Приют для девушек
Шрифт:
– Это для гостей. Иногда к нам приезжают из других приютов. Там есть общая комната с кроватями для подопечных, отдельная комната для смотрителя или помощника, смотря кто приедет, и душевая. Дом доступен в любое время года, внутри обеспечивается комфортная температура. Эти мангалы не только для гостей, можно использовать для себя, во внерабочее время, – махнула она в сторону четырёх широких жаровень из красного кирпича, но сейчас они интересовали меня меньше всего.
Строение, отделанное сайдингом под светлое в лёгкую желтизну дерево, было длиной почти как дом, но высотой в один этаж. Одна половина застеклённая и чем-то похожая на летнее кафе, а вот другая не имела даже окон, отчего больше напоминала мне бытовку или сарай. Я не знаю, как внутри, но снаружи было очень похоже. Сразу за этим сараем шли лавочки, кустики и цветочки. Словно закуток для отдыха в каком-нибудь огромном парке. Три места для автомобилей на фоне всего остального выглядели очень скромно.
Напротив парковок, через широкую дорожку и газончик, расположился спортивный комплекс с турниками, лесенками и прочим. Прямо перед ним в ряд выстроились двенадцать качелей, а вот за ними располагалась спортивная площадка, огороженная белым заборчиком. Места было так много, что представлялось возможным не только побегать, но и с лёгкостью провести официальное соревнование по баскетболу.
Между зоной активного отдыха и домом находилось самое красивое место. Оно напоминало небольшой уютный скверик, в середине которого красовался фонтан. И опять такие же аккуратные кустики, травка, изящные скамейки, дорожки, присыпанные песком. Больше всего меня радовало почти полное отсутствие плиток на земле. Я бы с радостью сбросил ботинки и босиком потоптался по этому светлому песку. Неожиданно из-под лавки вылез Лоцман и принялся деловито, почти по-собачьи, зарывать, по всей видимости, недавно сделанные дела, но даже это меня не смутило.
– Когда приступать? – с готовностью спросил я.
– Да хоть завтра, – радостно ответила эйчарка с таким выражением лица, что мне захотелось увидеть её при других обстоятельствах и в другом месте.
В некоторые моменты она казалась чертовски привлекательной.
Нина. Четверг.
Первый рабочий день начался очень странно. Я, как всегда, решил перестраховаться и в итоге замучил бедного Стаса. В день показа дома и территории он отвёз меня обратно домой. На этот раз дорога заняла несколько часов. На работу я собирался почти ночью. Петрович стоически терпел мои заморочки со сбором вещей, фотографированием перекрытых вентилей и закрытием дверных замков. Услышав про хомяков, он тихо рассмеялся, но не подал и вида, что всё происходящее его не только забавляет, но и уже несколько раздражает.
Сидя в машине, он мотнул головой, оценивающе посмотрел на меня и с некоторой долей уважения произнёс:
– Чувствую я, Максим Сергеевич, что документы Вашего приготовления выходили с пометкой «выполнено перфекционистом».
Я почувствовал, что краснею.
– Да ладно тебе, Стас. Ничего не могу с собой поделать. Уехал я как-то раз в гости и думал, что квартиру закрыл, а оказалось не запер ни на один замок. Повезло. За четыре дня никто не вошёл. Вот с той поры и клинит. Только теперь со всем, – признался я.
– Мда, – многозначительно ответил водитель. – Ладно, Макс. Это не моё дело, просто показалось, что если ты так собираешься перед выездом, то и документы подготавливаешь не хуже.
– Вроде хвалили. Была у нас на последнем месте работы такая практика – под конец года грамоты раздавать отличившимся юристам. Я три штуки получил.
– А проработал ты там сколько?
– Три года.
Стас хмыкнул:
– Я же говорю – перфекционист.
– Ты смотри. Вот гляну твоё личное дело, потом тебя тоже пообсуждаю, – пригрозил я.
– Мне в детстве летать хотелось. На истребителе или вертолёте, – неожиданно сказал Стас. – Никогда не любил юриспруденцию.
– Я тоже не любил. Посмотрим, что будет на новом месте.
В приют мы ехали уже ночью. По дороге заскочили в один из, с позволения сказать, ресторанов быстрого питания. Набрав себе разнообразной и вкусной еды, до сих пор у многих считающейся вредной, мы позволили себе перекусить. Стоя на парковке у машины, мы снова разговорились.
