Привычка выживать
Шрифт:
Поэтому она склонна немного подождать.
***
Гейл слишком много времени проводит в этой больнице. Он приезжает сюда в середине дня, сопровождая Китнисс. Он терпеливо коротает бесконечные часы ожидания в одинаковых коридорах, полных белого слепящего света и постепенно начинает ненавидеть их. Иногда, но с каждой неделей все реже, он возвращается на первый этаж и стучится в одну из дверей без номера.
Он ненавидит эти двери и тех, кто находится за этими дверями. Но продолжает приходить. Иногда даже в неположенное время, когда Китнисс еще находится в Тренировочном Центре. Сегодня он приносит с собой цветы – уродливый веник вялых растений с ярко-розовыми
Эффи рассеянно ставит цветы в воду. Она похожа на призрака в белой больничной одежде, на ее лице нет больше нарисованной маски и кажется, будто у нее нет лица. Гейл садится на единственный стул и молчит. Он часто приходит сюда помолчать. Его просто тянет сюда магнитом, хотя он не может понять причину желания помолчать в обществе женщины, которую он помнит сильной.
– Я знаю, ты осуждаешь меня, - говорит Эффи, не глядя в его сторону. – Но я не виню тебя. Я даже рада, что ты не понимаешь, почему я хочу избавиться от этого. Я рада, что ты никогда не переживешь того, что пережила я. Что мы все пережили.
Гейл молчит. Терпеливо выжидает десять минут – срок, который сделал обязательным для себя, будто в качестве какого-то изощренного наказания.
Когда Эффи спрашивает о Джоанне, Гейл вздрагивает. Мутные глаза безликой женщины на миг оживают.
– Девочке нужно попрощаться, - говорит Бряк шепотом, доверяя Гейлу важную тайну, - она никогда не признается, насколько сильно была привязана к нему.
Эффи всех называет теперь «мальчиками» и «девочками», потому что начинает забывать их имена. То, что она говорит про могилу Аврелия, Гейл понимает не сразу. Но спорить с Эффи не начинает. Во-первых, потому что с ней бесполезно спорить. Во-вторых, потому что она уже погрузилась в ненормально крепкий сон, даже не успев лечь. Осторожно он укладывает ее на спину и накрывает одеялом.
Он ведет непривычно молчаливую Джоанну на кладбище, борясь каждую минуту с желанием ударить и растормошить ее. Конечно, он не ударит ее сейчас. Ему не хочется вновь становиться врагом номер один, отхватывая столько ненависти от жителей Тренировочного Центра, сколько не отхватывал Пит, будучи неназванным приемником президента Сноу.
Позже он возвращается к Эффи, чтобы рассказать о том, что выполнил ее просьбу. Эффи вежливо улыбается, но не понимает, что именно он сделал и для кого. Мутные глаза женщины выводят Гейла из себя, он рвется вырваться из ее палаты уже через две минуты, но его останавливает безумный шепот.
– Там была девочка, - Эффи впивается в его руку своими едва успевшими отрасти ногтями, - маленькая девочка со светлыми волосами… - взгляд ее мечется по лицу Гейла. – Но она не девочка, она – монстр, они воскресили монстра!
Гейл отцепляет ее пальцы.
– Успокойся, - говорит он тихо, боясь испугать ее еще больше. – Пит убил ту девочку, - Эффи кривит губы, и Гейлу приходится исправиться, чтобы не вызвать очередной истерики, - он покончил с тем монстром, Эффи.
– Бедный мальчик, - говорит Бряк, успокаиваясь. Она позволяет проводить себя до больничной койки и садится. – Как он себя чувствует?
– Он жив, - Гейл не кривит душой. Эффи смотрит в окно, а затем поворачивается к Гейлу.
– Кто жив? – спрашивает она с вежливой улыбкой.
