Приятных кошмаров
Шрифт:
– Пока ничего не обещаю, – поморщился Маркиз, – но подумаю над этим делом. Но вы пока ничего не предпринимайте, не вздумайте заниматься самодеятельностью и похищать чужих собак! Вас тут же вычислят и отправят в милицию! Или физиономию разукрасят!
– Хорошо, не буду, – покорно прошептала Анфиса.
– Да, вот еще что, – вспомнил Леня уже у двери, – я хотел спросить, отчего это вы не в трауре?
– Что? – встрепенулась Анфиса.
– Отчего вы не носите траур? Все-таки любимый муж погиб…
– Мне совершенно не идет черное, – с неожиданной откровенностью заявила безутешная вдова, – в черном платье я со своим армянским носом и этой гривой волос выгляжу взъерошенной вороной, которая только что потеряла свой сыр…
Леня представил ее в черном и согласился, что зрелище будет не трагическое, а комическое.
Дома Леня застал Лолу, с самым сосредоточенным видом роющуюся в платяном шкафу.
– Что это ты делаешь? – миролюбиво спросил он, правильно определив по той части Лолы, которая находилась вне шкафа, что хозяйка этой части находится не в самом своем лучшем настроении.
– Собираю твои вещи, – раздалось из шкафа, – ты ведь переезжаешь к этой похитительнице чужих собак!
– Не валяй дурака, – Маркиз утомленно опустился на диван и вытянул гудящие ноги, – хватит с меня на сегодня этих дамских штучек! Ох, и утомительный же вы народ!
– Не смей сравнивать меня с этой… с этой… с этим ходячим армянским радио! – закричала Лола, полностью появляясь из платяного шкафа. – Удивляюсь я на тебя! Да не просто удивляюсь, а даже не могу никак достойно квалифицировать твое поведение! Эта ненормальная среди бела дня похитила твою собаку…
– Твою собаку, – отважился напомнить Маркиз, – ты ведь всегда утверждаешь, что собака – твоя, а кот – мой. И только попугай Перришон у нас общий.
– И что ты в ней нашел? – продолжала удивляться Лола. – Нет, конечно, размер бюста, я всегда знала, что ты неравнодушен к особям, которые вместо лифчиков используют чехлы от военно-транспортных самолетов… и эти черные глаза… очи черные, как поется в известном романсе… но ее волосы! Их же запросто можно использовать вместо колючей проволоки! Как раз хватит, чтобы огородить средних размеров стратегически важный объект. Ни один диверсант не пролезет!
Разумеется, Лола говорила все эти слова совершенно несерьезно, выступала просто так, что называется, из любви к искусству. На самом деле она ни капельки не волновалась – знала, что никаким амурным интересом в данном случае и не пахнет. Если бы она действительно заподозрила неладное – только, конечно, не с этой жутковатой носатой брюнеткой не первой молодости, – то вела бы себя совершенно не так.
– Ну-ну, – подстроился под Лолин тон Маркиз, – только, дорогая, не ревнуй так сильно…
– А что – у меня есть повод? – осведомилась Лола. – Так к кому я должна ревновать – к неутешной вдовице или к ее черномазой пуделихе? Тоже еще корова, верно Пу И?
Но Пу И дал понять, что он так вовсе не считает, пуделиха Джульетта очень ему понравилась. После возвращения в лоно семьи Лола на всякий случай тщательно вымыла его специальным собачьим шампунем, расчесала шерстку, скормила полкоробки орехового печенья, и теперь песик лежал на специальной подушке и принимал соболезнования от кота и попугая, изредка посматривая на них хитрыми глазками-бусинками.
– Ну ладно, – сдалась Лола, – раз все против меня, то действуйте как хотите!
– И ты не будешь мне помогать? – протянул Маркиз.
– Что значит – помогать? – мгновенно насторожилась Лола. – Ты хочешь сказать, что поверил этой ненормальной, что ее муж жив, и подрядился его найти и вернуть неутешной женушке?
– В некотором роде, – смущенно пробормотал Леня и продолжил увереннее: – Если бы ты видела этого козла, горе-детектива! Ведь это просто обираловка, мошенничество чистой воды!
– Да ну? – Лола весело подняла одну бровь и насмешливо уставилась на Леню: – С каких это пор слово «мошенничество» стало для тебя ругательным?
