Приют для девушек
Шрифт:
Вчера она была совсем другая. Удивительно! Неужели можно так сильно измениться за одну ночь? Когда я увидел девушку сегодня, то был уверен, что мы подружимся и сработаемся! Я даже не сомневался. Итог оказался другим. Печально всё это…
Я мог бесконечно долго грустить, но работа «сама себя работать не будет». Вчера вечером приют напоминал тихий дом, сегодня здесь кипела жизнь. Чтобы несколько отвлечься от ситуации, я пошёл знакомиться с персоналом, заодно подумывая о том, где бы примоститься и позавтракать, обмозговывая вываленное на меня симпатичной помощницей.
Повар был хрестоматийным в моём представлении: кругленьким, румяным, с пухлыми ручками, дружелюбным и разговорчивым. Константин Борисович колдовал над кастрюлями и сковородками, рассказывая, как он счастлив на этой работе. Его карие глаза (почти как у Стаса, может быть, лишь немногим светлее), производили странный эффект. Каждый раз при его взгляде меня будто начинало жечь изнутри. Жгло не очень сильно, но было малость неприятно. Усадив меня за стол, который я не заметил вчера, а оказалось, что персонал столовался именно за ним, Константин Борисович, как по волшебству, выдал мне два приятно тёплых и потрясающе вкусных омлета: тыквенный и с авокадо, что для меня, непривыкшего к подобному, было не только в новинку, но и сродни деликатесу, в широком смысле этого слова.
Здесь же, на кухне, я познакомился и с нашими техниками, чистившими до поры картошку в соседнем помещении и оказавшимися на поверку разнорабочими. Первый – мужичок лет шестидесяти, невысокий, сухопарый, косматый, с рыже-бурой шевелюрой, напоминал дистрофичного медведя-карлика. Ещё он басил и раздражающе цокал, через слово поправляя очки-хамелеоны. Представился Людвигом Аристарховичем. Второй – полная противоположность. Рядом с ним можно было почувствовать себя очень маленьким. Два двадцать восемь и семь, по его словам. Рост внушительный, но при жутчайшей худобе и костлявости рук, со впалыми щеками и огромными, выпученными ярко-синими глазами, у меня складывалось ощущение, что я смотрю на шпалу со светодиодами. Ещё Виктор Борисович необычно шутил. Я не обижусь и на Бориса Викторовича, но лучше так не надо. Конец цитаты. Очень странная шутка. Мне не зашла. Но кто я такой, чтобы судить? Люди были приветливы, общительны и в какой-то мере с юмором. Пусть даже мной и не воспринимаемым.
Уборщиц я застал на выходе из дома. Очень интересные женщины. На мгновение мне даже почудилось, что я их где-то видел. Галина Васильевна и Елена Александровна, зеленоглазые брюнетки, не растратившие своего очарования, оказались двоюродными сёстрами, отчего у меня, так скажем, отлегло, ибо с самого начала знакомства с ними, меня одолевало чувство, что я малость не в себе. Если причин, объясняющих странную схожесть приехавших сегодня девушек, я ещё не нашёл, то похожесть уборщиц была вполне логичной при таком-то родстве. Не худые, не полные, крепкие, сбитые, весёлые, улыбчивые, да ещё выразившие своё непредвзятое мнение по поводу хамства Нинели, которая явно уже была у них не в почёте. Они посоветовали мне продержаться пару дней до приезда другого члена совета и с ним поговорить о своём статусе смотрителя. Даже акцентировали моё внимание на том, что обязательно надо рассказать всё о поведении Нинель. Галина Васильевна любезно приободрила меня и сказала пару слов о том, что во времена её работы в другом приюте, местный смотритель игнорировал выверты особо зарывавшихся советников, ставил их на место и в итоге сам попал в совет. Насколько это было правдой, я не знал, да и испытывать судьбу настолько пока не хотел. Елена Александровна сунула мне в руку мятную конфетку, подмигнула и побежала за сестрой.
На лавочке у фонтана, уже заработавшего и ловящего струями воды вездесущие лучи июльского солнца, сидели две девушки: врач Ольга Петровна и психолог Юлия Владимировна. Я поздоровался с ними, сел напротив, оглядывая местность, будто в первый раз. Сотрудницы не обратили на меня никакого внимания. Ещё не зная, кто из них кто, я прислушался к разговору. Через несколько минут ситуация прояснилась. Стоило прозвучать одному лишь имени. Девушки заметили меня и перешли на шёпот. Светло-русая Ольга, что-то тихо рассказывала шатенке Юле, отчего обе похихикивали, как школьницы. В своих одинаковых серых костюмчиках девушки напоминали учительниц. Через минуту они поднялись и молча ушли. Высокие, статные, больше похожие на моделей, нежели на представительниц своих профессий.
