Привилегия десанта
Шрифт:
Ни хрена себе, думаю, а вслух спрашиваю:
— Хоть куда летим?
— Сегодня в Киев, завтра в Кишинёв. Задачу уточнит командующий Западного пограничного округа.
Только закрыл глаза, приземлились. У трапа «Волга» и полковник–пограничник, раза в два старше меня. Называет гостиницу, где ждёт номер. Благодарю и уточняю задачу на завтра. «Взлёт в 8:00». Полковник лаконичен до безобразия. Чувствуется школа «Конторы Глубокого Бурения».
Глупо спать к какой–то гостинице, когда до дома каких–то 132 км. Ночь я провёл в Житомире с родителями. Когда уходишь из дома в 15 лет, дорожишь каждой минутой проведенной в кругу семьи. Заснул в машине, пока отец вёз в Жуляны.
Опять пустой самолёт, но летим во Львов. Вот там–то и подсел командующий Западного пограничного округа. Здоровенный, под 190, красавец–генерал, со свитой. Жизненная энергия у него била через край. Всё вокруг зашумело и завертелось.
— Как зовут, — был первый вопрос.
— Володя, на тебя вся надежда! — вот так, с места в карьер взял генерал–лейтенант. — Знаем, как вы разобрались на иранской границе. Что–то подобное зреет на молдавско–румынской. Молдаване собираются убрать границу, построить мост из цветов и слиться в братском экстазе с румынским народом. Летим с тобой на рекогносцировку. Вся надежда на вашу дивизию.
Через пять минут я чувствовал себя если не командующим ВДВ, то комдивом, как минимум.
Генерал представил меня каждому из свиты и вдруг спросил:
— А тебя в пограничники приняли?
— Да, — говорю, — погоны, просветы, фуражка, даже за Кавказ чем–то там пограничным наградили.
— Это не то, — сказал генерал и щёлкнул пальцами, как испанка кастаньетами.
Из–под земли вырос порученец с подносом в руках. Я по жизни коньяк не люблю, но генерал завернул что–то такое про ВДВ, что я решил: лучше сдохну, но войска не подведу. Сдохнуть не сдох, но под какие–то замечательные сухарики за боевое братство набрался, как прачка. Хорошо, что ТУ–134 на полёт потребовалось всего–то минут сорок.
В лучшей гостинице города после душа пришёл в себя и вспомнил, что заместителем командира Кишинёвского парашютно–десантного полка «работает» мой друг по академии Фрунзе Володя Шаманов. Это сейчас он герой — генерал–губернатор — советник. А тогда он просто спросил:
— Ты где?
Через полчаса армейский УАЗик вёз меня к нему домой. Людмила, Володина жена, умница и красавица, уже накрыла стол и под коллекционные молдавские вина мы погрузились в извечное: «А помнишь…» Как говаривал Козьма Прутков, «трудно закончить, начав однажды, делать три вещи: чесать там, где чешется, вкушать хорошую пищу и разговаривать с товарищем, вернувшимся из дальнего похода». Дальнего — не дальнего, но проговорили до утра. Чуть не опоздал в аэропорт. Успел только соскрести щетину и плеснуть водой в лицо.
Сижу в МИ–8. Спать хочу неимоверно. На столе карта, напротив генерал — начальник разведки погранокруга. На лице печать бессонной и тоже не очень трезвой ночи. Мы друг друга поняли.
— Летим сюда, — ткнул в карту генерал и тут же заснул.
Я легко успел за ним. Просыпаемся оба от толчка вертолёта при приземлении. Доклады, потребности–возможности–особенности и тому подобная рутина. На ходу делаю пометки и вперёд в вертолёт, на следующую заставу. Через шесть часов я, во–первых, выспался, а, во–вторых, знал все заставы на молдавско–румынской границе, как свои пять пальцев, без маленького ноготочка на мизинце: одна застава у деревни Перерыта вышла за обрез моей карты и я автоматически дорисовал фломастером «яйцо», а в серёдку воткнул знак заставы.