Мысли Стаса во многом были схожи с моими. Огромная территория и дом вызывали много вопросов. По словам водителя, после того, как он увидел свою комнату, у него проскочила мысль, что нас всех должны поубивать, как только мы разжиреем от такой шикарной жизни. Зарплату ему, к слову говоря, предложили немаленькую. Катать меня на машине за триста тысяч в месяц, для Стаса было неожиданным предложением. Я сообщил ему, сколько денег обещали платить мне, решив не скрывать этой информации. Реакция Петровича была предсказуемой. Чуть не подавившись молочным коктейлем, он выпучил глаза и не нашёл даже сил переспросить, лишь по-рыбьи приоткрывая рот.
– Я вообще думал, что умру от счастья, – отшутился я.
– Я бы умер. Там же. Темнят они, думаю.
– Да хрен его знает. Контора есть такая, я выписку из ЕГРЮЛ посмотрел. Денег только откуда у них столько. Я так понял, что наш приют не первый и не единственный.
– Слов нет…
– У тебя тоже есть ощущение, что такие подарки в жизни бывают не просто так?
– Спрашиваешь. Я всё думал, – за что три сотни водиле? А у смотрителя вообще… миллион… Я таких зарплат и во сне не видел. Тысяч восемьдесят – уже предел мечтаний.
– Видимо, теперь, Стас, наш с тобой предел мечтаний преодолён. Надо месячишко хотя бы отработать и посмотреть, что там и к чему. Вдруг ересь какая-то окажется, придётся сваливать.
– Но свалим с зарплатой хотя бы, – согласился Петрович.
– Угу, – ответил я, доедая свою порцию картофеля фри.
В приют мы приехали за полночь.
* * *
Утром я ожидал шумного приезда подопечных. Не знаю отчего, но в моём представлении их появление должно было быть именно таким. Ожидания не оправдались. Совсем. К моей радости, всё прошло спокойно. Девять девушек были схожи: с длинными пепельными волосами, светло-серыми глазами, с виду худенькие и хрупкие. На мой взгляд, они даже внешне были похожи. При меньшем количестве я наверняка принял бы их за сестёр. Для себя я окрестил их «матрёшками». Это было забавное, но правдивое сравнение. Среди них не было ни одной одинакового роста. Мал мала меньше
Самым главным, даже неожиданным событием дня для меня стал тот факт, что эйчарка и оказалась той самой загадочной Нинелью, выполнявшей роль мой помощницы, чем я был несколько озадачен. Два дня общения с ней были наполнены достаточно противоречивыми впечатлениями, но, вспоминая её вчерашний взгляд, я больше обрадовался, чем огорчился. Кстати, после показа дома она была настолько дружелюбной и приветливой, что я был крайне удивлён.
Вскоре она удивила меня ещё больше. Такого я совсем не ожидал. Попытка убедить меня, юриста, в том, что я смотритель только по бумагам, а она в первую очередь член совета, а уже потом помощник, немного омрачила впечатления первого дня. Я постарался мягко свести на нет её провокации. Благо, решать проблемы дипломатическим путём я умел. В какой-то момент мне показалось, что она успокоилась, но это впечатление было обманчивым. Складывалось ощущение, что Нинель Артуровна пыталась перехватить управление приютом, делегировав мне исключительно представительские полномочия. Нет, мне не было сложно выйти, поприветствовать подопечных, только что вылезших из привёзшего их микроавтобуса. Причём, наш собственный в это время так и стоял на парковке, что лично у меня вызывало вопросы о необходимости его наличия вообще. Мне не было сложно собрать прибывших в своём кабинете и раздать инструкции о правилах поведения на территории. Мне не было сложно собрать подписи, познакомиться с девушками (при этом лихорадочно пытаясь всех запомнить), отправить их завтракать и отдыхать. Мне вообще ничего не было сложно. Именно так я думал до сегодняшнего дня.
Вскоре меня ожидал очередной сюрприз. Огромный обеденный зал, по словам Нинели, был предназначен только для подопечных и членов совета. А так как я не отношусь ни к одной из этих категорий, то и вход мне туда, так сказать, «заказан». С этими словами и ещё одной хамской фразой, девушка захлопнула двери перед моим носом, в дополнение ко всему заперев их изнутри. Сложно отстаивать свои права перед человеком, который сам всеми силами пытается убедить меня в моей же никчёмности и бесполезности. Устраивать разборки на глазах у подопечных или персонала, а тем более ломиться в дверь, тоже не представлялось мне хорошим вариантом, но и терпеть подобное – чревато.