– Ну, знаешь! – Леня не на шутку обиделся. – Тебе ли не знать, что я никогда не обманываю вдов, сирот, работников бюджетной сферы и малоимущих пенсионеров! И вообще имею дело исключительно с богатыми людьми, а то с бедными работать – себе дороже обойдется! Беспокойства уйма, а доход небольшой!
– Но послушай! – Лола стала почти серьезной. – В мире все время происходят страшные и несправедливые вещи! В Новороссийске – смерч, в Донбассе – шахтеры бастуют, в Израиле – теракты, в Эфиопии дети голодают! Как ни банально это звучит, но вынуждена тебе напомнить, что всем не поможешь. Так что пусть уж твоя вдовушка как-нибудь переживет свою потерю, мы тут лишние.
– А при чем здесь Анфиса? – удивился Леня. – Разве я что-нибудь говорил про нее? Ты все время перебиваешь и не даешь мне сказать! Во-первых, я получил некоторые доказательства, что вдовушка пока что не сошла с ума от горя и не страдает галлюцинациями и видениями. Кто-то у нее в квартире действительно бывает. Я не говорю, что это – покойный муж, но какой-то человек открывает двери своим ключом и шарит по квартире в поисках непонятно пока чего. Собака его не трогает, впрочем, эта пуделиха вообще, кажется, неспособна никого тронуть.
– Этой Анфисе добермана бы завести!
– А во-вторых, – продолжал Маркиз, доставая фотографию и показывая ее Лоле, – посмотри внимательно и скажи: кто это? То есть один из них – это Георгий Птичкин, муж нашей страдалицы. А второй?
– Не может быть… – Лола удивленно всматривалась в выцветший черно-белый снимок, – ведь это же… Модестов! Только молодой совсем…
– Умница! – обрадовался Леня. – Сразу узнала знаменитого театрального режиссера!
– Еще бы мне не узнать! – фыркнула Лола. – Ты забыл, кто я по призванию и по образованию? Я – актриса! И мне ли Алексея Модестова не знать!
– С тобой все ясно, а вот наша вдовушка узнала на этом снимке только своего мужа. Могу понять, что она не интересуется театром, но два месяца назад, после убийства Модестова, об этом деле кричали на всех углах! И во всех газетах были его фотографии. Снимок старый, выпал с антресолей совершенно случайно, она вообще его никогда не видела.
– А отчего тебя так заинтересовал этот старый снимок? – Лола требовательно заглянула Маркизу в глаза.
– Ты помнишь всю эту подозрительную историю? – Леня отвернулся и зашагал по гостиной. – Как произошло убийство? Модестов с женой были в загородном доме одни, и вдруг она вызывает милицию и говорит, что вышла на кухню на пять минут, а вернувшись, нашла мужа убитым. Кто-то якобы пырнул его их же собственным кухонным ножом.
– Что-то припоминаю… – Лола по-прежнему очень внимательно глядела на Леню.
– Что делает милиция? – спросил Леня и сам же ответил: – Милиция, разумеется, первым делом арестовывает жену Модестова, потому что улики налицо: на ноже обнаружены ее отпечатки пальцев. Еще бы! Ведь этим ножом она пользовалась час назад, когда готовила ужин! Ужин этот пришлось ей готовить самой, потому что незадолго до этого она рассчитала прислугу. Не то поймала ее на воровстве, не то просто за неряшливость, а возможно, девица пыталась ненароком закадрить самого Модестова. Эту уволенную прислугу увез шофер, которому нужно было в автосервис, он и подбросил девушку до города. Таким образом, они оба давали друг другу алиби, то есть твердо стояли на том, что, когда они уезжали, хозяин был жив и здоров. Девица еще сообщила, что хозяева разговаривали на повышенных тонах. Шофер находился в гараже и ничего такого не слышал. Соседи же не заметили в окрестностях никого и ничего подозрительного.
– У меня три вопроса, – вклинилась Лола, – откуда ты все это знаешь, почему раньше ничего мне не говорил и самое главное: почему это убийство так сильно тебя интересует?
– Видишь ли… – Маркиз помедлил немного, и Лола тут же на него прикрикнула:
– Ленька, не морочь мне голову! Рассказывай сейчас же!
