Прививка от бешенства

Андреева Валентина Алексеевна

– Извините, я в следующий раз зайду.

Вот только от двери не отлепилась. То ли интуитивно боялась упасть, то ли ждала особого приглашения…

Наташка с ним не замедлила:

– Ты что, сбрендила?! Немедленно входи! Освободите проезжую часть!

Последнее требование относилось к нам с Борисом, но времени на его выполнение она не дала. Самостоятельно в секунду расчистила проход, не совсем вежливо откинув нас в разные стороны, и втащила почти не сопротивляющуюся Анну в коридор. Где ж ей было сопротивляться с ослабленной нервной системой, после напряженного рабочего дня да еще без обеда?

Выяснение интересующих нас с Натальей обстоятельств проходило за закрытыми дверями моей квартиры. Наташка, с большим неудовольствием проводив мужа на рыбалку, остро ощутила одиночество. Даже с Денькой. В таком настроении трудно сконцентрировать внимание на чужой проблеме. А у меня для этого были вполне подходящие условия; Дима дежурит в больнице только до утра, а кошки не в счет.

С трудом удалось заставить ветеринаршу присесть. Она категорически отказывалась, ссылаясь на то, что дома маленький сын. Свою коробку с забытым обезболивающим препаратом опознала сразу. С мобильником было сложнее. Никак не решалась взять его в руки, хотя на поставленный ребром вопрос сразу ответила, что принадлежит это средство связи именно ей. Более того, Айболитка долго и безуспешно искала его в машине – думала, выпал из сумки. Именно телефон стал тормозом к претворению в действие желанья Анны немедленно сбежать. На какое-то время я испытала облегчение.

Из сведений, почерпнутых от Наташки, я знала, что ветеринарше едва за тридцать. Сейчас она выглядела намного старше. Несмотря на худощавость, как-то растеклась в кресле, краски на лице окончательно поблекли, светлые волосы только подчеркивали его бесцветность, зато резко выступили темные круги под глазами и три глубокие морщины на переносице. Я не назвала бы женщину привлекательной. Она сидела и молчала, уставившись на висевшую напротив картину – радостный хоровод берез с солнечными бликами на листве, траве и темных бревнах старого, полуразвалившегося скита. На годы застывший пейзаж одного из укромных уголков родины был подарен мужу благодарным пациентом.

– Ты не хочешь позвонить сыну? Предупредить, что почти приехала… В смысле, скоро будешь дома?

Наташке явно не терпелось избавиться от мобильника, который она все это время так и держала в вытянутой руке. Анна отрешенно кивнула, но даже не двинулась и взгляд от картины не оторвала.

– Зачем зря тратить деньги? Можно позвонить и с домашнего телефона, – бодро, но с большой долей фальши в голосе предложила я и невольно сморщилась. А в следующую минуту ляпнула то, что и не думала говорить: – Мы найдем тебе такое же уединенное место, там вас с сыном никто не достанет.

Анна очередной раз кивнула и с трудом оторвалась от картины:

– Вы что-то сказали?

– Мы сказали, что надо позвонить сыну…

Наталья резко спрятала мобильник за спину.

– По городскому телефону. Трубка рядом с тобой на столике.

– Спасибо… Я позвоню… Гос-споди!

Анна молниеносно схватила телефонную трубку, разом стряхнув с себя оцепенение, и быстро набрала номер. Ребенок не сразу подошел к телефону, и она заметно нервничала, бормоча себе под нос нелестные замечания в его адрес.

– Женька!

Это был крик на грани истерики. Я с трудом подавила желание схватить невидимого мальчишку за шиворот и как следует встряхнуть. Наташка, судя по зверскому выражению на физиономии, испытывавшая сходное чувство, это желание не подавила. Мстительно встряхивала в мыслях бедного парня снова и снова. Вместе с моей диванной подушкой.

– Что случилось, Женечка? – Анна обрела некоторое спокойствие. – Ты один? Почему так долго не подходил к телефону? Куда укатился?.. А ты покушал?.. Опять йогурт! Ну хорошо, я скоро приеду. Никто не звонил?.. И опять молчал?.. А вот это зря. Обзываться не хорошо. Следовало просто положить трубку. – Анна взглянула на часы: – Ну-у-у, где-то через полчаса… Или чуть больше. Я тебе из подъезда позвоню, давай, малыш, целую. – Женщина устало улыбнулась и, положив трубку на место, предприняла попытку встать, но тут же села обратно – ответная реакция на появление из-за Наташкиной спины мобильника.

– Извини, твой телефон был очень назойлив, и мы нечаянно прочитали последнее сообщение. Можешь забрать свой пугач… пугало.

Анна кивнула, молча взяла бесстрастный передатчик чужих мыслей на расстоянии, пощелкала кнопками и, прочитав сообщение, опять кивнула. Посмотреть в нашу сторону не решилась. И зря. Это ее наверняка немного бы отвлекло от личной проблемы выживания. Кому хоть раз в жизни не приходилось видеть перекошенное неуемным любопытством лицо человека, не отдающего себе отчет в том, что его могут видеть?

– У меня еще есть время… – бесстрастно выдала Айболитка, продолжая внимательно таращиться на дисплей аппарата.

– Тебе следует немедленно уехать, но так, чтобы ни одна живая душа не знала.

В ответ на мои слова Анна еле слышно выдавила из себя что-то вроде – деваться ей некуда.

– Понятно. Живешь по правилу Джоунза – друзья как приходят, так и уходят, а вот враги накапливаются. Мы, собственно, не навязываемся… – Мне тоже с трудом удавалось открывать рот. – Если пожелаешь, отвезем тебя с сыном туда, где вас никто не найдет.

В тот момент я думала о собственной даче. На худой конец, можно было бы укатить в деревню, где гостила свекровь с детьми. Анна по-прежнему не отрывала взгляд от мобильника. Светлые волосы свесились на лицо, было невозможно увидеть его выражение, но главное – она не возражала. Хотя и не соглашалась.

– У нас есть друзья в прокуратуре города.

Мой голос обрел некоторую уверенность.

– Мы понимаем, что ты боишься за сына, но если все как следует продумать…

– Не надо никакой прокуратуры, – глухо отозвалась Анна. – Извините, что так получилось, – невольно втянула вас в эту историю…

– Вся беда в том, что она еще продолжается! – Наташка плюхнулась на диван и обняла подушку. – А переписывать ее в отличие от истории страны никто не будет. И мы не позволим тебе приносить себя и сына в жертву обстоятельствам. Видели, знаем! В первом сообщении маньяк специально подчеркнул, что ты ни в чем не виновата, но придется умереть. Даже он тебя, дуру, жалеет! В меру своих неограниченных преступных возможностей. Нет, ну вы подумайте!

Подруга возмущенно всплеснула руками, диванная подушка, не способная думать, вылетела на свободу и смела с журнального столика кучу Димкиных журналов по медицине. Анна окончательно съежилась.