Привратники

Ли Эдвард

* * *

А делал он это так - спускал их в подвал и заставлял проглотить миску картофельного пюре, густо замешанного на "фенциклидине", чтобы надолго отключить их. Потом заклеивал им глаза, прокалывал уши и "ботомировал" шилом, чтобы их больше ничего беспокоило. Своим полевым стругом, походившим на топор с поперечным лезвием, отрезал им руки и ноги, перед этим обязательно перевязав их у основания крепкой сизальской веревкой, чтобы девки не подохли потом от кровопотери.

Именно это Луд и проделал по возвращении домой с маленькой членосоской, которую подобрал в "Костре". С каждым разом получалось чуть аккуратнее. Луд уже мог оттяпать девке руки

и ноги так чисто, что не придерешься. Ему нужен был в первую очередь живой торс. Через пару недель обрубки заживут, и можно будет "чпокать". Теперь она была абсолютно голая. У нее были довольно красивые маленькие сиськи, густой куст волос между ног, и даже маленькая волосяная дорожка, идущая от лобка до пупка, которую Луд всегда считал привлекательной. Вот только единственное, что его не особенно привлекало, это татуировки. Они были у многих девок. Например, у этой каштанки такая находилась над правым соском. Дурацкое сердечко, пронзенное кинжалом. Луду было стыдно за девок, которые так не уважали и портили свое тело. Он считал, точнее знал из книг, что тело является храмом Божьим, и портить его глупыми татуировками это все равно что мусорить в храме, писать на алтаре бранные слова или бить камнями церковные витражи. Но это уже не имело значения, потому что теперь эта тощая каштанка значительно продвинулась к истинному смыслу богоугодной жизни. Однако Луд решил повременить с укладыванием ее в "июньское" корыто. Между тем, он перевязал ей обрубки, чтобы она не подцепила инфекцию. Потом собрал ее руки и ноги и понес наверх, чтобы позднее вывезти за город, предварительно обработав ртутной кислотой. Он поднимался по лестнице, стуча ботинками 11-го размера, как на верхней ступеньке вдруг резко остановился. Перед ним стоял какой-то странный парень в костюме, а в руке у него была большущая пушка, направленная Луду прямо в лицо...

* * *

–  Вот, проклятие! - воскликнул старик в спецовке.

Он замер на верхней ступеньке, как вкопанный. Его руки были тяжело нагружены...

Конечностями, - догадался Типпс.
– Он нес отчлененные конечности.

– Не двигаться!
– Типпс с удивлением уставился на этого сморщенного человечка. Он продолжал держать его под прицелом своего "Глока 17", чья обойма была полна "ремингтоновскими" патронами 9-го калибра. В его голове, казалось, происходили какие-то скрытые расчеты. - Ну же, - сказал Типпс. - Бросай... конечности.

Нахмурившись, старик выпустил ношу из рук. Две руки и две ноги со стуком упали на деревянный пол.

–  Садись в то кресло рядом с комодом. Руки держи на коленях. Будешь со мной, блядь, шутить, и, клянусь богом, я тебе башку отстрелю нахер!

Морщась, старик сел в древнее тростниковое кресло, тут же заскрипевшее под его весом.

– Не произноси бранных слов, и не поминай имя Господа всуе.

Типпс продолжал держать его на мушке.

– Так ты и есть тот парень... мистер Торс.

–  Меня так называют? - пробормотал мистер Торс. - Глупее имени я не слышал.

Но мысли Типпса уже вращались в калейдоскопе удивления, триумфа и тщеславия. Я взял его, - думал он.
– Взял мистера Торса.

–  А ты, значит, легавый, да? - спросил Луд.
– Как ты нашел меня, сынок? Расскажи.

–  Я шел за тобой со стоянки для грузовиков.

Луд чуть не шлепнул себя по лбу. Вот я дурак! Сам привел легавого прямо к себе домой! Япона мать! Похоже, в последний раз на толчке я все мозги свои высрал!

Но, конечно же...

