Прививка от маннои? каши
Шрифт:
Папа, тот самый сообщник, изготовивший паспорта, вел себя также крайне непедагогично. Интересовался моими садиковскими авантюрами с нескрываемой живостью, уточнял подробности и случалось даже смеялся громко и непозволительно весело. Просил только, впредь, все-таки не покидать территорию, ограниченную зеленым забором и не расстраиваться.
На встречу с неизбежным оставалось отправиться маме. Будучи человеком крайне воспитанным, а значит терпеливо-вежливым и уважающим общественный порядок, она соглашалась, однако, крайне тяготилась пространностью и избыточной эмоциональностью
Мама с трудом сдерживала желание более доказательно обосновать провалы в системе дошкольной педагогики, но примерно на десятой минуте монолога обычно сдавалась. Она кивала головой, соглашаясь с любыми определениями вопиющего безобразия, свершенного ее дочерью, только бы побыстрее покинуть территорию сего карательно-общеобразовательного учреждения.
Необходимой, завершающей кульминацией обвинительной речи было обещание родителя сделать выводы и всенепременно наказать виновницу. Виновница, то есть я, стояла рядом, для достижения максимального педагогического эффекта и, опустив голову, ковыряла землю носком оранжевых кожаных сандалий, размышляя о том, какие-такие выводы должна была сделать. Возможно, в следующий раз получше продумать время операции, учесть состав группы и ширину прутьев зеленого забора…
Наказанием, сопровождавшим меня по дороге домой, был, по обыкновению, глубокий мамин вздох и настоятельная просьба не подвергать ее более никогда такой потери времени, а особенно подобным речевым экзекуциям.
Что такое экзекуция, я понимала не до конца и, в первый раз, за разъяснениями пришлось отправиться к дедушке. Будучи человеком, наделенным хорошим художественным вкусом, классическим образованием и альбомом с репродукциями Гойи, он не нашел ничего образнее, как показать мне сцену расстрела мирных граждан.
Душераздирающее действо я запомнила в пугающих деталях, маму стало жалко, нелегальные тренировки на детских массах пришлось прекратить.
Однако, по достижению девятилетнего возраста, из совершенных мини Миклухо-Маклаем организованных, массовых правонарушений, семейная история зафиксировала уже достаточно объемный список.
Организация соревнований по скоростному спуску на учебнике “Азбука” по деревянной лестнице школьной библиотеки. Cъезд с металлической крыши невысокого школьного сарая, правда уже без участия “Азбуки”, но с участием параллельного класса. Сбор подписей в продленке, с намерением, чтобы ее вел любимый учитель, соревнования по съезжанию с гигантской кучи макулатуры на самой макулатуре и голосование за отмену наказания, в виде отсидки в классе виновного, пока все гуляют.
Мои речевые способности укреплялись и в пятом классе я создала тайную организацию, куда одноклассники хотели вступить больше, чем в пионеры.
Все происшествия сопровождались неизменным энтузиазмом детских масс и неодобрением взрослых. Но, как и где использовать свои мотивирующе-организаторские способности в мирных целях, к сожалению, мне никто не объяснял и все подобные эcкапады логично заканчивались занесением порицания красной ручкой в дневник
На протяжении последующих старших лет эти способности были надолго забыты и глубоко погребены под навыками, более социально приемлемыми и удобными взрослым.
Только, лет в двадцать пять, я, c удивлением, обнаружила, что без страха и с удовольствием могу выйти на сцену и рассказывать, в общем то, о чем угодно. И тысячный зал cделает любые, предписанные мной упражнения. Встанет, как один, потом сядет, а если сказать что-то с паузой, очень тихо и медленно, то затихнет и замрет в абсолютной тишине. Если я выступлю на собрании, подчиненные обязательно перевыполнят план, клиенты купят все дополнительные опции, а начальник выдаст незапланированное финансирование на весь мой регион.
Говорить правду детям, смотреть с интересом операцию на открытом сердце в девять лет, иметь супергибкие суставы или избирательную память, выращивать невероятные цветы, печь волшебные торты на старых газовых печках, не обращать внимания на возраст, любить только цифры или плавать, считать, что пауки прекраснейшие создания или вселять надежду – все, это тоже Суперсила.
Суперсила есть внутри каждого из нас.
Счастливчики те, кто интуитивно ее уже нашел и пользуется. А нам, всем остальным, совершенно непременно нужно попытаться ее распознать.
И если, еще слабенькую, но уже все-таки ощутимую силу, не забивать в детстве, взращивать в юности, развивать и пользоваться потом – именно она то, как выясняется, а не диплом экономфака и пригодится в жизни по-настоящему.
И если бы, родители пораньше нашли в детях их суперсилу, или наши друзья непременно бы нам на нее указали, тогда, годам так к сорока, на свете, было бы неизбежно больше счастливых людей.
Про солянку и непарламентское большинство
Шел десятый июльский день моего пребывания в пионерском лагере в Анапе.
Я, одиннадцатилетний, опытный, как мне представлялось, в деле поездок в пионерские лагеря, человек, уже покорно смирился со многим.
С морем, которое не море, а еле колышущаяся, мелкая, мутная вода, с двухэтажными страшноватыми кроватями, туалетом на улице, лысыми тополями и сухой травой, вместо буйной тропической растительности и тотальной скукой, похожей на эту самую, высохшую от зноя траву.
Но, главное, меня не покидало ощущение, что я попала в стан другого, незнакомого мне детского племени. И впечатления мои были не этнографического, а тревожно-настороженного характера, и обитали где-то в животе.
С виду, окружающие двуногие, были такие же, как я. Cтояли смирно на линейках в форменных защитных шортах, бежевой рубашке и красном галстуке. Отдавали салют, ходили строем и пели пионерские песни. Но, как только, ежеутренние мероприятия заканчивались, и все переодевались в обычную одежду, я понимала, что у этого племени какие-то другие, совсем неизвестные мне правила.