– Ну ладно. Так вот, видишь ли…
– Все ясно! – вскричала Лола. – В детстве ты был влюблен в жену Модестова!
– Ну не в детстве, а в юности… и не то чтобы влюблен, а так… просто мы были…
– Что? – На этот раз Лола заорала так громко, что Пу И чуть не свалился со своей подушки, а попугай Перришон от испуга вспорхнул под потолок и принялся летать, бестолково взмахивая крыльями.
Попугай еще истошно орал что-то невообразимое, но Лоле было не до попугая.
– Ты что – серьезно? – спросила она, чуть убавив децибелы.
– А как ты догадалась про жену Модестова? – полюбопытствовал, в свою очередь, Леня.
– Так, – зловеще протянула Лола, доставая сигареты. – Быстро. Подробно. Толково. Рассказывай!
– Ну что, – вздохнул Леня, – Ирка…
– Насколько я помню, в газетах упоминали имя Ирма, – тут же перебила его Лола.
– Иркой она была для близких друзей.
– А вы были с ней близкими друзьями? – снова не утерпела Лола.
– Слушай, кончай заедаться! – вспылил Леня. – Не хочешь слушать – так и скажи!
– Молчу! – пискнула Лола, ей очень хотелось узнать, в чем там было дело.
– Короче, мы с ней учились вместе в цирковом училище, – выпалил Леня, – ну и после… поддерживали связь.
– А она знала о твоей основной специальности? – подначила Лола.
– Знала, – просто ответил Маркиз, – и помогала мне иногда.
– Ах вот как? – Лола насторожилась: если неизвестная Ирма была близка Маркизу настолько, что помогала в мошеннических операциях, к этому знакомству следовало относиться серьезно.
– Но потом мы расстались… – продолжал Леня, – потому что хорошей слаженной работы у нас не получалось. Вот почему у меня принцип: никогда не смешивать работу и удовольствие. Так что, моя дорогая, наши с тобой отношения никогда не перейдут некоторой грани, я слишком ценю в тебе делового партнера.
«И на том спасибо», – подумала Лола.
– Мы расстались, – повторил Леня, – она решила изменить свою жизнь. Тут как раз подвернулся ей Модестов. И все было бы отлично, но один подлец вздумал ее шантажировать той нашей прошлой жизнью, а там ведь были у нас кое-какие заморочки с законом – по молодости лет были мы неопытны и беспечны…
Лола внезапно жутко разозлилась на это многозначительное местоимение «мы», особенно же на ту мечтательную интонацию, которая появилась в словах Маркиза.
– Итак, – продолжал он, не замечая Лолиного состояния. – Ирка по старой памяти обратилась ко мне с просьбой избавить ее от приставаний того наглого типа.
– И ты, конечно, сделал все, что она просила?
– Разумеется, – Маркиз пожал плечами с некоторым типично мужским самодовольством. – Это была замечательная операция! Я по праву могу собой гордиться! Дело в том, что тот человек, который ее шантажировал, был в цирковом училище какой-то не то партийной, не то комсомольской шишкой местного масштаба. Когда нас с Иркой прихватили на кое-каких не совсем законных делишках, на первый раз милиция ограничилась тем, что послала в училище «телегу» с рекомендацией разобраться своими силами, и эта телега попала в руки к вышеупомянутому комсомольскому хмырю. Он встретился с нами в неофициальной обстановке и ясно дал понять, что замнет все это дело за определенную мзду. Мы выложили денежки, и он действительно не дал бумаге ходу. Но, как выяснилось, он ее сохранил и даже кое-что дополнительно о наших делах разнюхал.
И вот когда Ирка собралась полностью порвать со своим «темным прошлым» и выйти замуж за Модестова, наш старый знакомый неожиданно появился на горизонте. Он подкараулил ее возле дома, пригласил в свою машину и сказал примерно следующее:
«За все надо платить. Ты собралась замуж за известного и весьма обеспеченного человека, но для начала тебе придется рассчитаться по своим старым долгам».
Ирка напомнила ему, что с ним в свое время уже расплатились, но он возразил, что такса на такие услуги определяется личностью того, кто платит. Одна цена – для бедной студентки и совершенно другая – для будущей жены известного режиссера. Короче, если хочешь жить по-человечески – готовь денежки!
