Приятных кошмаров
Шрифт:
Лола ничего не понимала – какая ревность, при чем тут ревность? О чем он говорит?
– Ленечка, это не я… – пискнула она.
– И не ври, даже слушать тебя не желаю! Всегда была упряма как ослица, но не до такой же степени! – орал Маркиз. – Ну надо же, до чего дойти из-за своих дурацких амбиций! Человека готова на смерть послать, лишь бы по-твоему было, дрянь своенравная!
Кого она хочет послать на смерть? Лола терялась в догадках, но недолго, потому что тут же обиделась, что ее назвали дрянью. Это не так, Ленька несправедлив. Хоть он в ярости, нельзя ему прощать.
– Слушай, ты выбирай выражения, – осмелилась выговорить Лола, – хоть выясни сначала, что произошло…
– И не собираюсь! Ни выяснять, ни выбирать выражения! – гремел Леня. – Вообще с тобой знаться не желаю!
Тут ему совершенно изменило самообладание, и он добавил несколько эпитетов, которые, несомненно, не делали ему чести. Выслушав такое, Лола не поверила своим ушам, но решила, что пора начать защищаться. Как-никак, она была вполне современной молодой женщиной и всегда умела за себя постоять.
– Мерзавец! – взвизгнула она. – Хам трамвайный! Тебе у пивного ларька с мужиками разговаривать! Там тебе самое и место! Тоже мне – Главный Мошенник Советского Союза! Нашел чем гордиться, жулик мелкий!
– Артистка с погорелого театра! – не остался в долгу Маркиз. – У тебя таланта ни на грош! У этой табуретки и того больше! – Он пнул ногой табуретку.
– Ах ты!.. – Лола замешкалась в поисках подходящего эпитета, но Леня ее опередил – он-то уже давно был на взводе.
– Будь проклят тот день, когда я нашел тебя в той грязной забегаловке и вытащил из дерьма! – проорал он и остановился.
В пылу ярости он уже не помнил, что ни из какого дерьма он Лолу не вытаскивал и что инициатива работать вместе исходила именно от него.
Лола же в самом эпицентре сильного скандала все же умудрялась держать себя в руках, но до поры до времени. Сейчас терпение ее лопнуло, и она метнула в Леньку то, что попалось под руку – тяжелый соусник. Леня ловко уклонился, соусник ударился об стену и раскололся, темный китайский соевый соус растекся по симпатичным обоям. Лола расстроилась – ей так нравились эти обои. Маркиз же, напротив, неожиданно успокоился. То есть он перестал орать и вышел из кухни.
Услышав возню и скрип дверцы платяного шкафа, Лола заглянула в спальню. Так и есть: Ленька собирает чемодан. Ну что ж, туда ему и дорога!
– Ну и катись на все четыре стороны к своей режиссерше-убийце! – выкрикнула она, но без должного пафоса – не было куража.
К тому же она очень расстроилась, что Ленька считает ее бесталанной, хоть и знала, что это вранье. Но, как говорится, клевещите, клевещите, что-нибудь да останется!
– Лучше иметь дело с убийцей, чем с такой непроходимой дурой, как ты! – спокойно сказал Леня.
И от того, что он высказал это совершенно обычным тоном, не ругаясь, а как бы констатируя факт, Лоле стало особенно нехорошо. Так вот, значит, как он про нее думает? Вот, значит, кем ее считает? И это после всего, что она для него сделала! Стоило только случиться непредвиденной неприятности, как все вышло наружу! Он абсолютно ей не дорожит, он просто регулярно использует ее в своих дурацких мошеннических операциях! А сколько раз Лола рисковала из-за него жизнью! И все напрасно!
Глаза у Лолы защипало и сердце сжалось от такой вселенской несправедливости. Но она гордо шмыгнула носом и постаралась не давать воли слезам. Она не доставит этому чудовищу, этому отвратительному мужскому шовинисту такого удовольствия!
Дверь хлопнула, Лола снова вошла на кухню, заметила безнадежно испорченные обои и горько вздохнула. Все кончено. Жизнь дала трещину, которая становилась все глубже, как при десятибалльном землетрясении. Никогда еще они с Леней так не ссорились. И записная книжка тут ни при чем, то есть она послужила только поводом. На самом деле все гораздо глубже. Похоже, что это окончательный разрыв.
