Привычка выживать
Шрифт:
Пэйлор тоже знала, что выпустила на свободу умное чудовище. Она почти не виделась со своим поверенным после того долгого и напряженного разговора, но иногда прикрепляла к передаваемым файлам записки, написанные какими угодно карандашами и ручками второпях. Доктор просматривал видео с дотошностью аутиста, и неоднократно перечитывал короткие записки. Он знал, что найдет ответы на все свои вопросы, но не был уверен в том, что успеет до начала катастрофы.
Изучение личного видео хранилища Сноу Пэйлор начала с изучения файлов, касающихся Китнисс Эвердин. Все они были подписаны однотипно, каждая надпись соответствовала содержимому. Жатва, нарезки из 74 Голодных игр, интервью до и после самого шоу, нарезки
Полные сострадания мельком брошенные взгляды Китнисс на людей из Дистриктов во время Тура победителей. Эвердин играла в любовь, но не умела играть в победительницу Игр, полностью довольную своей жизнью. Каждый жест ее, не связанный с Питом весь кричал о страдании, о несогласии с политикой Капитолия. Каждый взгляд ее был искрой, которая заставляла пламя восстания гореть сильнее и сильнее. Пэйлор не просто так считала ее случайной пересмешницей. Китнисс Эвердин не умела и не хотела бороться, но ее искреннее сожаление, ее искреннее участие, кожа, которая нет-нет, но проглядывала из-под нанесенного умелыми руками капитолийского грима – вот, что сделало ее сойкой-пересмешницей, вот, что давало повстанцам веру в то, что они могут победить.
Другое дело Пит Мелларк. Доктор Аврелий не знал, каким был сын пекаря до охмора, но показания всех опрашиваемых сводились всегда к одному: Мелларк был добрым, сострадательным человеком, желавшим помочь другим не только словом, но и действием. Что видел Аврелий теперь на многократно пересмотренных записях? Совершенно спокойного человека, которого не трогали крики беснующихся за оградами людей. Мелларк совершенно искренне целовал свою нареченную невесту, читал с карточек кем-то написанную речь, но ни разу не мелькнуло в его действиях раздражение из-за постоянного притворства. Аврелий знал, что мальчишка (на видео он выглядел совсем мальчишкой, и мальчишкой безумно влюбленным) уже знал о том, что на Играх его возлюбленная всего лишь притворялась, чтобы выжить. На самом деле между ними двумя был в то время невыносимый холод, но из них двоих во взаимную любовь играла только Китнисс, а он, искренний, обманутый в лучших ожиданиях человек, будто жил ложью, в которую безоговорочно верили другие.
С большим интересом, с большим напряжением, доктор начал пересматривать записи 74 Голодных Игр. Конкретно – те моменты, которые Сноу просто пропустил, как несущественные. И правда, которая была правдой и ложью одновременно, заставила его внутренне содрогнуться. Добрый мальчик, отзывчивый сын пекаря, прекрасно метал ножи; умение, на котором прежде никто не заострял внимания. Он же сумел провести профессиональных убийц, всего лишь парой фраз открестившись от своей влюбленности в напарницу из своего дистрикта. Более того, Мелларк – тот, прежний, еще не прошедший через охмор Мелларк, - сумел заставить этих взрослых и подозрительных типов поверить в то, что он поможет им выйти на след Огненной девушки, поможет даже убить ее. И все – спонсоры, профессионалы, зрители, - все почему-то поверили, что он, «несчастный влюбленный», еще пару дней назад признавшийся в своих чувствах к Эвердин, на самом деле был обычным подонком.
После большого
Китнисс Эвердин и Пит Мелларк. Огненная Девушка и ее тень. Тень, которая будто была на шаг впереди. Пара фраз во время интервью перед Квартальной бойней – и восстание едва не началось в самом Капитолии. На подобный эффект не было способно даже платье, созданное умелыми руками ныне покойного Цинны. Так кем же был – и остается – настоящий Пил Мелларк?
Мысли Пэйлор шли по похожей траектории. На одной из записок она написала: «У него было раздвоение личности еще до Квартальной Битвы. Правда или ложь?» И доктор не нашел в себе сил ответить однозначно. Он уже не понимал, где правда, где ложь. Не понимал, где заканчивается Пит Мелларк и начинается капитолийский переродок. Он ждал только одного: когда закончатся записи Китнисс Эвердин, и начнутся те записи, которые президент Сноу собирал о тени Огненной девушки. Доктор подозревал, что там будет что-то, что прольет свет на происходящее сейчас.
Но он боялся правды.
Но, вместо того, чтобы с замирающим сердцем приступить к изучению записей о Пите Мелларке, Пэйлор вообще перестает присылать записи. Сперва доктор теряется и перечитывает по несколько раз отчеты о передвижениях Мелларка по Панему, пытаясь понять, какая чертова сила гоняет его сперва по Капитолию, потом по Первому и Третьему дистриктам, но сила эта, очевидно, действительно является чертовой силой, и никакой логичной системы в ней, следовательно, нет.
Доктор продолжает терпеливо ждать хоть какой-нибудь развязки, и вся жизнь его как-то медленно превращается в одно сплошное ожидание. А потом его вызывают в кабинет Президента в нерабочее время, по внутреннему телефону, который весь успел зарасти пылью из-за редкого использования.
В кабинете Пэйлор не оказывается, и доктор пеняет себе за доверчивость и почти мальчишескую скорость – так сильно он жаждал оказаться здесь, что даже не придерживался своего обычного степенного шага. К счастью, Пэйлор появляется позже, слегка удивленная скоростью выполнения своего приказа, и просит поверенного пройти за собой.
– Это что-то вроде личного кинотеатра Сноу, - говорит медленно и разборчиво, будто боясь, что ее язык начнет заплетаться от усталости в самом неподходящем моменте разговора.
– Койн умерла бы от счастья, заимев себе подобную… темную комнату?
Это действительно маленькая темная комната, которую невозможно обнаружить специально. Пэйлор просто нажимает какую-то деревянную панель над одной из картин, и дверь открывается без малейшего шума. Внутри оказывается очень темно, и доктор умудряется не споткнуться только из-за того, что поставленное на паузу видео дает какой-никакой свет. Пэйлор закрывает за собой дверь, указывает на одно из кресел; в другое устало опускается сама.
– Мне кажется или ты не спала уже несколько ночей подряд? – хмурится Аврелий.
Пэйлор нетерпеливо отмахивается. – Я скучаю по революции и свежему воздуху. Кабинетная работа просто убивает меня. А еще это, - показывает на нечеткую картинку, на которой сложно что-либо понять. – Здесь все, что собирал президент о Пите. И, знаешь, это вовсе не записи Голодных Игр.
Заинтересовать еще сильнее доктора вообще невозможно.
Но он, кажется, уже знает ответ.
– Это записи из плена Пита?