Гейл хочет хлопнуть дверью, но в этой больнице нет больше дверей, которыми можно хлопать. Идя по коридору он вспоминает, как много сделала Эффи для победы, но не может избавиться от ее отсутствующего лица. Она слабая, такая слабая! Разве могла она, оставаясь сильной, позволить так поступить со своей памятью?
Через
Когда это случается, Гейл, будто обезумев, заставляет себя переступить порог в смежную с палатой Мелларка комнату. В комнате нет никого, кроме наблюдателя, но того уже сложно удивить самыми эмоциональными визитами. Гейл подходит к стеклу, глядя на такого же безумного, как и он сам, Мелларка.
– Борись, - выдыхает Хоторн и бьет в полную силу по стеклу. – Ты должен бороться, черт тебя дери! Ты должен бороться ради нее! У нее никого не осталось, кроме тебя! Борись!
Появившимся в комнате санитарам с отвисшими челюстями Гейл говорит, что все в порядке. Разумеется, ему никто не верит. Он и сам себе, пожалуй, больше не верит. А вечером он окончательно перестает верить себе, доводя Джоанну до нервного срыва.
– Очень по-мужски, - констатирует Энорабия. Гейлу хочется придушить ее, но он продолжает смотреть на тонкую белую руку Джоанны, лежащую поверх одеяла. Конечно, он не может увидеть следов от многочисленных уколов, но он представляет их во всех красках и чувство вины становится невыносимым.
– Не думал, что ты будешь защищать ее, - парирует он.
– Я тоже не думала, что ты будешь защищать ее, - Энорабия закатывает глаза. – В твоих отчетах не было ни слова о том, что она сделала с тем стариком. А потом ты просто из кожи вон вылез, устраивая ее встречу с Пэйлор, - носком туфли Энорабия задевает ногу Гейла. – А еще из нас двоих только ты смотришь на нее с таким явным голодом. Лично меня не привлекают тощие пигалицы. А тебя?
Гейл учится игнорировать ее голос. Выходит из рук вон плохо, но Гейл склонен игнорировать слишком многое в своей теперешней жизни, чтобы не тронуться умом, следуя заразительному примеру всех присутствующих.
***
Хеймитч пьет так, как будто запасы спиртного в этом городе неистощимы. Даже он сам не может с уверенностью рассказать, по каким злачным местам собирает драгоценные бутылки, имеющие, к несчастью, свойство заканчиваться. Но он достает их, чтобы выпить в одиночестве в собственной спальне или общей гостиной, или даже на крыше, на которой лучше дышится, но на которой ветер пробирает до костей. Хеймитч пьет до потери сознания, чтобы не помнить мечущегося из стороны в сторону Пита, Джоанну, которая если и говорит, то лишь отрывистыми, полными равнодушия фразами, Китнисс, которая и не начинала говорить. Хеймитч хочет забыть их всех, вытравить их лица и их истории из своей головы, чтобы не ломать голову ночами над тем, как начать исправлять ошибки. Хеймитч не может их исправить, у него просто нет сил, и он предпочитает расписываться в своем бессилии, погружаясь в мутный мир, раскачивающийся и тонущий в дымке нереальности. Он может не беспокоиться о Китнисс, рядом с которой видит Гейла чаще, чем ему хотелось бы. Он не может не беспокоиться о Пите, но именно Питу нельзя помочь лишь потому, что все его проблемы внутри него самого, а Хеймитч не победил ни в одной схватке с внутренними демонами, чтобы начать давать советы посторонним.
Хеймитч отчаялся быть кому-то нужным. У Хеймитча остался только алкоголь и призраки, шепчущие ему на ухо тысячу раз повторяющиеся проклятия. Хеймитч, признаться, рад даже этой сомнительной компании.
Поэтому, когда Гейл появляется в Тренировочном Центре с какой-то незнакомой женщиной, которую упорно называет Эффи, Хеймитч хохочет во все горло, неуклюже принимает вертикальное положение и подходит к мнимой Эффи, чтобы обдать ее запахом перегара и немытого тела и рассмеяться повторно.