Лола присела на диване в темной гостиной и глубоко задумалась. Пушистая щека потерлась о ее руку – так кот Аскольд показывал, что он сильно не одобряет поведения Маркиза и полностью солидарен с Лолой.
– Ах, Аскольд, – горько пожаловалась Лола, – как ты-то пошел на такое преступление – изорвать записную книжку? Ну они, несмышленыши. – Лола имела в виду двух хулиганов – собаку и попугая, – а ты-то – умный, опытный кот! Ты же знаешь, что он без книжки как без рук!
Аскольд покаянно наклонил ушастую голову и замурлыкал. Он так редко позволял себе такое по отношению к Лоле, только в самом серьезном случае. В последний раз это было, когда Ленька увлекся какой-то мелкорослой провинциальной шавкой и помчался за ней, забыв обо всем, уверив себя, что она сможет заменить Лолу. Как бы не так! Но сейчас – совершенно другой случай, сейчас у них полный и окончательный разрыв. Лола никогда не простит ему грубых и несправедливых слов. Пусть катится к своей старухе! А если они с Ленькой ровесники, то она на девять лет старше Лолы.
От этой мысли на душе немного полегчало.
Снова в городе наступило ясное солнечное майское утро. После сильного ночного дождя деревья еще больше закудрявились пышной свежей зеленью, мостовые и тротуары оказались чисто вымытыми, стекла домов по-прежнему горделиво сверкали.
«Травка зеленеет, солнышко блестит!» – счастливо вздохнул Федор Михайлович.
Дальше там, кажется, было что-то про ласточку, но к птицам Федор Михайлович относился несколько настороженно с тех самых пор, как один нахальный голубь нагадил на дорогую газету, да еще угодил прямо на портрет знаменитого эстрадного певца Филиппа Киркорова. Мало того что несколько номеров оказались испорченными, так еще и одна покупательница, не заметив, испачкала пальто. Было очень неприятно, поэтому с тех пор Федор Михайлович недолюбливал птиц.
В данный момент, однако, ничто не предвещало никаких мелких неприятностей, и Федор Михайлович с удовольствием отдался своему любимому занятию – наблюдению за прохожими. Вот прошла мимо эффектная брюнетка с пышными волосами, одетая в красный костюм. Брюнетка вела на поводке черную же пуделиху в красном ошейнике.
«Ужель та самая Татьяна?» – встрепенулся Федор Михайлович.
Он вспомнил, что не далее как вчера утром с этой брюнеткой, вернее с этими двумя брюнетками – женщиной и собакой, – было связано чрезвычайное происшествие. Именно о них расспрашивала его потом симпатичная незнакомка, у которой пропала собачка.
«Что-то с памятью моей стало…» – всплыло в мозгу.
Брюнетки вели себя несколько странно, вернее, та, старшая, в красном костюме («не шей ты мне, матушка, красный сарафан»). С собачкой-то было все нормально: она бежала, натягивая поводок, изредка отвлекаясь на всякие мелочи – обнюхивание фонарного столба, порванного детского мячика («наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик…») или пустого пакетика из-под чипсов («ах, картошка, объеденье, пионеров идеал!»).
Но вот хозяйка собачки выглядела так, как будто она что-то потеряла. Она брела без ярко выраженной цели, непрерывно оглядываясь по сторонам, вздрагивая от каждого резкого звука и пугливо втягивая голову в плечи («пуганая ворона куста боится»).
Федор Михайлович даже засмеялся тихонько от такого удачного сравнения, потому что брюнетка с несколько крючковатым носом и торчащими в стороны черными волосами здорово напоминала ворону, вымазанную в кетчупе («Балтимор – наш вкусный спонсор!»).
Те двое уже несколько раз продефилировали по той стороне улицы мимо Федора Михайловича, длинноносая брюнетка заглянула в кафе, потом вышла оттуда и обреченно (несолоно хлебавши) потянула свою пуделиху прочь. И в это самое время над самым ухом Федора Михайловича раздался мелодичный голосок давешней дамы с собачкой:
– Пу И, немедленно прекрати трогать газеты! Тебе они совершенно не нужны! Ты не читаешь бульварную прессу!
