Привыкание
Шрифт:
— Я знала, что с его девушкой было что-то… что грызло меня, словно при встрече с ней происходило нечто такое, за то мне должно быть стыдно.
— Рейчел. Она мертва, — произнесла Тереза, закрыв глаза и собираясь с силами. Марджи положила свою руку на предплечье Терезы и дала ей продолжить. — У Шейлы была вечеринка на прошедшее Рождество. Мы с Рейчел пришли за два дня, чтобы помочь все организовать. Она знала окрестности. Поэтому в ночь вечеринки Рейчел осталась после того, как большинство членов ее семьи уехало. Джонатан напился и начал вести себя, как задница. Она
— Мне жаль,— ответила я.
— Рейчел была моей подругой. У нее были проблемы дома, поэтому она часто приходила к нам домой. Папа, он…Ну, она начала получать подарки и не говорила откуда, это было несколько лет назад. Так что… — она снова прочистила горло и отвела глаза в сторону сада.
— Она и папа… Когда ей было пятнадцать, — отрезала Марджи своим профессиональным тоном.
Тереза подняла какую-то нитку.
— Джон узнал несколько недель назад.
— Никто из нас не знал, — вмешалась Марджи.
— Это сама жуткая вещь на свете, — произнесла я. — Серьезно, я думала, у них с мамой настоящая любовь на всю жизнь. Я законченная дура в розовых очках.
— Тебе не стоит использовать такие слова.
— Блядь! Блядь! Блядь!
— Ты можешь прекратить? Не нужно все усложнять, — лицо Терезы было напряженным, а пальцы сжались.
Марджи посмотрела на меня, ее взгляд говорил мне заткнуться. Озвучивание плохих новостей она обычно брала на себя, но Тереза, словно сгорбилась от того, что произнесла плохие вещи, и Марджи ее поддерживала.
— Ладно, продолжай, — сказала я.
— Они не сказали тебе, потому что не хотели расстраивать.
— Просто не хотели расстраивать сами себя.
— Джон пытался покончить с собой, — произнесла Тереза.
— Что? Когда?
— Менее недели назад, — ее голос затих. — Я нашла его. Он лежал с горстью таблеток, из-за которых у него случился сердечный приступ. Это было ужасно. Действительно ужасно. Это сломит маму.
Я посмотрела на Марджи.
— Он в порядке?
Мой брат — единственный и самый младший из нас восьми — был наследником, сокровищем и высокомерной задницей, которой я никогда бы не навредила.
— С ним все хорошо. Они устроили его сюда вчера вечером. Скорее всего, мама приедет сегодня днем, чтобы сказать тебе, но ты знаешь, как это делается.
— Сюда? Они устроили его сюда?
Марджи схватила руку Терезы, освободив ее от обязанности продолжать.
— После попытки самоубийства домой не отправляют. Им нужно выяснить, есть ли риск для него самого. Это как нянька, только чертовски дороже.
— Можешь и не говорить, — прошептала Тереза. Она повернулась к дворику всем телом.
На нее попали солнечные лучи, и я заметила темные круги под глазами и бунтарскую прядь, вырвавшуюся из ее хвоста. Она потеряла свою подругу, а ее брат чуть не умер. Сестра находится в лечебнице, а отец любит молоденьких девочек. Я поняла, что у нее есть своя зависимость, совершенство было тем наркотиком, который она выбрала для себя.
— Тереза, ты хорошо себя чувствуешь? Выглядишь,
— Она была моим другом, но была влюблена в деньги. Скорее всего, именно поэтому она ушла от отца к Джону… Боже, это даже произносить тяжело.
— Слышать это не легче.
— Я думаю, что она пыталась шантажировать отца, — сказала Тереза. — Это хаос. Я никогда не видела отца в таком состоянии. Он боялся. Это страшнее, чем что-либо.
— Он не напуган, — отрезала Марджи. — Просто играет на этом. И да, она пыталась шантажировать отца. Я знаю это из своих источников.
— Почему он просто не заплатил ей?
— Может, и заплатил, — ответила Марджи. — Но она все равно доставала его.
— А потом и меня, — произнесла Тереза. — Она говорила о Джонатане и отце вещи, полные ненависти, словно пыталась заставить и меня ощутить то же самое. Сначала мне было не по себе о того, что она встречалась с моим братом. А теперь снова это же чувство. Когда увидишь Джонатана, можешь сказать ему, что мне жаль? Мы сильно поссорились перед этим. Я называла его такими словами… Не знаю, что на меня нашло, — она прижала ладони к коленям и уставилась на них. — Мы не можем драться друг с другом. Репортеры задают вопросы. Творится настоящий дурдом. Спрашивают о Рейчел и тебе. Они хотят использовать нас. У всех есть камеры, но я больше не хочу, чтобы нас использовали.
— Мы как цирк, — сказала я. — Не знаю, как избавиться от этого.
— Я собираюсь сделать это, — Тереза сжала челюсти, и маска стальной решимости появилась на ее лице. — Стану обычным человеком. Найду работу и буду делать карьеру, как и все. Найду друзей, которые будут любить меня за то, какая я, а не ради денег или чего-то другого.
— Удачи в этом, — ответила я, покачав головой, предвидя провал в достижении этой цели стать простым человеком.
Тереза уже пересекла половину пути, а Марджи взяла мою руку в свою.
— Держи свое дерьмо при себе и сможешь выбраться. Время твоего заточения — всего лишь несколько дней, твой парень не выдвигал обвинений, поэтому тебе, вероятно, удастся избежать многих вопросов и унижений, если не будешь высовываться. Это тебе сестринский совет.
— Противоположный тому, что ты даешь обычно?
— Ты нужна Джонатану. Он сам не свой. Будь здесь ради него. Это действительно напоминает цирк. Они показывают пальцем на отца, значит будут задавать вопросы.
— Я попросила маму поговорить с Кэрри. Мне жаль, я просто…
— Все в порядке. Забудь.
— Кэрри всегда знала, что у отца был… Я даже назвать это не могу. Всегда думала, что она… Этого я тоже не могу сказать.
Не могла сказать, что Кэрри всегда поощряла любовь отца к молодым девочкам, и это заставляло меня думать, что она получала больше сексуального внимания, чем кто-либо из нас. У меня нет доказательств, только интуиция. Так или иначе, Кэрри все равно не говорила об этом.
— Кэрри сама может о себе позаботиться, — ответила Марджи. — На твоем месте я бы оставалась здесь как можно дольше. На самом деле я бы даже сама к себе сейчас прислушалась.