Ирка сказала, что ей понадобится некоторое время, чтобы собрать требуемую сумму, и попросила тайм-аут. С этим требованием шантажист вынужден был согласиться: естественно, он не предполагал, что девушка постоянно носит при себе большие деньги и немедленно, прямо в машине, с ним рассчитается.
Однако он предупредил ее, чтобы она не слишком затягивала, и дал сроку три дня.
Ирка, естественно, пришла ко мне и подробно пересказала весь разговор. Мы пришли с ней к единому мнению: даже если бы и можно было достать такую сумму, которую этот негодяй просил за молчание, делать этого ни в коем случае нельзя. Шантажисты совершенно ненасытны, он будет требовать денег снова и снова, и аппетиты раз от раза будут возрастать. Причем он станет требовать денег и у меня, если почувствует, что мои дела налаживаются.
Короче, с ним нужно разобраться раз и навсегда…
– Что я слышу! – прервала Лола рассказ. – Неужели ты его… Леня, я прерываю с тобой всяческие отношения!
– Что ты подумала! – Леня возмущенно взглянул на свою боевую подругу. – Ты же прекрасно знаешь, что я убежденный противник насилия! Об убийстве мы даже не думали…
– Ну слава богу! – Лола перевела дыхание.
– Если позволишь, я продолжу. Как ты помнишь, шантажист дал Ирке три дня сроку. Соответственно в этот срок мы и должны были уложиться. В первый вечер продумали план операции. Для осуществления этого плана нам потребовалась помощь троих человек – одной привлекательной девушки и двоих мужчин, не лишенных актерского дарования. К сожалению, с тобой я в то далекое время еще не был знаком, честно говоря, думаю, что ты лучше всех справилась бы со стоявшей перед нами задачей…
– Наконец-то я дождалась признания! – воскликнула Лола, театрально воздев руки к потолку.
– Не торопись, – Маркиз усмехнулся, – ты еще не знаешь, какую роль требовалось сыграть… Короче, на следующий день наш предприимчивый знакомый ехал домой на своем обожаемом «Москвиче» – ты ведь, может быть, и не помнишь, поскольку в то время была еще совсем юна, но тогда ни о каких иномарках рядовому гражданину не приходилось еще и мечтать, а простенький «Москвич» или «жигуленок» казался венцом творения – и тут у него на пути возникает этакое небесное создание в умопомрачительной мини-юбке, страдальчески согнувшееся над раскрытым капотом стареньких «Жигулей». Редкий мужчина сумеет устоять перед таким трогательным зрелищем.
Короче, наш начинающий шантажист немедленно распушил хвост, как настоящий павлин, кинулся помогать красотке, но безуспешно – поломка оказалась ему явно не по зубам. Тогда девица чуть ли не со слезами на глазах умолила его довезти ее до дома – якобы она ждала какого-то очень важного гостя. Долго упрашивать этого доморощенного Ромео не пришлось, а когда небесное создание предложило ему зайти в квартиру и выпить рюмочку… чаю, он и вовсе пришел в восторг и возомнил невесть что.
Квартирка небесного создания оказалась весьма недурненькой, достаточно уютной по тем временам, про важного гостя как-то очень быстро забыли, рюмочка ненавязчиво следовала за рюмочкой, и в какой-то момент наш бравый шантажист со всей очевидностью увидел по глазам своей новой подруги, что пора переходить к активным действиям.
Он привлек к себе не слишком упиравшуюся девицу, усадил ее на свои колени и начал уже торопливо расстегивать пуговки ее полупрозрачной шелковой блузки, как вдруг в дверь квартиры решительно и резко позвонили.
Очаровательная хозяйка испуганно ахнула и заметалась. Гость сначала не понял причины такого волнения, но когда вслед за требовательным звонком на дверь посыпались ритмичные тяжелые удары кулаков, он и сам почувствовал себя несколько неуютно. Вслед за ударами за дверью раздался суровый начальственный голос:
– Откройте, милиция! Открывайте, Сычева, мы знаем, что вы дома! Открывайте, или мы будем ломать дверь!
Небесное создание в полурасстегнутой блузке носилось по квартире наподобие молекулы, находящейся в броуновском движении, непрерывно издавая истеричные возгласы:
– Что делать, что делать? – И наконец, когда эта чернышевская фраза всем уже порядком надоела, перепуганная девица решила не сопротивляться властям и открыла дверь.