Федор Михайлович оглянулся и увидел рядом с собой вчерашнюю прелестную незнакомку. Сегодня она была одета очень просто – в голубые джинсы и такую же куртку. Волосы были причесаны наспех, глаза не блестели, как вчера. Вообще вид она имела несколько расстроенный, чему Федор Михайлович несказанно удивился – ведь песик, потерю которого она вчера так оплакивала, стоял рядом с ней, живой и здоровый. Но все равно в простой одежде и почти без макияжа, она была ничуть не хуже вчерашнего.
«Во всех ты, душечка, нарядах хороша», – умиленно подумал Федор Михайлович и сказал, указывая глазами на собачку:
– Кто-то теряет, а кто-то находит.
В это время шустрый маленький песик умудрился подпрыгнуть, захватить в зубы стопку газет и оторвал угол у пяти штук.
– Простите, – смутилась незнакомка, – я заплачу.
Она положила деньги и ушла, потянув за собой маленького хулигана.
«Нет, ты не для меня», – расстроился Федор Михайлович.
Лола машинально подхватила Пу И на руки и перешла через дорогу. Она и сама не знала, куда идет, – просто утром Пу И срочно понадобилось выйти на прогулку. Леня так и не объявился и не позвонил. Звонить ему сама Лола, разумеется, не стала, хотя и подозревала, что мобильник его был выключен. Что ж, разрыв так разрыв, думала она, нужно как-то определиться и жить дальше. Пока мыслей в голове не было никаких.
Лола бездумно тащилась за Пу И по улице, и тут ее остановили. Анфиса Саркисовна собственной персоной бросилась ей наперерез. Пу И нейтрализовала пуделиха.
– Здравствуйте! – вскричала Анфиса. – Я вас всюду ищу!
– Вот как? – холодно спросила Лола. – И что же?
– То есть не вас, а Леонида! – Анфиса не заметила Лолиного холодного тона. – Он мне срочно нужен, просто сверхсрочно!
«Еще одна, – злобно подумала Лола, – еще одна, кому срочно нужен Маркиз, просто необходим! Зря стараешься, милая, тебе там точно ничего не светит. Почему-то мне кажется, что вдова режиссера Модестова попригляднее тебя будет! Хотя это нетрудно…»
– Мне необходимо с ним связаться, чтобы передать одну вещь! – кричала Анфиса.
– Тише, – Лола невольно отодвинулась. – Что вы хотите ему передать?
– Только ему! – заупрямилась вдруг Анфиса.
– Ну как хотите, – Лола рассердилась, – я, пожалуй, пойду.
– Он не оставил мне своего номера, – заныла Анфиса, – сказал, что сам свяжется со мной, когда будет нужно…
– Так что же вы от меня хотите? – холодно произнесла Лола.
– Но вы понимаете, у меня чрезвычайные обстоятельства!
– Ничем не могу помочь. – Лола отвернулась и бросила через плечо: – Леонид сейчас занят… кстати, вашим делом.
– Ну хорошо, – решилась Анфиса, – я скажу. Только не здесь.
Они прошли еще квартал, потом потянули своих собак в проход между домами и увидели две скамейки под чахлыми кустиками. С одной стороны крошечный скверик отгораживала высокая кирпичная стена без окон, с другой – бетонный забор. На скамейках никого не было.
Анфиса села и достала из сумочки какие-то бумаги.
– Дело в том, что вчера Леонид очень заинтересовался одной фотографией, – начала она.
– Я в курсе, – вставила Лола, – я видела эту фотографию.
– И я стала делать уборку, потому что там было все так разбросано… все разлетелось с антресолей, – не слушая Лолу, бормотала Анфиса. – Я стала делать уборку, я ничего не выбрасывала, я разобрала все бумаги… и вот нашла это, – она протянула Лоле еще одну фотографию.
Даже сейчас, когда тот, первый, снимок исчез в кармане у Лени, Лола могла с уверенностью сказать, что эта фотография – родная сестра той. Сделаны они были одним и тем же фотоаппаратом в одно и то же время, отпечатаны на одной и той же бумаге. Даже пейзаж, изображенный на снимке, был один и тот же: небольшая сонная речка, деревянные мосточки. Только сидели на мосточках не двое, а трое и так же болтали в воде ногами. Лола вгляделась: слева, несомненно, Модестов, дальше Птичкин, а справа притулился разбитной такой мужичок в клетчатой ковбойской рубашечке с расстегнутым воротом. Он был довольно молод, не старше тридцати, но уже пробивались на лбу первые легкие залысины. Лола перевернула фотографию. На обороте ее крупным, круглым, разборчивым, каким-то детским почерком было написано:
«Июль, 1988 год, г. Владимир. Слева направо: Леша, Гоша, Миша».
