАЯ ФОЛЬКЛОРИСТИКА
Классическим изданием исландских фольклорных текстов (в том числе текстов об альвах, троллях, колдунах, утилегуменнах, чудесных явлениях и призраках) является сборник Йоуна Ауртнасона (1862). Исландцы и по сей день воспринимают его как «фольклорный сборник № 1», в котором есть абсолютно всё.
Как и многие собиратели фольклора в европейских странах в XIX веке, Йоун Ауртнасон был вдохновлён примером издания немецких сказок братьев Гримм (Kinder- und Hausm"archen, 1812–1815). Братья Гримм в своём обращении к собирателям фольклора в 1811 году призвали записывать материал буквально, со всеми нелогичностями, диалектными и просторечными словами и речевыми ошибками рассказчиков (то есть предъявляли к записи те же требования, которых придерживается современная научная фольклористика). На деле же они, вопреки собственным словам, нередко правили и перерабатывали материал, а порой даже кое-что присочиняли и приукрашивали. (В оправдание такого недобросовестного обращения с фольклорными записями можно сказать лишь то, что интерес к фольклору в XIX веке в Европе родился из национальной романтики и одной из целей собирания было возвеличить народ, создавший эти тексты. [14] ) Йоун Ауртнасон следовал не тому, что декларировали братья Гримм, а тому, как они поступали на практике, то есть редактировал тексты — как собственные записи, так и те, что присылали ему в письмах многочисленные информанты из разных частей страны. Его правка распространялась не только на стилистические и грамматические погрешности информантов, но и на содержание. Например, он исключал из текстов длинные генеалогии, которые очень типичны для исландского традиционного сознания (поскольку предки и родственники персонажей, как правило, хорошо знакомы тому кругу, которому принадлежит рассказчик, генеалогия служит своеобразной характеристикой героя), компилировал некоторые сюжеты, — фактически можно говорить, что Йоун Ауртнасон был не только собирателем и редактором своих записей, но в какой-то мере и их автором, порождал новые варианты фольклорных текстов. При этом предпосылки, на основе которых вносилась правка, могли быть чисто субъективными (представление самого собирателя о том, как должен выглядеть идеальный устный рассказ). Возможно, что излишне тщательная работа со стилем и переработка текстов были отчасти вынужденными, так как в середине XIX века в Исландии сохранялось пренебрежительное отношение к народному творчеству и в научном издании фольклора его было необходимо оспорить. (Йоуну Ауртнасону приходилось сталкиваться с отношением к народным сказаниям как к «бабьим сказкам» и «вздору» даже среди своих информантов, в основном священников и образованных людей. Он сокрушался, что те считают себя выше «простонародья» и, по причине такого отношения, могут не заметить талантливых рассказчиков, так как те, с их точки зрения, рассказывают «глупости» или «общеизвестные вещи».) С другой стороны, при фиксации на бумаге устного текста, не имеющего изначально твёрдой формы, стилистические изменения неизбежны, особенно в культуре, где очень велик процент людей, занимающихся собственным художественным творчеством. (То же самое наблюдается и у современных исландцев: в «Корабельном призраке» информант, делавший по просьбе составителя запись собственного устного рассказа, счёл необходимым облечь текст в форму новеллы со многими стилистическими и композиционными нюансами, характерными именно для письменной литературы.) В наше время исландские фольклористы следуют либо декларациям Йоуна Ауртнасона (записывая всё в точности), либо его практике (переделывают, пересказывают и компилируют устные первоисточники).
14
По выражению современной исландской исследовательницы Оулины Торвардардоттир, «в Йоуне Ауртнасоне боролись стремление как можно точнее и достовернее записывать всякий материал и желание опубликовать сборник блестяще рассказанных титанических народных сказаний» ('Ol'ina Thorvardard'ottir. Thj'ods"ogur J'ons 'Arnasonar? Tilraun til heimildar'yni // Thj'odl'if og thj'odtr'u. Ritgerdir helgadar J'oni Hnefli Adalsteinssyni. Reykjav'ik: Thj'odsaga, 1998 Bls. 261).
На русский язык тексты исландского фольклора до сих пор переводились мало и очень выборочно. Можно назвать переводы отдельных исландских сказок, сделанные ещё в советское время и публиковавшиеся в сборниках, недавно вышедшую книгу «Из рассказов о древнеисландском колдовстве и Сокрытом Народе» (Пер. с исл. и прим. Леонида Кораблёва М.: София. 2003). Былички о призраках — наиболее
В нашей книге принят тот же способ классификации быличек по разделам, что и в большинстве исландских фольклорных сборников, — по типам существ и ситуаций, в которых эти существа появляются. Но исландские былички о призраках — явление настолько многоликое, что принципы классификации могли бы быть и другими: по времени возникновения/записи отдельных текстов (от XVIII века к современности), по степени традиционности сюжета (от «бродячих сюжетов» из общей устной традиции до уникальных рассказов о личном опыте) или по «географическому» принципу, при котором освещаются призраки каждой из частей страны в отдельности. Кроме собственно рассказов о контактах отдельных людей с призраками в это издание включён ряд текстов общеинформационного характера: об особенностях поведения призраков, способах их вызывания, защиты от них. Отдельный раздел посвящён бытию призраков в современной урбанизированной Исландии. (Это записи от середины XX века по сегодняшний день.) В приложении приведены два текста, в строгом смысле не являющиеся фольклором, но мы посчитали себя вправе поместить их в этот сборник, поскольку они очень хорошо иллюстрируют актуальность темы для современного исландского сознания.