В квартиру ввалились двое очень похожих друг на друга молодых людей в таких протокольных костюмах и с такими протокольными физиономиями, что у нашего незадачливого шантажиста та часть его организма, которая заменяла отсутствующую душу, провалилась куда-то в низ живота, чуть правее поджелудочной железы и чуть выше аппендикса. На скучных лицах незваных гостей отчетливо читалось: неприятности будут, и неприятности очень серьезные.
– Ну что, Сычева, опять за старое взялась? – удивительно скучным голосом проговорил один из гостей, присаживаясь к столу и неторопливо раскладывая перед собой какие-то бумаги, в то время как второй гость со скучающим видом обходил комнату и что-то все трогал, перекладывал и разглядывал. Вообще в облике и поведении этих двоих невыносимая служебная скука была главной и определяющей чертой. Невольно складывалось впечатление, что им все на свете неимоверно скучно, даже сама жизнь, а уж о собственной работе и говорить не приходится.
Небесное создание, только что растерянно метавшееся по своей квартире, как случайно залетевшая в комнату ночная бабочка, неожиданно взяло себя в руки и решительно перешло в атаку:
– А чего вам надо от бедной девушки? Я, между прочим, нахожусь у себя дома и могу делать здесь совершенно все что хочу и принимать кого заблагорассудится. Это в гостинице вы можете об меня ноги вытирать и грозить мне своими дурацкими бумажками, а здесь я в своем праве! Я законы знаю! У нас, между прочим, за проституцию даже статьи нет! Я вообще могу на вас прокурору пожаловаться!
Услышав такие слова из уст небесного создания, наш герой почувствовал себя совсем скверно. Его заменяющий душу орган поворочался и начал сползать еще ниже. Неприятности катились на него со скоростью гоночного автомобиля и неотвратимостью многотонной снежной лавины. А скучный молодой человек за столом наконец обратил на него свое внимание и таким же скучным голосом поинтересовался:
– А это кто такой? Небось, Сычева, опять иностранца подклеила? Знаешь, Сычева, чем это тебе грозит? Прокурором она, видите ли, будет нас пугать! Ты слышал, Димыч?
– Я не иностранец! – судорожно вскрикнул перепуганный шантажист. – Я соотечественник!
– А документы у тебя есть, соотечественник? – В голосе безжалостного молодого человека привычная скука смешалась с откровенной насмешкой в пропорции один к трем.
Шантажист задумался. Ему очень не хотелось предъявлять свои документы, потому что он отлично знал, что за этим последует: «телега» на работу. Он сам занимался неоднократно такими бумагами и ничего хорошего от этого, разумеется, не ждал. Поэтому, повинуясь первому побуждению, он затравленным голосом проговорил:
– Нету… нету у меня документов…
– Хорошо, – скучный молодой человек пожал плечами, – тогда придется проехать с нами в районное отделение… для выяснения личности и оформления протокола.
– Как ни поверни, все только хуже… нет уж, лучше разберемся на месте! – И перепуганный шантажист протянул молодому человеку свой потрепанный красный паспорт.
– Та-ак… – все с тем же скучным выражением произнес милиционер. – Что же это мы, гражданин хороший, себе позволяем?
– А что такое? Что такое? – засуетился «гражданин хороший», в интонации молодого человека явственно расслышавший начальственное неодобрение и даже угрозу. – Я вот зашел к девушке… так сказать, в порядке дружеского визита… безо всяческих дурных намерений… Разве это возбраняется?
– Вы мне тут дурочку не валяйте! – неожиданно рявкнул человек в штатском. – Вы что же, блин горелый, не знаете, что задержаны в обществе хорошо известной органам валютной проститутки Сычевой, многократно замеченной в предосудительных контактах с гражданами иностранных государств? Вы что же, не понимаете, какие это может для вас иметь последствия?
Несчастный мерзавец пришел в неописуемый ужас. Слова «валютная проститутка» и в особенности «контакты с иностранными гражданами» вызвали у него нервную дрожь, затрудненное дыхание и частичное онемение конечностей. В глазах у него потемнело, а на лбу выступил холодный пот. Ведь еще совсем недавно, будучи членом комсомольского оперотряда, он неоднократно участвовал в рейдах по гостиницам «Интуриста» и прочим злачным местам, где отлавливал молодых соотечественников и соотечественниц, подозреваемых в этих страшных преступлениях, и знал, чем это обычно грозило…
– Я ничего не знал! – воскликнул он в страхе. – Я ничего не знаю! Я ее вообще первый раз вижу!