«Вот как, – подумала Лола, – следовательно, этот третий, с залысинами, – Миша».
– И вы, конечно, понятия не имеете, кто такие эти люди рядом с вашим мужем и что они там делали?
– Н-нет… – Анфиса наклонила голову.
– Отдыхали в санатории? – терпеливо спрашивала Лола.
– Нет, муж никогда не отдыхал в санатории, – твердо отвечала Анфиса.
– Владимир… – задумчиво сказала Лола, – может быть, ваш муж ездил по туристической путевке по Золотому кольцу?
– Возможно, – оживилась Анфиса, – он бывал во Владимире и Суздале, я точно знаю… рассказывал про Боголюбово… еще про Гусь-Хрустальный и про Юрьев-Польский…
– И что нам это дает? – устало осведомилась Лола. – Все равно неизвестно, каким боком эта фотография связана со смертью вашего мужа. Хотя… возможно, нужно говорить об исчезновении…
– Вы что-то знаете? – Анфиса больно схватила Лолу за руку. – Умоляю, скажите, вам что-то известно?
– Но вы же сами вчера все время твердили, что муж ваш жив, что он приходит в квартиру во время вашего отсутствия и роется в вещах, – весьма недоброжелательно напомнила Лола.
Сегодня ее и так-то все раздражало, а уж бестолковая темпераментная вдова тем более. Искала она, видите ли, Маркиза, чтобы срочно отдать ему еще одну фотографию! На которой прибавился неизвестный Миша! Ну и что, интересно, это дает? Кто такой этот Миша? Откуда он взялся? Где проживает в данное время и жив ли еще?
Как бы в ответ на Лолины невысказанные вопросы Анфиса робко протянула ей еще одну бумажку. Это была почтовая открытка более чем десятилетней давности. На открытке были изображены елка с игрушками, Дед Мороз в шубе, Снегурочка с косичками и зайчик с морковкой. На обороте открытки тем же самым крупным разборчивым полудетским почерком было написано:
«Поздравляю с Новым 1989 годом! Желаю в новом году счастья, радости, хорошего настроения и успехов во всех начинаниях! Помните ли вы еще город Владимир?»
И подпись – Миша. Адресована была открытка Георгию Птичкину, а в графе «обратный адрес» стояло: г. Ломоносов, ул. Сочувствующих, дом 8, Сыромятников Михаил Степанович.
Миша, значит. Это уже кое-что. Лола повеселела и благосклонно поглядела на вдову. Оказывается, не так уж она и бестолкова! Сумела сопоставить даты и почерки на открытке и карточке.
– Как думаете, это поможет в расследовании?
– Надеюсь, что да, – бодро сказала Лола, хотя на самом деле не была в этом уверена.
– Боже мой! – Из глаз Анфисы потекли обильные слезы. – Вы не представляете, как я измучилась от неизвестности! Не быть уверенной, жив твой муж или умер? Это ли не мученье? За что, за что мне это?
– Скажите, – Лола прониклась сочувствием к несчастной брюнетке и тронула ее за рукав, – скажите, а вы не ссорились в последнее время с мужем? Не мог он… ну, сами понимаете, как это иногда бывает с мужчинами… возможно, он рассердился на вас и решил…
– Вы хотите сказать, что я ему попросту надоела? – зловещим тоном спросила Анфиса.
Слезы ее мгновенно высохли, и смотрела она на Лолу так угрожающе, что той стало нехорошо.
– Да я ничего не имела в виду, так только предположила… – робко промямлила она, ей очень не нравился адский огонь, полыхавший в черных глазах ее смуглой собеседницы.
– Ах ты стерва! – вдруг заорала Анфиса. – Да как ты посмела даже предположить такое! Гуля меня обожал! Он никогда бы так со мной не поступил! Он любил меня! Мы жили душа в душу!
