Приют любви
Шрифт:
Колтер попытался уговорить ее еще поесть, но она отказалась, и он отодвинул тарелку. Ему не давало покоя известие, которое он принес ей. Может, эта новость придаст Элизабет немного уверенности.
– Любимая, помнишь, я обещал тебе узнать о судьбе Джеймса?
– Нет! Только не сейчас. – Элизабет задрожала. Одно упоминание имени мужа звучало как укор.
Колтер вздохнул, решив оставить эту тему. Вероятно, он выбрал неудачное время. Да к тому же нельзя сказать наверняка, что Джеймс мертв. Он поцеловал ее волосы, решив
Молодая женщина закрыла глаза и прислонилась спиной к плечу возлюбленного, наслаждаясь теплом его тела. Но как только она закрыла глаза, то вновь увидела черноту леса и огромные деревья, скрывшие от нее Николь. Подавшись вперед, Элизабет стала неотрывно смотреть в огонь, как будто пламя могло испепелить страшные воспоминания.
Колтер нежно привлек ее к себе. Мягкий шерстяной капот дразнил кожу. Он начал что-то тихо приговаривать, стараясь успокоить ее. Минуты проходили, напряжение постепенно покидало ее тело, дыхание стало ровным. Прижавшись щекой к волосам возлюбленной, Колтер почувствовал укол сосновой иголки. Засунув руку под ее спутанные волосы, он начал упругими движениями гладить ей шею и затылок. Наградой ему послужили тихие стоны удовольствия.
Элизабет прижалась к нему. Ее рука инстинктивно коснулась возбужденной мужской плоти, которую не могли скрыть облегающие бриджи. Она знала, что он хочет ее и ничего не может поделать со своим телом, и вновь ощутила благодарность за то, что он не торопит ее, не готовую еще принять решение.
Колтер наблюдал, как постепенно на щеках любимой увеличиваются тени от ресниц, потом нежно поцеловал ее волосы и, видя, что она не шевельнулась, потянулся за щеткой.
– Не уходи, – прошептала она, чувствуя, что невероятная истома овладела всем телом.
– Тихо, лисенок. Просто получай удовольствие. – Он начал медленно расчесывать ей волосы, распутывая их и прося прощения, когда делал больно. Время перестало существовать, близость Элизабет дарила его душе и телу покой и мир, в которых они так нуждались. Под его ласковыми движениями волосы становились все шелковистей, ответные ласки – все нежнее.
Отложив щетку, он начал разбирать кудри рукой, наблюдая, как локоны закручиваются вокруг пальцев, дразня его. Ее томный голос, вновь и вновь повторяющий его имя, будоражил кровь.
Пламя соблазна высвечивало золотом ее волосы, но было что-то удивительно невинное в волшебном водопаде локонов на обнажившихся плечах.
Элизабет повернулась к нему и пристальным взглядом, словно впитала черты склоненного к ней лица. Губы Колтера слегка приоткрылись, тонкие ноздри затрепетали. Не отрывая взгляда, она коснулась пальцами его волос, возвращая ласку. Его губы прижались нежно и требовательно, туман желания поглотил ее. На удивление простая и спасительная мысль помогла Элизабет. Колтер всегда был ее мужчиной, единственным, кого она способна любить, единственным, кто способен
– Я так хочу тебя, любимая, хочу всю твою нежность, твою страсть, все, что принадлежит мне, – произнес он внезапно охрипшим, напряженным голосом. – И если ты опять собираешься отказать в этом и мне, и себе, лучше остановиться сейчас.
Элизабет откинула волосы с лица и взглянула на него.
– Отказаться от любви к тебе – значит отказаться от жизни и надежды. Я никогда не сделаю это вновь. – Ее тело дрожало, но в голосе чувствовалась решимость, и она наклонилась над ним, предлагая свои губы.
Колтер с невероятной остротой ощутил сладостный соблазн любимых губ, ее стремительно нарастающую страсть, доверчиво открывшую и ее душу, и ее тело. Все отступило и развеялось, осталось лишь желание целовать каждую клеточку ее тела, ласкать и нежить его.
Губы Элизабет отправились в долгое путешествие по его шее и не могли оторваться. Язык дразняще скользнул по изгибам ключицы, вызвав стон наслаждения, пальцы ласкали и гладили грудь возлюбленного. Она почувствовала, как ее грудь набухает и болезненно томится в ожидании ответных ласк.
Резкость ее движений встревожила Колтера.
– Я что-нибудь не так делаю, любимая? – прошептал он, умело расстегнув капот и отбросив его в сторону.
Элизабет, с пылающими щеками и призывно полуоткрытым ртом, чуть приподнялась – упругие груди манили, просвечивая сквозь тонкую ткань. Это было последней преградой для его жаждущих губ.
– Ты хочешь, лисенок? Не стесняйся меня. Я сделаю все, как ты захочешь. – Он потерся щекой о ее затвердевший сосок. Дыхание женщины участилось, по телу пробежала дрожь.
– Бери меня, Колтер. Я твоя.
– О да, – прошептал он в ответ, читая ее желание по затуманенным глазам, по вкусу губ, по импульсивным движениям тела.
Его руки легли ей на бедра, и Элизабет инстинктивно изогнулась, чтобы теснее прильнуть к нему.
Она что-то невнятно повторяла, как губка, впитывая ласки, наслаждаясь ощущением силы его широких плеч, жаром кожи. Ее локоны разметались по его груди, плечам, рукам, как бы связав, их друг с другом.
Тряхнув головой и откинув волосы, она скользнула рукой вниз, возбуждаясь от его дрожи, вызванной ее легкими прикосновениями.
– Тогда, в первый раз, милый, меня испугала твоя мощь. Но ты был всегда так нежен со мной...
– Ты хочешь, чтобы я был нежен? Тебе нужна моя нежность? – спросил он, сомневаясь, что сумеет быть нежным, ибо желание душило его.
Они слились в страстном поцелуе, и в этот момент ее ноготки слегка вонзились в возбужденную мужскую плоть, исторгнув из его груди приглушенный стон, почти рычание. Оторвав губы, она прошептала:
– Нет, я не хочу нежности. Будь властным, безжалостным и сильным, как тогда...