– Ага, – подал голос второй молодой человек, которого напарник называл Димычем, – его вообще ветром в форточку занесло. А позвольте вас спросить, это ваш пиджак висит на стуле?
– Мой, – растерянно сознался шантажист, покосившись на свой родной коричневый пиджак чехословацкого производства и совершенно не ожидая от него предательства.
Димыч небрежным жестом залез во внутренний карман пиджака и, как фокусник вытаскивает из шляпы кролика, букет цветов и финский холодильник, вытащил небольшой полиэтиленовый пакетик, плотно набитый неким белым порошком.
– Мама! – вполголоса проговорил шантажист-неудачник. Жизнь была бесповоротно кончена. Он видел в кино такие пакетики и догадывался, что они могут обозначать.
– Оформляй, Серый, – все тем же скучным голосом обратился Димыч к своему напарнику, – изъято при задержании… – он взвесил пакетик в руке, – около двадцати граммов неопознанного наркотического вещества… – он открыл пакетик, понюхал его содержимое, подцепил малую толику кончиком ногтя и лизнул, – предположительно, героина…
– Товарищи! – застонал несчастный. – Граждане! Я понятия не имею, как это ко мне попало! Я первый раз это вижу!
– Я же говорю, – осклабился Димыч, – его ветром в форточку занесло, а наркотики ему Дед Мороз в карман положил…
– Товарищи! – заныл шантажист. – Я действительно не виноват… я не знаю, откуда это взялось…
– Мы тебе не товарищи! – рявкнул Серый. – В товарищи он нам будет набиваться!
– Это что же он хочет сказать, – обратился к напарнику Димыч, – что мы ему наркотики подбросили? Он что же, оклеветать нас хочет? Нет, Серый, ты слышал, что эта сволочь говорит?
Шантажист еще больше испугался, если, конечно, такое вообще возможно. Он забегал глазами по сторонам, как будто искал пути к немедленному отступлению, и в последней надежде горячо зашептал на ухо Серому:
– Пожалуйста, не оформляйте протокол! Я не виноват! Договоримся… У меня есть деньги…
– Та-ак! – проговорил Серый со злобной радостью. – Ты слышал, Димыч, здесь у нас еще и попытка подкупа вырисовывается!
– При исполнении обязанностей? – восхитился Димыч.
– При исполнении, при исполнении!
– Ну, скотина, мало тебе не будет!
– Товарищи… то есть граждане… – заныл шантажист, – вы меня совершенно неправильно поняли… я не собирался… я совсем не то хотел сказать…
– Мы тебя отлично поняли! – торжественно провозгласил Серый и начал тщательно заполнять протокол.
Несостоявшийся шантажист истекал холодным потом. Он понимал, что жизнь кончена.
– Обрати внимание, Серый, – проговорил Димыч, буравя шантажиста тяжелым протокольным взглядом, – он ведь знает, как к представителям органов следует обращаться, он нас «гражданами» называет. Наверняка опытный кадр, так себе, для отвода глаз дурачка изображает! Надо будет его по нашей картотеке дополнительно проверить!
– Я не опытный! – взвыл шантажист, для которого с каждым новым словом и жестом положение становилось все хуже и хуже. – Это ведь вы сами мне только что сказали, что «товарищами» нельзя называть… Проверяйте меня по любой картотеке, я совершенно чист!
– Это раньше ты был чист, – с кривой усмешкой проговорил Серый, тщательно заполняя бланк, – слышь, Димыч, а как пишется – «гераин» или «гироин»?
– Да один черт, пиши как угодно, начальство разберется!
– Героин, – машинально подсказал грамотный мерзавец.
– Вот видишь, как ты в наркоте хорошо разбираешься! – ухмыльнулся Димыч.
Серый закончил писать и громко зачитал бумагу:
«Мы, сотрудники четвертого отдела ГУВД Иванов С.И. и Петров Д.П., при проведении профилактических мероприятий на квартире у гражданки Сычевой О.А., ранее неоднократно замеченной в связях с иностранными гражданами, задержали гражданина такого-то. При задержании у задержанного…» Слышь, Димыч, нехорошо как-то получается – при задержании у задержанного!