– То-то он все на дачу от тебя сбегал, чтобы отдохнуть! – ехидно ответила Лола и, как оказалось, попала в больное место, потому что Анфиса зарычала и бросилась на нее, растопырив ярко-алые ногти.
Лола ловко увернулась и подхватила Пу И на руки, чтобы в суматохе собаку не покалечили.
– Если он тебя так обожал, то какого черта ты людей баламутишь! – закричала Лола. – Собаку мою похитила, глюки у тебя! Если больная, то лечиться надо, а не людей от дела отрывать!
– Ты! – Анфиса выкатила глаза, нос ее как-то странно удлинился, и она стала еще больше похожа на ворону. – Ты, дрянь!
Она оглянулась в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы запустить в Лолу.
– Да по тебе давно психбольница плачет! – в удивлении сказала Лола. – Недаром муж сбежал! Больше не мог вынести!
– Зараза! Отдай бумаги! – орала Анфиса. – Отдай, а то хуже будет!
– Как бы не так! Отдам их Лене, с ним уже сама и разбирайся! – в ответ проорала Лола.
Она бросилась бежать, разъяренная вдовица пыталась последовать за ней, но пуделиха запуталась поводком в ножках скамейки. Пока Анфиса распутывала Джульетту, Лола с песиком уже скрылись с глаз.После разговора с Анфисой Лола почувствовала настоятельную необходимость снять стресс. Она была настолько зла на ненормальную хозяйку пуделихи, что дрожали руки, и сердце билось слишком сильно. Поскольку рядом было кафе, Лола решила, что чашка кофе с пирожным приведет ее в душевное равновесие, да и Пу И не помешает половинка миндального печенья…
Правда, это было то самое кафе, прошлое посещение которого так ужасно закончилось, именно здесь Пу И был похищен, но вряд ли теперь зловредная вдова снова решится на преступление. Тем не менее Лола дала себе слово ни на секунду не выпускать песика из поля зрения и храбро толкнула дверь.
За стойкой, к счастью, была совсем не та девушка, что в прошлый раз. Увидев Пу И, которого Лола ловко держала на руке, как сумочку, барменша неуверенно протянула:
– Вообще-то к нам с собаками нельзя…
– Где вы видите собаку? – удивленно осведомилась Лола. – Вот его вы называете собакой? – Она ласково посмотрела на Пу И.
– А кто же это – кошка? – спросила барменша. – Но с кошками мы тоже не обслуживаем!
– Это ангел! – отрезала Лола. – Посетителей с ангелами, надеюсь, вы обслуживаете?
Барменша не нашла достойного ответа, а Лола, чтобы окончательно закрепить успех, добавила:
– Между прочим, в Париже собачки этой породы считаются просто дамскими аксессуарами. Надеюсь, вы в своем заведении обслуживаете дам с ридикюлями любой формы?
И тут же, не давая девушке времени собраться с мыслями, продиктовала:
– Мне – фруктовый салат, вишневый кофе, сливок положите побольше, а сахару совсем не надо, и две миндальные трубочки… нет, одну, – Лола вспомнила неприятную неожиданность, которую преподнесли ей минувшим утром очень точные английские электронные весы, – и еще вот такое ореховое пирожное для моего маленького ангела…
– Для вашего ридикюля? – ехидно уточнила барменша.
Лола удобно расположилась за столиком, устроила Пу И на отдельном стуле и отломила ему кусочек пирожного.
В это время за соседний стол сел высокий хорошо одетый мужчина лет сорока с чуть посеребренными сединой висками. Он с интересом взглянул на Лолу, затем перевел взгляд на чихуа-хуа и протянул руку, чтобы погладить его. Пу И негромко зарычал.
– Он не кусается, – сказала Лола.
– Можно дать ему кусочек ветчины? – спросил мужчина.
– Вряд ли он захочет, – Лола улыбнулась: эта сцена ей что-то очень напоминала.
– Вы давно изволили приехать в Ялту?
– Дней пять, – Лола уверенно подыграла собеседнику.
– А я уже дотягиваю здесь вторую неделю.
– Время идет быстро, а между тем здесь такая скука!
– Чехов, – мужчина трогательно улыбнулся.
– «Дама с собачкой», – подхватила Лола, – приятно встретить человека, разделяющего твои вкусы. Я обожаю Чехова.
– Трудно его не любить. А что – ваш маленький друг действительно не любит ветчину?