Через три дня Витебская воздушно–десантная дивизия погранвойск КГБ СССР уже прибыла в Молдавию, чтобы своим присутствием «украсить» праздник под красивым названием «Мост из цветов», за которым скрывалось желание местных националистов снести государственную границу по образцу и подобию азербайджанцев полгода назад. В прессе и по телевидению нагнеталась националистическая истерия. На границе ожидался массовый десант из Кишинева и других городов Молдавии, Прибалтики и не только. По границе шастали активисты нацдвижения. На местных погранцов организовано тотальное психологическое давление.
Мы тоже не сидели без дела. Возле каждой заставы не то, чтобы напоказ, но и не скрываясь, устроили сражения по образцу римских фаланг. Благо, в дополнение к десантному снаряжению были выданы милицейские дубинки и щиты. Сначала у одних дубины — у других щиты, потом наоборот, а в завершение одни изображали неуправляемую толпу, вооружённую чем попало, а у других были и щиты, и дубины. Зрелище не для слабонервных. Тут же медбратья штабелюют пострадавших, мажут зелёнкой и накладывают повязки. Вопль и треск слышен за несколько километров. У активистов на глазах скучнели лица и пропадал романтический блеск в глазах. По–моему, они живо представили, что с ними будет, если прозвучит команда «Вперёд»! Нагловатые усмешки сменились испугом, а у некоторых и животным ужасом.
Праздник прошёл образцово–показательно и даже скучно. Не было затоптано ни одного сантиметра КСП (контрольно–следовой полосы), не сорвано ни одного цветочка в нейтральной полосе. Никто даже не притронулся к «волчатнику», которым мы оградили пешеходные маршруты на ту сторону. Боевиков, обещавших разнести заставы по кирпичику, замечено не было. А жаль. Представляю, как чесались руки у наших бойцов. Молдаване же из рабочих–крестьян своей экскурсией к историческим братьям остались разочарованы: в Румынии царили нищета и дороговизна. Старики вспомнили, как их при румынах за людей не считали, и вынесли вердикт: «Границу на замок». Ну, слава Богу, сами допёрли! И уже на следующий день молдаване с утроенной энергией приступили к охране границы. Это–то мне боком чуть и не вышло.
Комдив приказал, как самому знающему все заставы, ехать на север и оттуда, собирая всех десантников с застав, выдвигаться на Болград для вылета домой. Задача выеденного яйца не стоит… Я наслаждался пейзажами, изумительной майской погодой, живописными молдавскими домиками и колодцами, вяло подсказывал водителю направление движения. Пока не доехал до края карты, к тому самому дорисованному фломастером «яйцу». Наклёвывалась тривиальная картина: военный, карта и местный житель. Но местный житель где–то в глубинке страны сильно отличается от приграничного местного жителя. Особенно от молдаванина, который вчера решил, что через их границу с Румынией и муха не должна пролететь.
Смеркалось. Очередной раз упираюсь в колючую проволоку и местных мужичков на тракторе. Их 10–12, у каждого вилы. Смотрят пристально, как солдат на вошь.
— Сам–то кто будешь, что–то слишком молодой для подполковника и камуфляж у наших пограничников другой.
На вилы посадят или нет — ещё вопрос, но повяжут и отвезут в комендатуру точно. Прыгаю в машину и ходу! Боец–водитель немного взбледнул лицом. Понимает, что влипаем.
Через час стемнело по–настоящему. Молдавская ночь не светлее украинской. В кабине звенящее напряжение. Бензин на исходе. Фары выхватывают родное донельзя название: «Перерыта». А у меня в голове картинка с вертолёта: деревня, застава, лес, дорога. Сворачиваем с большака, въезжаем в лес. Несколько поворотов, у водилы в глазах полное недоумение. Наконец, вылетаем прямо на ворота заставы, у которых стоит наш «Урал». У солдата вырвался не то вздох, не то стон облегчения. Приехали…