Привилегия десанта
Шрифт:
И никто в России не захотел разобраться не по букве, а по духу и понять… Сейчас ветеран живёт и верит, что правда победит, но надеется на Страсбург. Пишет историю своего казацкого рода и меня увлёк — вот и рассказываю вам…
* * *
Да, такие они — наши герои. Встретишь в толпе — и внимания не обратишь. А ты подойди и послушай… Пока они живы… Наши фронтовики…
«Мятежный полк»
За державу обидно.
«Белое солнце пустыни»
В
— Это что? — спросил министр с порога, указывая на портрет генерала Грачёва, который в числе других был установлен на полковой аллее Героев. — Почему министр обороны чужого государства красуется в полку Белорусских Вооружённых Сил?
— Это наш командир дивизии, под его командованием мы воевали в Афганистане.
Ответ был «неправильный», поэтому последовал новый вопрос:
— Вы кто?
— Заместитель командира полка подполковник…
— Я спрашиваю, вы кто по национальности?
— Русский.
— А жена?
— Жена русская… и сын тоже русский.
Начальник штаба, на беду министра, оказался украинцем. Его жена и дети тоже. От «большого» ума или от растерянности Козловский спросил:
— Вы можете увести полк в Россию?
Петров, не моргнув глазом, ответил:
— Легко. Нужен приказ и шесть часов времени…
Как они забегали!!! Кто сдирал таблички с ленинских комнат, кто портрет Ленина из комнаты начальника караула. Министр обороны приказал соседнему командиру танкового полка блокировать полк в случае попытки выхода… Тот пришёл уточнить у нас — что за маразм. Он может завести первый танк только на третьи сутки! Мы его успокоили, налили сто грамм и сказали:
— Волею случая пена и шваль на разломе великой страны поднялась до неведомых для себя высот — министры! — и пытается оправдать своё существование. К сожалению, мы не нужны России и никуда не собираемся. Успокойся.
Когда я вернулся из отпуска, меня ждал сюрприз. В полку на правах дежурного подвизался один из заместителей Министра обороны Республики Беларусь. Следующее известие тоже было не из приятных: командира дивизии, русского генерала Калабухова, заменил белорус Хацкевич. До сих пор мне было абсолютно параллельно, какой национальности мой сослуживец, командир или подчинённый, а здесь я впервые задумался. Открываю приказ комдива и получаю первый за последние пять лет службы выговор. Ни за что! Просто, чтобы понимал, что у них не забалуешь и — «вам здесь не тут»!
Это была последняя капля. Написал рапорт. На следующий день прилетел НачПО: «Да ты у нас первый кандидат на выдвижение, полк лучший и т. д.». Я положил приказ комдива на стол, прикрыв приказную часть. Тот прочитал повествовательную и говорит:
— Так… полк трижды упоминается, как лучший. Ценный подарок можешь и не получить, а благодарность обеспечена.
Прочитал про выговор, говорит:
— Это какая–то ошибка…
— Ошибка служить в такой армии и под началом такого командира. Он меня ещё в глаза не видел, а уже в грязь втаптывает.
Боровуха был первый гарнизон, где я, будучи командиром полка, получил свою первую квартиру. Коллектив полка блестящий. Служилось с удовольствием. Но вместе со мной восемьдесят восемь офицеров и прапорщиков положили на стол свои рапорта на следующий день. Не остановили ни посулы о вышестоящих должностях — сразу через две ступени — ни возможность улучшить жильё. Не остановила и неопределённость перспектив в России.
На третий или четвёртый день прибыл в полк «на дежурство» бывший командующий Белорусским военным округом генерал–полковник Костенко, теперь заместитель министра обороны. Он разительно отличался опытом и кругозором от пигмеев, которые дежурили до него. Посмотрел на развод полка, задал несколько вопросов по существу и говорит:
— Мне всё ясно. Командир, как тебя зовут? Пойдём, Володя, в кабинет к тебе, поговорим.
Много чего мы с ним переговорили. На прощание обменялись рукопожатием, и он уехал. Больше никто из министерства к нам не приезжал.
Через месяц Володя Петров уехал в 14 Армию к Лебедю воевать в Приднестровье, а я принял Гарболовскую 36 воздушно–десантную бригаду. Остальные разошлись по ВДВ России. А полк через пару лет был расформирован, как и остальные полки дивизии. Жаль — не то слово!
* * *
Прошло пять лет. Волею случая, я оказался в Брюсселе на приёме короля по случаю национального праздника Бельгии. Только что закончился парад, на котором впервые в истории участвовал и блеснул своей строевой выправкой русский солдат. Наш военный атташе, лавируя между гостями, подводит меня к коллеге из Белоруссии. Смотрю, стоит Костенко.
— Ну–ну, познакомь меня с героическим комбатом, — обращается он к нашему атташе (я в то время командовал российским батальоном ООН).
— А ведь мы знакомы, — говорю я и напоминаю, про «мятежный полк».
Политес побоку — обнялись. Вижу, генерал действительно рад. Наклонился ко мне и говорит:
— Ну, их всех нахер. Пойдём, Володя, я тебя с женой познакомлю, и выпьем, как нормальные люди.
И мы выпили. Помянули недобрым словом уродов, а добрым полк, благословенную белорусскую землю и людей, живущих на ней.
Звание
«Поздравляя радующегося о полученном ранге,
разумный человек поздравляет его
не столько с рангом, сколько с тем,