Приятная женщина с цветком и окнами на север
Шрифт:
Она (нежно). Что, Феденька?
Он. Вы же знали, что там нет телевизоров?
Она. Знала, Федя…
Он. Вы думали, что я убегу с вашими деньгами, да?
Она. Просто, Федя, меня много обманывали. И я подумала: если вы пришли меня… ну как бы сказать…
Он. Обчистить.
Она. Так лучше я вам сама все отдам… Потому что если меня еще раз обмануть — я просто не выдержу… Ну давайте я вам пиджак почищу. (Глядит на него, нежно) Плохонький-то
Ресторан. Играет музыка, за столиком — Аэлита и Федя.
…А герань теперь, с тех пор какупала, — все болеет. И какя могла… Просто, знаете, когда я подумала, что вы… ну…
Он. Убег с деньгами.
Она. Вся комната вдруг почернела. Она одна, пятном красным… И тут… Лучше не вспоминать… Как хорошо певица поет… Пожилая женщина, а песни современные… Я эту песню очень люблю — у меня в тетрадке все слова записаны. (Подпевает .) А может, надо было ее в ресторан взять…
Он. Кого?
Она. Герань. Может, отвлеклась бы от болезни. Я даже думаю в кино с ней сходить… Смотрите, все места заняты и на улице еще очередь. Это где ж люди берут столько денег?
Он. Просто есть разные люди. Одни — с достатком, другие — нет. Вот мой сменщик, красильщик — его, кстати, тоже Федя зовут… Да, я ж вам не сказал: я теперь на покрасе машин работаю…
Она. Что вы говорите.
Он. Это самое выгодное дело… «Жигули», сами понимаете, кто покупает: ученые разные, официанты, артисты, директора магазинов — одним словом, интеллигенция. А руки у них, извиняюсь, как крюки. И бьют они свои тачки нещадно! Как бабочки на свет летят — раз в год непременно стукнется. А где удар — там покрас. И вот мой сменщик — тоже Федя — рассказывает такую историю. Было их два брата — один университет закончил, кандидат наук… А Федя…
Она. Сменщик ваш…
Он. Да, непутевый, неказистый — как я. Пил да гулял, пока за ум не взялся. Куда идтить? Делать он нечего не умел — пошел на станцию в красильщики, учеником… И вот теперь у него (загибает палец) жена-красавица, из ВГИКа, говорят, взял — раз. Где какой театр или концерт — Федя, сменщик, на первом ряду — артисты ведь тоже бьются — два. Где в магазине какой дефицит — все у Феди. Директора магазинов сами знаете, как бьются — в голове-то ревизия… О медицинском обслуживании и говорить нечего — едет хирург, взволнованный после операции, чего ему не удариться — это уже четыре. (Загибает пальцы) Короче, все давай покрас, Федя, — пальцев на руке не хватит! На майские Федя в Сочах, а брат его удачливый, ученый-разученый только глазами хлопает, завидует да дубленку достать просит, да начальству своему покрас вне очереди организовать. Мысль ясна, Аэлита, уважаемая?
Она. Федя, вы целый месяц говорите, что полюбили меня. Я правильно вас поняла?
Он. Обижаете!
Она. Значит, вы сможете ради меня… (Остановилась .)
Он (неуверенно ). Ну!
Она. Легкие деньги, Федя, легко тратятся и людей развращают. Вы должны с покраса обратно в техники уйти. Это моя просьба. Ведь вы — феномен были. А иначе… иначе…
Он. Договаривайте, Аэлита, уважаемая.
Она. Видеть мне вас неприятно будет.
Он. А так — приятно?
Она молчит.
Это что ж за счастье мне, дураку!
Она. Больше не надо об этом, Федя. Потанцуем.
Он. Ну конечно, Аэлита, уважаемая, потанцуем… Я когда «там» был, все представлял: музыка, я с вами танцую.
Танцуют.
Все хочу спросить: какие новости у вас на работе?
Она. Да никаких. Премию профсоюзную в четверг получили — и на нее тортик купили, потом пили чай — всем коллективом.
Он. Вот и про коллектив расскажите. Мне все, все про вас интересно…
Она. Ну на выдаче продукции у нас сидят три девочки…
Он. А какие девочки? Мне все, все интересно!
Танцуют.
Она. Валя — ей двадцать два, Роза — ей сорок, и я. И так вышло, что все мы очень похожие. Блондинки… Только у Вали, я извиняюсь (показывает на грудь), тут побольше… А у Розы, я извиняюсь, ноги длиннее.
Он. Ну а какие они?
Она. То есть как? Обыкновенные… Валя всегда всех зовет «Ландыш мой». Ее за это на работе Ландышем зовут… На язык она острая. Я ее спрашиваю: «Ты чего нашего начальника тараканом зовешь?» А на отвечает: «Что заслужил, так и зову».
Он. А вторая девочка, которой сорок?
Она. Эту девочку зовут Роза. Она у нас ленивая. У нее даже поговорка есть: «Что-то я сегодня странная пришла — не покурила и сразу за работу». И еще у нее есть присказка: «Не спится юному ковбою»… Юный ковбой — это она… Она у нас в три часа всегда спит… Прямо сидит на работе и спит. Муж ее бросил. Но она к нему добро относится… Мы недавно сочиняли письмо ему на работу, что, дескать, хоть он развелся, — активно участвует в семейной жизни: помогает материально и детей воспитывает по телефону — задачки им решает. Такое письмо хорошее вышло, его у них даже на собрании зачитывали, и оклад ему повысили.
Он. А мужчины у вас на работе есть?
Она. Это наши грузчики. Веселые! В кино ходить не надо! Правда, шутки у них одни и те же, ну все про нашу продукцию — про спирт. Один стрижется часто. Я его спрашиваю: зачем? А он говорит: «Жену радую: прихожу домой пьяный, но подстриженный». А другой руки вытянет — они у него трясутся… Он их «Святослав Рихтер» называет. Ну это пианист такой, вы, конечно, знаете.
Он. Знаю, а как же… Рихтера Святослава все знают.
Она (вздохнула ). Со спиртом трудно работать. Текучесть большая… Но зато они ребята дружные. Помогают во всем. Вот у нас пятнадцатого субботник готовится…
Он. Субботник? И что ж вы там делать будете, уважаемая?
Она. Ну что все на субботнике делают: бумажки лишние выбрасывать, помещение мыть да убирать…
Он. Аэлита, уважаемая, как я хотел бы вам помочь вместо ваших пьяниц-грузчиков. Как я хотел бы с девочками вашими хорошими познакомиться.