Луд верил в провидение. Он верил в то, что говорилось в книгах, верил, что пути Господни неисповедимы. И он принял за провидение то, что этот легавый заставил его сесть в кресло рядом с комодом его усопшей матушки. И Луд знал, что

в верхнем ящике этого комода лежит большущий папашин револьвер "Уэбли"...

* * *

Типпс огляделся. Просто фантастика какая-то! Я в доме мистера Торса!

– Я хочу знать, чем ты тут занимаешься.

–  Ты о чем, сынок?

–  О чем я? - рассмеялся Типпс. - Я хочу знать, зачем ты расчленил шестнадцать женщин за последние три года. Вот, что я хочу знать. Ты держишь их живыми, так?

Седые волосы мистера Торса торчали в разные стороны, подбородок был усеян белыми волосами.

– Держу кого живыми?

–  Девушек! Торсы! - закричал Типпс. - Судебный техник сказал мне, что торс, который ты выбросил прошлой ночью, умер в течение последниx сорока восьми часов, ты чокнутый старый засранец! Мы сличили ее тело с набором конечностей, которые ты выбросил четыре месяца назад. Она была на втором месяце беременности! Ты, что, оплодотворял их? Говори, зачем! Срань господня!

Мистер Торс закрыл глаза.

– Сынок, пожалуйста, мог бы ты не поминать имя Господа всуе?

– Говори же, ну!

Типпс сделал шаг вперед, направив "Глок" старику в лицо. Но тут скользящий взгляд Типпса зацепился за ряд стоящих на комоде книг. Какого... черта? Многие из названий он узнал, многие книги были у него самого. Основные работы самых знаменитых философов в истории мира. Сартр, Кант, Софокл, и Гегель. Платон, Хайдеггер, и Ясперс. Фома Аквинский, Кьеркегор...

–  Ты... - Типпс замешкался, - читаешь... это?

–  Конечно, - ответил мистер Торс. - Думаешь если я хожу в спецовке и живу в захолустье, то я тупой деревенщина, которому нет дела до смысла жизни? Позволь мне сказать тебе кое-что, сынок. Я не сексуальный извращенец, как ты, наверно, думаешь. И не психопат.

–  А кто ты тогда?
– голос Типпса проскрипел как гравий.

Мистер Торс спокойно продолжил:

– Я своего рода поставщик, понимаешь? Поставщик объективированной человеческой активности. Это называется волюнтаристский идеализм, сынок. Понимаешь, абсолютная воля является иррациональной силой, пока не применяешь ее к механизмам причинной положительности, как противодействующую силу к порочной конкретности нигилистичной докрины. То есть, сынок, как индивидуумы одной и той же вселенной, мы все зависим от стебля метафизического дуализма, и должны понимать, что являемся трансцендентными единицами бытия. И мы предпринимаем объективные действия, сынок, чтобы превратить такие штуковины, как наши единицы бытия в функциональное освобождение субъективной положительности в плане Всевышнего, понимаешь? Нет, я не психопат. Я - вассал, хранитель Кьеркегорианских основ человеческого предназначения.

У Типпса было чувство, будто он одним глотком выпил бутылку "Джонни Блэка". Срань господня! - подумал он.
– Мистер Торс... это телеологический христианский феноменалист!

–  Все в наших руках, понимаешь? Это относится и к девкам, живущим в нигилистичной пустоте духовного вакуума. Я делаю то, что делаю, чтобы дать им осознать их транзитивное предназначение. Сами они бы до этого не дошли. Я спасаю их из лап человеческого абсолютизма, понимаешь, сынок? Спасаю от растрачивания своего потенциала, при том, что они являются позитивными единицами бытия. Иначе, они только и делают, что заражаются СПИДом, делают аборты, курят дурь, и становятся жертвами насильников и убийц. Но все силы во вселенной цикличны - одна единица бытия кормит другу, и так до абсолютного целого. Да, я продаю спиногрызов, но только тем людям, которые сами не могут иметь детей. И деньги мне нужны не для заботы о девках, я отдаю их на благотворительность.