На улице было хорошо, и, несмотря на мою «никчёмность» и «номинальность», я просто так сдаваться не планировал. Вернувшись в кабинет, я снова перечитал должностную инструкцию, памятки и прочие справочные материалы. Естественно, ни одного слова о беспрекословном подчинении представителям совета не было. В некоторых случаях мне было нужно их согласие, но руководство приютом было целиком и полностью в моих руках. Неужели Нинель не знала об этом? Или она решила, что у меня не хватит мозгов ознакомиться со всеми документами? У меня – у юриста…
В помятом конверте, который мне дала Нинель сегодня утром, оказался пароль для входа в программу и короткая памятка. Я включил моноблок, дождался загрузки. На рабочем столе, в нижнем левом углу, был единственный ярлык, который я и щёлкнул. Программа запустилась очень быстро. Потребовалось ввести некоторые данные о себе. Всё было очень типично: фамилия, имя, отчество, дата рождения, паспортные данные. Напоследок пришлось попозировать перед встроенной веб-камерой, – возможность прикрепить готовое фото отсутствовала. Началась проверка, и через несколько секунд мне было дозволено войти в программу, как говорится, «под своим профилем». Рядом с моей фотографией, в верхнем левом углу была надпись «Смотритель 6174». Прямо под фото был затемнённый светло-коричневый столбик, на котором друг под другом расположились три скромные строчки: «почта», «обращения» и «досье». Ниже оставалось ещё много места, но не моё дело решать, отчего выбрали такой странный дизайн. После минуты опытов, я разобрался, как всё-таки это приложение переместить в любой край экрана. Итог мне не очень понравился. Оставив всё, как было изначально, я ввёл указанный на бумажке пароль, зашёл в почту, тут же поменял пароль и принялся копаться в настройках.
При нажатии на мой портрет появлялось небольшое окно с вполне удобочитаемым шрифтом и радующее дополнительными возможностями. Вызвала у меня улыбку возможность поменять цвет столбика и текста по любому методу, хоть путём ввода любого из трёх вариантов цветового кода, хоть словами, последнее, кстати, немного удивило. Самой приятной была возможность комбинированного входа в программу, заключавшаяся не только в вводе пароля, но и в возможности распознавания лица и входа по отпечатку пальца. Маленький сканер для последнего находился рядом с кнопкой включения. Лично я такие моноблоки видел впервые. Активировав «максимальную защиту» и даже установив отключение дисплея через пять минут и переход в спящий режим при простое более пятнадцати, чего бы никогда не сделал на своём личном компьютере, я почувствовал себя человеком с манией преследования, но получил некоторое удовольствие и стал относительно спокоен. Заинтересовавшая меня кнопка с надписью «дополнительные функции» при нажатии потребовала ввод кода. Зная, что наивно надеюсь на чудо, я ввёл выданный мне пароль от почты, затем свои новые пароли, но итог был вполне ожидаем. Закончив с этим делом, я перешёл к другим.
Вчера я так и не ознакомился с небогатым набором принадлежностей, аккуратно разложенных на моём столе. Выполненные из дерева орехового цвета с золотой фурнитурой лоток для бумаг, подставки для бумажного блока и визиток, степлер и дырокол выглядели красиво, но меркли в сравнении с необычной вещицей, до этого мной не замеченной. Оригинальный держатель с фигурками стоящих на задних лапах антропоморфных волков на деревянном прямоугольном основании тёмно-серого цвета, отливающего дымчато-голубым с обилием чёрных прожилок, настолько мне понравился, что я, позабыв обо всём на свете, принялся, как ребёнок, разглядывать его.
Первым слева стоял чернющий волк, обхвативший передними лапами тёмно-серый трёхгранный механический карандаш, покрытый рядами чёрных точек, с блестящим клипом; в центре находился бурый волк, держащий матово-коричневую ручку с поворотным механизмом и позолоченным клипом, похожим на стрелу; последний же, серебристый, словно протягивал мне нож для вскрытия конвертов, стилизованный под катану, не имевшей цубы (гарды или крестовины, проще говоря), с глянцевыми ножнами и рукоятью приятного мягкого светло-серого цвета. Это было необычно и выглядело красиво. Естественно, маленькая катана «сделала моё утро» и на несколько минут вернула меня в безоблачное детство.