– Он предпочитает ореховое печенье. – Лола отломила песику еще один кусочек. Пу И осторожно взял печенье из ее руки, но все еще недовольно посматривал на незнакомого человека.
– Вы часто здесь бываете? – спросил мужчина.
– Всего второй раз… причем первый раз нам очень не понравился. Правда, Пу И?
Пу И всем своим видом показал, что ему очень даже понравилось приключение, в особенности же близкое знакомство с очаровательной пуделихой Джульеттой.
– Ах ты негодник! – Лола слегка шлепнула его.
– Пу И? Его зовут как последнего китайского императора? – Незнакомец явно пришел в восторг.
– Да, – Лола потупилась, – я надеялась, что ему это будет приятно…
Она не уточнила, кого имеет в виду – песика или покойного восточного государя. В голосе незнакомца Лола уловила несомненный интерес, причем не только к ее очаровательному любимцу, но и к ней самой. Лола тут же расстроилась, что на ней сегодня простые голубые джинсы и куртка, а не тот изумительный костюм цвета весенней молодой листвы, который ей очень шел. Тот костюм вчера испортил маленький паршивец, без чистки дело не обойдется. Но можно же было надеть что-то другое, что, у нее тряпок нет, что ли? Например, тот брючный костюм цвета ржавых осенних кленовых листьев, он изумительно подходит к Лолиным глазам! Или жемчужно-серый, в едва заметную тонкую полоску, с такой короткой юбкой. Или оливковый, жакет там свободный, а юбка значительно ниже колена, но зато какой разрез!
Вместо этого великолепия Лола утром не нашла ничего лучше, чем облачиться в линялые джинсы, как какая-нибудь бомжиха! Она скосила глаза на своего собеседника, так любящего Чехова.
– Вы не будете возражать, если я пересяду за ваш столик?
Лола не возражала. Незнакомец заказал для Пу И еще одно ореховое пирожное, а для Лолы – рюмку ирландского сливочного ликера и наконец перестал быть незнакомцем.
– Олег Петрович Нестеровский, – представился он.
Лола тоже назвала свое имя, точнее – свой сценический псевдоним.
– Я не спрашиваю, чем вы занимаетесь, – Олег Петрович тонко улыбнулся, – такая привлекательная молодая дама, которая может днем в будни позволить себе посидеть в кафе с собачкой и при этом так хорошо знает Чехова… подозреваю, что вы актриса.
– Вы очень наблюдательны, – Лола порозовела. – А чем же занимаетесь вы? Мужчина, который может позволить себе днем посидеть в кафе, – это куда большая редкость!
– Я бизнесмен, – Олег Петрович отставил рюмку и склонил голову набок, неожиданно напомнив Лоле умного фокстерьера Рики.
– Бизнесмены – они на то и бизнесмены, то есть занятые люди, – недоверчиво ответила Лола.
Впрочем, она проявляла недоверие только для виду. Ей очень понравился импозантный незнакомец. Так приятно было сидеть с ним рядом в полупустом зале кафе и наслаждаться неторопливой беседой. Слова его падали целительным волшебным бальзамом на Лолину израненную душу.
Они продолжили разговор о театре, и Лола приятно удивилась его осведомленности и образованности. Лола выпила еще рюмку ликера и совершенно расслабилась. В самом деле: она познакомилась с приятнейшим мужчиной, который вел себе более чем прилично, не набивался в гости, даже никак не давал понять, что такое может случиться, – то есть не расспрашивал обиняком, одна ли Лола живет, замужем ли и какая у нее квартира. Просто два интеллигентных человека разговорились за чашкой кофе, а что в глазах Олега Петровича присутствует несомненный мужской интерес, то что же в этом странного? Лола – молодая интересная женщина, как говорится, все при ней, отчего же мужчине и не поглядеть на нее с интересом?
«Так-то, Ленечка, – злорадно думала Лола, – находятся мужчины, которые не считают меня дурой! И я уверена, если бы Олег Петрович увидел, как я играю, он пришел бы в восторг! Потому что он – тонко чувствующий индивидуум, не чета некоторым! Тем, которые в театр-то ходили один раз в детстве на «Красную Шапочку». Тем, которые не отличают Гоцци от Гольдони и путают Гамлета с Макбетом. И он еще смеет оговаривать мой талант! Да что он понимает в актерском мастерстве, хотела бы я знать!»