ОСНОВНЫЕ ИСТОЧНИКИ ПЕРЕВОДОВ
J'on 'Arnason — 'Islenzkar thj'ods"ogur og aevint'yri. Safnad hefur J'on 'Arnason. N'y 'utg'afa. 'Arni B"odvarsson og Bjarni Vilhj'almsson "onnudust 'utg'afuna. B'oka'utg'afan Thj'odsaga, prentsmidjan H'olar ff. 1956–1961. Bd. 1, 5 (Классическое издание записей исландской фольклорной прозы, сделанных в середине XIX в).
'Olafur Dav'idsson — 'Olafur Dav'idsson. 'Islenskar thj'ods"ogur, 3. 'utg'afa (без года издания). Bd. I. II.
Gr'ima hin n'yja — Gr'ima hin n'yja. Safn thj'odlegra fraeda 'islenzkra. Thorsteinn M. J'onsson g'af 'ut. Reykjav'ik: B'oka'utg'afan Thj'odsaga, 1965.
Bjarni Hardarson — Bjarni Hardarson. Landid f'olkid og thj'odtr'uin. Kortlagdir 'alagablettir og byggdir tr"olla, 'alfa, drauga, skr'imsla og 'utilegumanna 'i 'Arnesthingi. Selfossi: Sunnlenska b'oka'utg'afan, 2001.
Sigurdur Nordal — Sigurdur Nordal. Thj'odsagnab'okin 1. S'ynisb'ok 'islenzkra thj'odsagnasafna. Reykjav'ik: Almenna B'okf'elagid, 1971.
Sigf'us Sigf'usson — 'Islenskar thj'ods"ogur og sagnir. Bd. II Safnad hefur Sigf'us Sigf'usson. 'Oskar Halld'orsson til prentunar. Reykjav'ik: B'oka'utg'afan Thj'odsaga. 1982.
Кроме того, были использованы некоторые материалы из личного архива переводчика.
СПИСОК ИСЛАНДСКИХ ЭКЗОТИЗМОВ, ВСТРЕЧАЮЩИХСЯ В ТЕКСТЕ
Амтман — представитель высшей административной власти (изначально — должность в рамках датской административной системы; в Исландии существовала в то время, когда страна находилась под властью датской короны).
Бадстова — жилая комната в исландском крестьянском доме.
Бонд — крестьянин, хуторянин.
Виса — стихотворение (обычно в традиционном размере, с обязательной рифмовкой и аллитерацией).
Драуг — призрак, живой мертвец. (О значении этого понятия подробно сказано в предисловии.)
Сислуманн — представитель высшей налоговой, судебной и административной власти в сисле (единица административного деления страны, существовавшая в Исландии до XX века).
Скотта — драуг женского пола; название происходит от детали традиционного женского наряда — skot-th'ufa — шапка с кистью.
Тинг — законодательное собрание.
Тун — луг перед жилым домом или вокруг него.
Утбурд — призрак новорождённого ребёнка, от которого мать избавилась, бросив его в безлюдном месте, обычно на пустоши.
Фюльгья (от глаг. «fylgja» — «следовать, преследовать, сопровождать») — призрак, сопровождающий определённого человека или всех людей из его рода. Фюльгья могла просто предварять визиты своего «хозяина», но быть безвредной для него или же преследовала его и чинила различные неприятности, иногда даже пыталась погубить (в тех случаях, когда это был призрак, которого насылали на человека его недруги).
Хейди — высокогорная пустошь.
Хрепп — наименьшая территориальная единица в старинном административном делении Исландии.
ИСЛАНДСКИЕ ИСТОРИИ О ПРИВИДЕНИЯХ
1. ВЫХОДЦЫ С ТОГО СВЕТА
Одеяние призраков
(J'on 'Arnason, 1956–1961, III)
Одежда у драугов была различная: призраки-мужчины обычно носили красно-бурую кофту и воротник-капюшон, который они, как правило, откидывали на плечи; некоторые ходили с посохом. Призраки-женщины ходили в красно-бурых головных уборах, загнутых назад наподобие крюка, часто носили красные носки и сосали палец.