– Не пиши «у задержанного», пиши «у него»!
– Верно! – Серый, оказавшийся Ивановым С.И., исправил запись и продолжил: – «При задержании у него изъято около двадцати граммов наркотического вещества, предположительно героина. В момент задержания гражданин такой-то клеветал на сотрудников четвертого отдела УВД, а также пытался предлагать им взятку…» – число, подписи! – удовлетворенно закончил С.И. Иванов, расписался сам и протянул протокол задержанному: – Распишитесь вот здесь – с протоколом ознакомлен.
Вконец запуганный шантажист расписался в указанном месте и сжался в комок, переводя взгляд с одного мучителя на другого:
– Граждане, да что же это… да как же… что же теперь со мной будет?
– Что будет? – Димыч пожал плечами. – Это прокурор решит, что с тобой будет.
Затем он с прежним скучающим выражением посмотрел на свою жертву и негромко сказал:
– Серый, выйди-ка на пару минут… И Сычеву с собой возьми. Посидите на кухне, что ли, о жизни поговорите…
Понятливый Иванов С.И. моментально выскочил из комнаты, прихватив с собой совершенно не расстроенную хозяйку квартиры, и плотно закрыл за собой дверь.
Димыч тут же приблизился к задержанному и задушевным голосом объяснил ему, что тот может очень даже просто облегчить свою участь, если согласится время от времени выполнять некоторые поручения соответствующих органов, в частности информировать о поступках и высказываниях своих коллег и знакомых, то есть работать стукачом, или по официальной терминологии – сексотом.
Задержанный страшно обрадовался, потому что и так уже выполнял очень сходные поручения по душевной склонности, и немедленно дал безоговорочное согласие.
– Так что, вы не дадите хода этому протоколу? – с надеждой проговорил он и протянул руку за страшной бумагой.
– Не дадим… пока, – строго ответил Димыч и, аккуратно сложив бумагу, спрятал ее в карман пиджака. – Этот документ полежит у нас как гарантия вашей искренности и готовности к сотрудничеству! – произнес он красивую, заранее заготовленную фразу.Шантажиста отпустили, и он помчался домой, не чуя под собой ног.
О своих планах относительно Ирмы он на некоторое время забыл, но, будучи человеком жадным и последовательным, вспомнил примерно через месяц, когда окончательно прошел ужас от пережитого.
Он снова подкараулил Ирку и поинтересовался, приготовила ли она деньги. Но девушка посмотрела на него с неожиданной спокойной твердостью и спросила, неужели он хочет, чтобы был дан ход протоколу о задержании в квартире О.А. Сычевой? Наш храбрец задрожал, побледнел, потом позеленел, попятился и спросил Ирку севшим от испуга голосом:
– Так ты, выходит…
– Выходит, – спокойно ответила та.
Больше она его не видела.
– Да, – вымолвила Лола после долгого молчания, – очень занятная история. Однако, насколько я могу предположить, произошла она лет десять назад?
– Двенадцать, – с готовностью ответил Леня, и Лола снова почувствовала болезненный толчок где-то в области желудка – таким образом ее чувствительная и тонкая актерская душа давала понять, что она глубоко страдает.
Лоле очень не нравилась такая хорошая память Маркиза, ей очень не нравилось его пристальное внимание к этому делу, связанному с его давнишней приятельницей. То есть это он так говорил – про приятельницу, а на самом деле там была явная любовь. Причем, делая скидку на достаточно юный возраст, любовь страстная. А старая любовь, как известно, не ржавеет – вспомнила Лола народную мудрость.
Словно в ответ на ее невысказанные опасения, Маркиз извиняющимся тоном сказал:
– Всем известно, что мы не очень хорошо относимся к тем, кто в свое время сделал нам добро, и просто обожаем тех, кого мы сами облагодетельствовали. Именно поэтому я просто не могу упустить такой случай. Ирме Модестовой грозит нешуточный срок.
– Откуда ты знаешь? – встрепенулась Лола. – Откуда ты вообще знаешь все подробности этого дела? Ведь ничего такого не говорилось ни в газетах, ни по телевизору…
– Я разговаривал с Шапиро, это ее адвокат, очень хороший.