Тут Лола поймала себя на том, что она совершенно не слушает своего симпатичного собеседника, и чтобы сгладить неловкость, улыбнулась ему как можно нежнее. Тот принял ее улыбку с явной готовностью и придвинулся на своем стуле поближе.
– Как приятно встретить родственную душу! – заговорил он. – Я в отношении театра чувствовал себя раньше несколько старомодным, – ну, знаете, сейчас в моде этакий авангард, на сцене все голые и тому подобное… И когда начинаешь в продвинутой компании говорить о своей любви к Чехову или, допустим, к Лопе де Вега…
– Я обожаю драматургию Лопе де Вега! – перебила Лола. – Это замечательные пьесы! И так хороши для постановок! И такой простор для актера!
– Мне кажется, у нас с вами полное совпадение вкусов, – сказал Олег Петрович тихо и посмотрел со значением.
Где-то в глубине истерзанной Лолиной души зазвенел предупредительный звоночек: дескать, не верь сладким речам, уж больно все гладко получается. Но Лола так была расстроена вчерашним скандалом с Ленькой, что ей просто необходимо было выслушать от кого-то комплименты и ласковые слова. Так что она не вняла предупредительному звонку и забыла предостережения мамы в детстве насчет того, что нельзя разговаривать с незнакомыми дядями на улице, это может очень плохо кончиться.
Тем более что Олег Петрович мягко взял ее руку в свою. Рука его была сильной и теплой, Лоле было очень приятно его пожатие.
Если бы она могла взглянуть сейчас в зеркало на себя и своего собеседника, она бы насторожилась. Лоле всегда было свойственно чувство стиля, и она не смогла бы не заметить некоторого диссонанса. Все манеры Олега Петровича были рассчитаны на то, чтобы покорить «Даму с собачкой», а ведь сегодня Лола таковой не являлась. Сегодня она вообще не играла никакую роль, не до того было после вчерашнего скандала и бессонной ночи.
Если бы она явилась расфуфыренной светской дамой, как вчера, разговоры Олега Петровича были бы куда более уместны, но для простой ненакрашенной девчонки в джинсах, какой Лола выглядела сегодня, это было чересчур, слишком наигранно.
Но Лола не глядела на себя в зеркало, и чувство стиля ей изменило. Поэтому она подавила в зародыше небольшие сомнения, легкое неудобство, крошечного червячка, шевелившегося в груди, как раньше придушила подушкой предупредительный тревожный звонок.
Олег Петрович все гладил и гладил ее руку и говорил что-то тихим, ласковым, завораживающим голосом. Лола прикрыла глаза, вся отдавшись сладостному чувству покоя.
И вдруг… Ее собеседник как-то дернулся, вскрикнул и даже прошипел что-то, похожее на ругательство. Он вскочил, с грохотом опрокинув стул, тряся рукой – не той, которой он гладил Лолу. С пальца капала кровь.
– Пу И, мерзавец! – завопила Лола. – Что ты себе позволяешь?
Песик сидел на стуле и грозно рычал, ничуть не раскаиваясь в содеянном.
– Боже мой! – Лола засуетилась, предлагая Олегу Петровичу свой батистовый носовой платок. – Просто не представляю, что на него нашло! Он никогда раньше так не делал…
Разумеется, она покривила душой, причем дважды. Во-первых, Пу И довольно часто позволял себе цапнуть неугодного ему субъекта за палец. Случалось это и с Маркизом на ранней стадии знакомства, просто Пу И никогда не доходил до кровавых ран. В этот раз он явно перестарался, и Лола прекрасно понимала, почему.
Песик просто приревновал Лолу к незнакомому мужчине, недаром с первых минут знакомства он смотрел на него весьма неодобрительно.
– Простите, простите нас, – Лола чуть не плакала.
– Ничего, – Олег Петрович слабо улыбнулся, – я сам виноват.
В чем он виноват, Лола не уточнила.
– Мне жаль, что так получилось, – Лола помедлила.
– Я надеюсь, что мы продолжим знакомство в более спокойной обстановке? – тут же нашелся Олег Петрович и протянул Лоле визитку с номерами своих телефонов. – Позвоните мне, когда захотите поболтать о театре.