Привилегия десанта
Шрифт:
Это отдельная история. Мы в отпуск — ключи Мам–Вале, пользуйтесь комнатой, как хотите. Возвращаемся — всё чин–чинарём. Уборка, топка, труска ковров. Расстилаю палас, сажусь на него, смотрю футбол. Настроения никакого — отпуск ёк, деньги тю–тю и ещё по хозяйству припахали. Как назло киевлянам забивают гол, я вскакиваю с пола, делаю шаг и беру со стола стул, который был туда взгромождён по случаю уборки. Гаснет свет, а потом с оглушительным треском с трёхметрового потолка аккурат на то место, где я только что сидел, падает люстра. Грохот, звон, темнота. С кухни вбегают испуганные женщины. Первая пришла в себя Мам–Валя и выдала:
— Слава Богу!
— За что «слава–то», Мам–Валя?
— За то и «слава», что она при вас упала! Что бы вы мне сказали, если бы она свалилась до вашего прибытия?
А, действительно, что обычно говорят в таких случаях?
Песня
Нам песня строить и…
служить помогает
Песни петь дано не всем. Необходим слух и голос. Но это требование не имеет никакого отношения к армии, потому как у неё главный закон — «Не можешь — научим, не хочешь — заставим». А в ВДВ дополнительно — «Нет задач невыполнимых». Поэтому, когда ротный сказал: «Ничего не знаю, но утром на строевом смотре рота должна петь новую песню!» — нам осталось ответить «Есть!» Хотя на самом деле ни хрена не было.
Загнали с «комвзвода–раз» Юрой Ковязиным роту в ленкомнату, сами залезли на табуретки и заголосили дурными голосами «Варяга». На двух Кобзонов мы явно не тянули. Ни фантазии тебе, ни таланта. Рота поморщилась, похихикала, но быстро сообразила, что песенная практика после ужина легко может продолжить–ся до завтрака. Через полчаса нам стали дружно подвывать, а через час все орали так, что с потолка сыпалась штукатурка. Вышли на улицу, точнее — на плац.
Задача: сдуть своими голосами наши фуражки, когда мы с Юрой изображали высокое начальство на трибуне. Полк спал, а наш «Варяг» всё ещё не сдавался коварному врагу. Занятия прекратили, когда некоторые солдаты начали сипеть.
Утром у проверяющих фуражки остались на месте, но разведчики рявкнули песню децибел на сто громче других и удостоились похвалы.
С тех пор мы готовили песни к смотру загодя, благо, по полгода проводили в литовских и белорусских лесах. Вот где можно было отвести душу, наораться всласть, заодно и зверьё попугать, а то повадились кабаны на нашу свалку, хрястают по ночам картофельную кожуру, дневального под грибком пугают. Пели много и с видимым удовольствием. Появились свои запевалы, гармонисты, репертуар. Будучи ротным, разрешил петь всё подряд — строевые, лирические, эстрадные, блатные… Маруся капала свои слёзы на копьё, солдат шагал по городу, а по полю летали пули, которые «хули пули, когда свистят снаряды». Однажды начальник учебного центра, занудный и деспотичный подполковник, услышал, как рота с песней шла в баню. Прибежал ко мне и стал уговаривать, чтобы рота перешла жить в казарму (мы стояли лагерем и жили в палатках).
— А это зачем ещё? — спрашиваю.
— Пусть по пути в столовую попоют, а мои поучатся.
А зимой, блин, за недельное право проживания в казарме требовал бочку краски. Вот она — волшебная сила искусства!
Интересно было наблюдать, как вернувшаяся с полевого выхода рота первый раз шла в столовую. Батальоны прекращали построения и поворачивались к роте, офицеры замирали на ступеньках и слушали, а потом прибегали ко мне и просили отдать им «право на исполнение» нашей старой песни. Что–то отдавали, а некоторые песни по неписаному в полку закону могли петь только разведчики. Например, «От героев былых времён»… Фильм «Офицеры» только появился и был воспринят в армейской среде очень близко к сердцу. Мы эту песню не «затаскивали», пели её только по очень торжественным случаям, и я не помню, чтобы получали меньше пятёрки.
Однако была у нас и своя — особая — песня, не для посторонних ушей. Мы её пели пару раз в год перед выполнением задач, требующих наивысшего напряжения сил. Это была песня о штрафной роте, расстрелянной заградительным отрядом в 1943 году под Ростовом. Там был припев: «Лежат все двести глазницами в рассвет, а им всем вместе четыре тыщи лет»… Это была солдатская песня про сволочей–генералов, бросивших роту на свои же пулемёты и положивших её под снег. Впервые услышал эту песню в курилке, пели бойцы. Подошёл, они замолчали. Попросил спеть ещё раз, солдаты переглянулись и исполнили ещё раз. Потом, когда офицеры стали в строй и спели эту песню вместе с ротой, она вдруг стала воинской клятвой друг перед другом. Молодые, которые слышали её первый раз, этой песней как бы принимались в круг посвящённых, которые готовы скорее умереть, чем подвести товарищей. И не подводили…
Не забыть мне той табуретки из ленкомнаты, и я твёрдо знаю, что хорошая рота может плохо спеть, но никогда плохая рота хорошо не споёт. Принимая полк у друга моего, блестящего командира Вани Комара, удивился, почему роты так слабо поют. Полк хороший, офицерский коллектив великолепный, а песня — хоть угодников выноси. Что мы с замом Володей Петровым только не делали — пищат невпопад, хоть режь! Чем больше тренируем — тем хуже.
Ларчик открылся просто — я запретил петь строевые песни! Что угодно, только не строевые.
— А если с «цветочками», нам ничего не будет? — поинтересовались бойцы.
— Валяйте!
Мы как будто выпустили джина из бутылки — уши скручивались в трубочку, залётные проверяющие из дивизии круглели глазами, женщины с непривычки приседали, а дети за забором узнавали много новых слов. Никаких повторов — репертуар обновляется еженедельно… На полковой вечерней заре, когда в жюри на трибуне был сплошь женсовет, первое место заняла самая заковыристая песня. Куда только подевались писклявость и разнобой?
* * *
…На строевой смотр комдив прибыл мрачнее тучи:
— Я сейчас «Полтиннику» поставил двойку! Если ты так же готов, скажи сразу и не отнимай времени!
— Полк готов, а как — давать оценку Вам.
Доклад, опрос, проверка, прохождение — пока всё нормально. Но точку ставит прохождение с песней. Бойцы превзошли сами себя. Строевые песни зазвучали свежо и мощно, с музыкой, присвистом и подголосками. Батальоны спели так, что похолодело внутри.
На разборе комдив удивил:
— Завтра строевой смотр повторить! Собрать сюда офицеров 350 полка — пусть послушают, как надо петь.
После этого полк собрал почти все кубки дивизии по боевой подготовке. Закон — плохой полк хорошо не споёт!
Десантный прыжок
«Небо ошибков не прощат»…
(Из солдатского блокнота)
Разные бывают прыжки с парашютом. Ознакомительный, учебно–тренировочный, спортивный, показательный, испытательный, наконец… Не всякий, правда, удостоится высокого звания: десантный.