Привычка ненавидеть
Шрифт:
— Эй! — машет мне издалека Антон. Он стоит в тени и выглядит немного зловеще, но это, кажется, я уже сама себя накрутила.
Я останавливаюсь в паре метров от него и натянуто улыбаюсь, перебирая пальцами в кармане.
— Спасибо, что подождал, но за мной приехал папа, ждет меня, так что извини. Приятно было познакомиться, — я киваю ему и разворачиваюсь, чтобы уйти.
Но далеко не ухожу.
Милый и прекрасный Антон хватает меня всеми пятью пальцами за предплечье и дергает на себя.
— Кому ты чешешь, блять? — Принц превращается в мерзкую жабу. —
Ямочки на его щеках больше не кажутся мне милыми. Улыбка похожа на оскал, взгляд озлобленный.
— Отпусти меня! — это последнее предупреждение.
— Я ему докажу… — слышу я какую-то ерунду и не жду продолжения. Распыляю перцовый баллончик тому в глаза. Нажимаю кнопку вопящей сирены и с размаху бью ею в ухо, после — ногой в пах.
Отскакиваю, тяжело дыша, когда Антон с воплями и слезами оседает на асфальт. Усталость разом обрушивается на меня, веки наливаются свинцом. Я бы с удовольствием прилегла спать прямо здесь, если бы не мой новый дружок и не холодный бетон. И только эта мысль проносится в голове, как я пугаюсь и подпрыгиваю от негромких, но четких хлопков. Резко поворачиваюсь и с трудом сдерживаю крик — под уличным фонарем стоит сам дьявол и горящим взглядом смотрит на меня.
Бессонов. Прямиком из преисподней.
Что я собиралась сказать ему раньше? Я напрочь забываю, потому что меня изо всех сил бесит, просто до тремора в руках раздражает его склоненная набок голова и напыщенный вид.
— Какого черта ты преследуешь меня? — со злостью выплевываю я.
Глава 12
Ян
Ex Habit — Who Do You Want
Она невозможна. Я просто не понимаю, что с ней не так.
Она шатается с незнакомым парнем по темным углам, а потом тот валяется с вытекающими глазами и отбитыми яйцами. И пусть салага заслужил, но я, блять, ее боюсь. Она неправильная, нелогичная. Она лживая и неискренняя. Она — дочь своего отца.
И при этом у меня от нее закипает кровь. И мозг. Я не могу перестать думать о том, что это неправильно: говорить с ней, смотреть на нее. Но все равно, как дорвавшийся до запретной дозы наркоман, иду за ней по пятам.
— Какого черта ты преследуешь меня? — кричит через всю парковку Ланская, и от одной только фразы хочется ее прикончить.
Отбитая на всю голову.
— Я мимо проходил.
— В форме? — она складывает руки на груди и задирает нос, пока у нее в ногах ползает салага. А я поправляю сумку на плече и смахиваю пот со лба — да я после игры прямиком сюда помчал, жопой чувствовал, что для меня это представление устроил мудак.
Ланская, стерва самая настоящая, раскусила и радуется.
Я не отвечаю ей. Лишь скриплю зубами, растирая в порошок все, что могу прямо сейчас высказать, ничего не говорю. Лезу в карман за телефоном и обещаю себе, что не трону девчонку, хотя, возможно, это решило бы все — один раз поиметь и забыть, потому что гребаный запретный плод слишком манит.
— Опасный у тебя удар, — говорю ей, а затем Книжнику в трубку: — Дэнчик, объясните куску дерьма, чтобы больше здесь не светился, окей?
— Антошку закопать?
— Его родимого. Будет в багажнике черного «Лексуса» вас ждать.
— Заметано, Бес.
И под пристальным наблюдением Ланской я приближаюсь к ней, шарю по карманам салаги в поисках ключей и совсем неслучайно прохожусь по его пальцам кроссовками. После тащу его по асфальту к тачке и, поднапрягшись всего раз, закидываю туда, где ему самое место. Она не комментирует, лишь бегает глазами: я — машина, я — машина. Может, решает в голове какие-то ребусы, или обезьяна там у нее в тарелки бьет — непонятно. Но молчит зараза, будто мы с ней подельники. Бонни и Клайд, блять.
Я поцеловал ее. Сейчас понимаю, что проще было бы, наверное, припугнуть и обойтись малой кровью. Но джентльмен, которого во мне воспитала мама, предпочел иной способ решения проблемы. Я вроде как хотел замять все это, потому и кинулся вслед за салагой, а получается, она во всем разобралась сама. Теперь, чтобы искупить грехи и сделать последнее хорошее дело, придется везти ее домой, что ли?
— Садись, — кидаю в Ланскую с раздражением и подхожу к своей машине, которая стоит недалеко отсюда.
— Где-то я это уже слышала, — бормочет она под нос, но, напоровшись на мой взгляд, поджимает губы и замолкает. Стоит перед закрытой дверью, когда я уже упал в салон. Ждет, что открою? Больная, что ли?
— Повтор-рить для глухих? — рычу в опущенное окно.
— А если кто-то увидит? — еще и озирается по сторонам. — Нас.
Нас. Это ужасно звучит.
— Тебя действительно это волнует?
Потому что, если кто-то увидит, хуже будет ведь только мне.
— Нет, не волнует, — надув губы, сообщает она и следом забирается на переднее сиденье.
Застегнув ремень безопасности, ставит на колени рюкзак, а рядом кладет руки ладошками вниз. Сидит с прямой спиной и даже не откинется назад. Ну сама невинность!
И сейчас она так похожа на простую девчонку. Такую, какую пару лет назад я вполне мог бы везти домой. К ней или ко мне. Может, и без продолжения — такое тоже было. Не знаю, как объяснить, но в обычной одежде, вдали от наших соседских домов и ее папаши, маячащего жутким фоном, она кажется даже… милой, что ли. И я будто бы меньше ее ненавижу. По-прежнему ненавижу, но… Точно, блять, яд ее действует, который со слюной в меня впрыснула.
Нужно держаться от нее подальше. Или наоборот? Чтобы отшептало.
Да твою ж налево!
— От тебя воняет, — тихо под нос мямлит, когда мы выезжаем на дорогу.
Я нюхаю майку и смеюсь.
— Это запах мужчины. Не привыкла?
— Мужчины? — Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами. — Где ты нашел здесь мужчину? Ты прячешь в багажнике какого-то мужчину?
Стерва, говорю же.
— Я прячу его в трусах.
— Фу, — фыркает она и отворачивается, будто потеряв интерес.