Приют одинокого слона

Рябинина Татьяна

– Что вы такое...
– захлебнулся возмущением парень, назвавшийся Максимом Костиным.

– А что, это невозможно?
– Олег отложил ручку и посмотрел на него в упор.
– Или вы можете доказать, что абсолютно здесь ни при чем?

– А чего это, собственно, я должен доказывать?
– завелся с пол-оборота Костин.
– А как насчет прем... презупции невиновности?

– Вот когда протрезвеете настолько, чтобы можно было правильно выговаривать слова, тогда и можно будет думать о презумпции невиновности. Между прочим, состояние алкогольного

опьянения относится к отягчающим обстоятельствам.

Олег, в обязанности которого никоим образом не входило ничего, кроме оформления бумаг, намеренно вел себя, как следователь по особо важным делам, срывая на этих пятерых малоприятных типах свое раздражение. Впрочем, разве один из них не является убийцей?

– Что насчет Савченко? Кстати, как его имя-отчество?

– Геннадий Петрович.

– Геннадий Петрович?
– озадаченно переспросил Олег.
– Из Петербурга? Скажите, вы не знаете случайно, он в Праге раньше не жил? В школе здесь не учился?

– Совершенно случайно жил и учился, - ответил второй парень, русоволосый, с красиво вылепленными чертами - такие лица называют породистыми. Он сидел на диване рядом с шатенкой.
– А что?

– Ничего, - буркнул Олег.
– Я его, кажется, знаю. То есть знал.

И так уже мерзкое, настроение испортилось окончательно. Савченко он действительно знал. Так, шапочно, потому что учился на два класса старше. Но тот тоже был питерский, а это было ой как важно. Земляки, что тут сказать. Эти, правда, тоже земляки...

Сверху спустился эксперт, маленький сухощавый человечек в очках с металлической оправой. Пожевав губами, он сказал полицейским пару слов и вышел. Вслед за ним вынесли два черных мешка. Лида сдавленно всхлипнула и отвернулась.

Их уже опросили - и всех вместе, и по одиночке. Олег Попов исправно выполнял обязанности переводчика, что ему явно не нравилось. Вадим подумал, что этот консульский клерк почему-то их сразу возненавидел - всех, оптом. Может, потому что знал Генку?

Еще когда их допрашивали всех вместе, Вадим заметил, что никто даже словом не обмолвился о дневнике. Он посмотрел по сторонам. Тетради нигде не было видно. Она лежала на каминной полке - это он помнил точно. Между часами и расписной тарелкой. Когда пришла его очередь выйти на кухню, где капитан и Попов организовали "пытошную", Вадим лихорадочно пытался сообразить: говорить о дневнике или нет. Лишний камень в Оксанин огород. Вроде, и не доказательство, а все равно - неприятно.

Он как мог пытался ее выгородить. Пытался представить себе, что она наняла его адвокатом. Но эмоции мешали. Кажется, он делал это так неуклюже, что вышло только хуже: капитан задавал все больше и больше вопросов именно об Оксане. Да и что, собственно, он мог сделать? Сколько она была одна? Сорок минут? Вот и весь сказ. Даже если он с пеной у рта будет это отрицать, остальные все равно подтвердят.

Вошел второй полицейский и что-то шепнул капитану на ухо. Тот повернулся к Вадиму:

– Слона нет.

– Как?
– не понял Вадим.

Капитан быстро заговорил по-чешски. Попов перевел:

– Под окном Савченко снег расчистили. Никакого слона там нет.

– Куда же он делся?

– Nevim. То есть не знаю. А он был вообще, а?

Вадим закрыл глаза. Он знал, где слон. Сугроб на подоконнике. Сквозняк... Но зачем, зачем?.. Только бы они не догадались.

Но они догадались. Сначала перевернули вверх дном весь дом, а потом начали разгребать снег под всеми окнами. И нашли. Под их с Оксаной окнами. Как он и думал.

– От так!
– ухмыльнулся Макс, по-змеиному глядя на Оксану.
– Ну, Ксюша, что скажешь?

– Ничего не скажу. Я его не выбрасывала. Если бы это была я, то вряд ли стала бы выбрасывать его из своего окна. Я что, совсем дура?

– А дневничок Генкин...

– Замолчи!
– шепотом оборвала его Лида, настороженно глядя на Попова, но тот о чем-то беседовал с капитаном и, похоже, ничего не услышал.

Правильно сделал, что ничего не сказал про дневник, подумал Вадим. Похоже, остальные поступили так же.

– Собирайте вещи, - обсудив что-то с полицейскими, приказал Попов.
– Пятнадцать минут на сборы. Деньги есть?

– Крон мало, а доллары есть, - за всех ответил Миша.
– Впрочем, тоже не особенно много.

– Ничего, мы вас в самой дешевой гостинице поселим, - обнадежил Попов.
– Дня на три-четыре. А там видно будет. Обратные билеты на 7-ое?

– На 8-ое.

– Будем надеяться, они успеют разобраться, кто прав, а кто виноват. Хотя кое-какие соображения у меня уже появились.

– А вы разве имеете отношение к следствию?
– возмутился Вадим. Этот нахальный клоун активно действовал ему на нервы.

– Формально - нет. Но поскольку я представляю здесь ваши интересы...

– А нельзя ли пригласить кого-нибудь из посольства?

– Жирно будет. Вы же не шпионы. И не дипломаты. Будет посольство всякой ерундой заниматься. И будьте добры, прекратите болтовню. Не задерживайте полицейских. Дом будет опечатан. До тех пор, пока не найдутся наследники. Или не найдутся. Вы не в курсе, кто может ему наследовать?

Все пятеро ошарашенно молчали.

С ума сойти! До какой же степени они были потрясены тем, что Генка пригласил их в качестве своих потенциальных убийц, что совсем упустили этот момент. Ведь пятеро из них - а теперь даже четверо!
– должны получить какое-то наследство. Что он там говорил про этот дом? "У меня ведь из родственников только отец остался, да и тот в Штатах живет. Мы с ним не общаемся. Может быть, вам завещаю. В долевую собственность".

Ох, как они правы были, что ничего про дневник не сказали. Тысячу раз правы. Вот вам и еще один мотив. Попробуй докажи, что они ничего не знали. Одно дела шантаж, аффект - и совсем другое, когда вполне корыстный мотив. Впрочем, это все только отсрочка. Разумеется, они свяжутся с Питером, найдут Генкиного адвоката, нотариуса - и дело в шляпе. Наверняка ведь он все подготовил - и завещание в том числе.