– Да знаю я, кто такой Шапиро, уж как-нибудь! – отмахнулась Лола. – И вот что тебе скажу: если твоя бывшая любовь в состоянии нанять такого дорогого адвоката, то дела ее не так плохи.
– Так-то оно так, – с легким неудовольствием согласился Леня, – но дело в том, что у этого Модестова вдруг возникла первая жена и дочь от первого брака. То есть жена-то бывшая, а дочь, конечно, настоящая. И дочь эта нашла себе какого-то влиятельного покровителя и нажимает теперь на все пружины, чтобы Ирку засудили, потому что там имеет место весьма приличное наследство. То есть если Ирку посадят, то все отойдет предприимчивой доченьке. Так что, боюсь, даже Шапиро не сможет много сделать. Либо же Ирке придется отдать все, все деньги, чтобы отмазаться.
– Ну, на крайний случай и такой выход подойдет, – неодобрительно протянула Лола, – если впереди маячит тюрьма, никаких денег жалеть не нужно.
– Тебе легко говорить! – Леня слегка повысил голос. – Но почему она должна оставаться нищей, да еще и с погубленной репутацией, если она не убивала собственного мужа?
– Откуда ты знаешь? – процедила Лола. – Откуда ты все про нее так хорошо знаешь? Ты что – навещал ее в следственном изоляторе?
– Она пока не сидит. Шапиро удалось изменить меру пресечения на подписку о невыезде, – нехотя сообщил Маркиз, – я говорил с ней, это верно. Но и без этого разговора я точно знаю, что она не убивала. Это, видишь ли, совершенно не в ее характере – перерезать мужу горло только потому, что он ущипнул прислугу за задницу! Да и не было там ничего, наглая девица строила Модестову глазки, это верно, и Ирка ее уволила, чтобы неповадно было. Но вовсе они не скандалили, это девчонка наврала из вредности, только ей в милиции поверили. Короче, никто ничего не знает, как там было дело, милиция не нашла никаких улик. Ни с кем этот Модестов в последнее время не ругался, то есть врагов и завистников у него, конечно, было предостаточно, тебе ли не знать, какие гиены обитают в театральном мире!
– Да уж, – ввернула Лола.
– И вот, когда мне буквально в руки свалилась эта фотография с Анфисиных антресолей, я насторожился.
– И какая же связь? – протянула Лола.
– Ну, косвенная связь, несомненно, есть! – с жаром высказался Маркиз. – Во-первых, обе смерти произошли почти одновременно, приблизительно в начале апреля, то есть убийство Модестова было третьего апреля, а авария с Анфисиным мужем случилась десятого. Дальше: и тут и там в деле присутствуют очевидные неясности и неточности. Убийство Модестова не раскрыли, но быстро нашли подозреваемого, то есть схватили первого, кто был рядом, – жену. В случае аварии – опознания сгоревшего трупа толком, как я выяснил, и не было – предъявили убитой горем жене кусочек куртки: та опознала куртку, действительно это одежда ее мужа, и все, на этом все успокоились.
– Кроме Анфисы, конечно, – напомнила Лола.
– Разумеется. Но ничего бы она не узнала, и никто бы ей не помог…
– Если бы на ее пути по счастливой случайности не встретился ты! – насмешливо заявила Лола.
– Если бы эта бестолковая баба не вздумала похитить нашего Пу И. – Леня проговорил эту фразу слегка заискивающим тоном. – В общем, я решил заняться этим делом. Сначала нужно выяснить, погиб муж Анфисы в аварии или не погиб. Если в машине сгорел не он, то разузнать, куда он мог подеваться. Где-то же он скрывается все это время?
– Где-где – у бабы! – грубо высказалась Лола. – Сбежал мужик от жены и все дела! От такой любой сбежит!
– Возможно, – не стал спорить Леня, – но мне-то нужно для начала узнать, где и когда этот самый Птичкин столкнулся с Алексеем Модестовым, да еще так близко, что сфотографировался с ним в домашнем виде – босиком, на берегу речки.
– Анфиса, конечно, не знает?
– Клянется, что понятия не имеет. Это якобы было еще до их с мужем знакомства.
– Ну и дура! – Лола дернула плечом.